Она не могла протестовать. Тело ее трепетало, сердце отчаянно билось, она горела в огне, она хотела. Она хотела, а он давал ей это. Медленно, чтобы не испугать ее, Гарри просунул руку под юбки, его ладонь двинулась вверх по ее ноге, колену, нежной коже внутренней стороны бедра и оставалась там ровно столько времени, чтобы ей захотелось вскрикнуть. Она стала горячей и влажной, она умирала от жажды его прикосновений. Это было все равно что стоять на краю пропасти. Кейт позволила ногам раздвинуться, и Гарри вознаградил ее. Лаская ртом ее грудь, он пальцами раздвинул влажные курчавые волосы, скользнул внутрь, и ей показалось, что она умирает. Кейт задыхалась, лихорадочно хваталась за него, тянула с него рубашку, чтобы можно было ощущать его кожу, водила руками по его груди, обхватывала его спину, гладила его руки. Она искала успокоения в его силе, восторгалась тем, как он прекрасен. Хотела разделить с ним эту безумную, уносящую вихрем страсть.
Кейт не могла больше терпеть. Ее тело жаждало облегчения от наслаждения, переходившего в боль, освобождения от неизвестности. Гарри мучил ее, его пальцы двигались вглубь и обратно, совершали круговые движения, сжимали.
Он мучил ее шершавыми прикосновениями языка.
— Пожалуйста, — всхлипнула она. — О, пожалуйста.
— Доверьтесь мне, Кейт, — шептал он. — Отдайтесь мне. Доверьтесь мне.
Она ни о чем не думала. Она вся ушла в ощущения. Она готовила себя к тому моменту, когда Гарри надвинется на нее и заслонит свет. Когда боль вернется.
— Расслабьтесь, — повторял он снова и снова. — Расслабьтесь и наслаждайтесь.
Она пыталась. Она пыталась, она согревала свои руки на его животе и укрепляла себя, хватаясь за его широкую спину, пытаясь пустить в ход все защитные средства. И наконец, когда она уже отказалась от надежды, когда почти оттолкнула Гарри, готовая бежать, спрятаться, остаться одной, чтобы не оказаться лицом к лицу со своим провалом, это случилось. Молнии, исходившие от его пальцев, его рта и искусного языка, сворачивались в ней, внутри что-то нарастало, раскалялось, как огненная лава, забирало дыхание, сердце, рассудок, пока вся она не засветилась, запульсировала, разбухла, пока не вскрикнула в нетерпении, а Гарри засмеялся.
Вдруг, словно его смех оказался спусковым курком, ее тело распалось, превратилось в свет, звуки, краски и музыку. Волны пробегали по ней, доходили до кончиков пальцев, вытесняли воздух из легких, расплавляя тело и преобразовывая его во что-то совершенно другое. Нечто мягкое, податливое и горячее.
Кейт засмеялась и никак не могла остановиться, даже когда по щекам покатились слезы, а Гарри крепко прижал ее к себе и назвал своей храброй девочкой и засмеялся с ней, как если бы они вместе только что скатились с крутого холма. Она обняла его, зная — только что она вошла в дверь, которую один только Гарри мог открыть для нее.
Все изменилось, когда она поняла, каким мощным было давление его пениса. Должно быть, это будет больно. Она не могла позволить, чтобы так все закончилось. Это было несправедливо. Гарри подарил ей чудо. Она по меньшей мере должна оказать ему услугу.
Но одна мысль об этом лишила ее дыхания. Пенящаяся радость, живущая в ее теле, потускнела.
Гарри сразу заметил это.
— Что такое?
Она почувствовала, как слезы потекли по ее щекам.
— Было замечательно. Но ведь это вам следует принести… облегчение. Не мне.
Гарри крепче обнял ее.
— Я не могу придумать ничего более утешительного, чем чувствовать, как вы таете в моих руках. Я обещаю. Будет и остальное, Кейт. Но сегодня еще рано. Я проведу вас гораздо дальше, чем сегодня.
Она покачала головой:
— Это несправедливо.
Она не знала, усмирила ее или разъярила мягкая улыбка, появившаяся на лице Гарри.
— Вам будет хорошо?
Она замерла.
— Конечно, — сказала она, понимая, что так надо было сказать.
Он засмеялся.
— Я отказываюсь предаваться любви с женщиной, которая не получает от этого удовольствия.
Кейт взглянула на его вздыбленные штаны.
— Гарри, вы представляетесь мне слишком учтивым рыцарем, который противится собственному благу.
Он засмеялся и поставил ее на ноги.
— В кровать, юная леди. Завтра у нас напряженный день.
Но Кейт не могла спать. Она знала, что Гарри все еще болезненно возбужден, даже после того, как они забрались в кровать и он пристроил ее у своего плеча. Она начинала понимать, что Гарри скорее будет ждать вечно, чем решится напугать ее. А она не может допустить этого. Она должна быть храброй.
Кейт взглянула на него и увидела, что его глаза закрыты. Но она знала, что он не спит. Его сердце все еще учащенно билось, а грудь оставалась липкой от пота. Он не сможет уснуть, пока не получит облегчения. Кейт поразилась, осознав, что сама хочет принести ему облегчение. Пока они лежат рядом.
Прежде чем она сумела убедить себя отказаться от этого, она протянула руку и положила ладонь туда, где бугрились его брюки, в которых по его настоянию он ложился в постель.
Гарри подскочил.
— Что за…
Он хотел отодвинуть ее, но она отталкивала его руку.
— Пожалуйста, Гарри. Не запрещайте мне. Я хочу этого.
Его пальцы теперь лежали поверх ее пальцев. Кейт чувствовала, как шевелится его пенис и продолжает увеличиваться под ее ладонью.
— Вы уверены?
Она начала водить рукой вверх-вниз, измеряя длину.
— О да.
Она дрожала и знала, что он ощущает это. Ее пальцы были холодными. Но то, что она держала его в своей руке, давало непривычное ощущение власти. Она была главной. Она могла сделать ему приятно или больно. Это зависело от нее.
Она взялась за первую пуговицу на его брюках и расстегнула ее.
— Вы надеваете брюки, чтобы не пугать меня вашим… мм…
— Достоинством.
В голосе Гарри прозвучал знакомый юмор.
— Именно.
Вторая и третья пуговицы были расстегнуты. Гарри застонал — это ободрило ее. Все еще дрожа, Кейт расстегнула брюки. Он удобно лег в ее руку, горячий и твердый, бархатный и гладкий одновременно. Живой. На пульсирующем кончике в форме сливы дрожала капля жидкости. Ее пальцы сами собой задвигались и скользнули к его основанию. Она была заворожена непривычной тяжестью, происходящей в нем жизнью.
Это был не Мертер. Она никогда не смогла бы ошибиться.
Она почувствовала, каким хриплым стало дыхание у Гарри, как он напрягся, как его сердце застучало чаще.
— Как вы? — спросила Кейт и хихикнула.
— А вы?
Он тоже хохотнул, но его голос был напряженным, как и его тело.
