— Девушка с апельсинами, — неожиданно раздался голос от двери.
Гарри увидел, как в дверь впорхнула Кейт. На ней было на редкость практичное серое платье и большой поварской фартук, которые странным образом дополнялись диадемой, — у нее не нашлось времени вынуть ее из высокой прически.
— Что за девушка с апельсинами? — оживился Дрейк, переставая ходить по комнате.
Кейт остановилась, склонив голову набок и уперев руки в бока.
— Меня сбили с ног. Гарри подхватил меня как раз в тот момент, когда на него налетела девушка. Вы видели, как она бросила апельсин парню в толпе?
Чаффи радостно закивал головой.
— Приятный цвет. — Он увидел ухмылки и покраснел. — Оранжевый.
Кейт кивнула и тыльной стороной кисти проверила лоб Гарри.
— Я думаю, у нее и был кинжал.
Гарри отдался ощущению прохладного прикосновения ее кожи. Никогда еще прикосновение не было таким приятным.
— Почему убийца выбрал Гарри? — спросил Чаффи.
Глаза Кейт сказали Гарри, что она понимает, в чем дело, и ему захотелось обнять ее. Она сейчас казалась такой хрупкой.
— Не думаю, что его целью был я, — сказал он. — Я оказался на пути.
Кейт долго не поднимала на него глаз. Господи, неужели она чувствует себя виноватой?
— Кейт, она промахнулась.
— А как же кинжал? — возразил Чаффи. — Разве это не почерк Хирурга?
— Похоже, на смену ему пришел другой, — протянул Кит.
— А это не могла быть женщина? — спросила Кейт.
Все переглянулись.
— Какого цвета у нее волосы? — поинтересовался Дрейк.
— Светлые, — быстро ответил Чаффи. — Глаза не видел. Она смеялась. Подумал, что она флиртует. — Он втянул голову в плечи. — Мне жаль.
Гарри не сдержался. Он засмеялся, потому что не мог придумать ничего другого.
— Вы абсолютно… правы, Чаффи. Она флиртует.
Дрейк оторопел.
— Минетта?
— Женщина, которую делили между собой половина «повес»? — Кейт остановилась, закрыла глаза, чтобы сосредоточиться, лишив такой возможности Гарри. Она показалась ему совсем юной. — Да, — наконец произнесла она, открывая глаза. — Очень может быть. У нее точно груди как гранаты.
Дрек заморгал:
— Что?
Она отмахнулась от него:
— Сейчас мне важнее заняться Гарри. Мадж, — сказала она, — достань что-нибудь подложить под него. Он зальет кровью отличную кровать. Кит, попросите Финни передать повару — пора начинать готовить, и пусть он позаботится о крепких напитках. Похоже, они нам понадобятся.
— Мне-то уж наверняка, — не без труда выговорил Гарри.
— Утром в моей гостиной будет полно любопытствующих, пытающих выведать что-нибудь у Би.
— Вы собираетесь подвергнуть Би такому испытанию?
Кейт отмахнулась:
— Ничто другое ей не нравится больше, чем осаживать всех их. Те, кто понимает, останутся. Остальные уйдут и оставят нас в покое.
— А вы?
— А я, разумеется, останусь здесь, чтобы ложка за ложкой вливать бульон в рот моего раненого героя. — Кейт не пошевелилась, ни разу не отвела от него взгляд, отчего у него закружилась голова. — Так и быть. Завтра мы не поедем в Исткорт.
Если бы это было возможно, Гарри почувствовал бы себя еще хуже.
— Мне жаль.
Кейт просияла улыбкой.
— Дрейк, вы были на редкость терпеливы. Мне рассказать вам о стихах?
Гарри слышал, как Дрейк заерзал, сдерживаясь.
— Очень прошу вас.
Кейт все еще не отрывала глаз от Гарри, отчего с его сердцем происходило что-то странное. С его другим органом тоже происходили бы определенные изменения, если бы в нем осталось хоть немного больше крови. В последние дни он был таким паинькой: терпеливым, понимающим, щедрым. К черту все эго! Он делал все, чтобы Кейт расслабилась, не пугалась телесного соединения, только после этого собираясь перейти к следующему этапу. Он лишал себя всего, чего желал с изумляющей его самого силой. Он хотел, чтобы она раскрылась навстречу его желаниям, хотел обладать ею безраздельно. Он хотел огня и страсти.
Но каждый раз, когда Гарри замечал первые проблески ужаса в ее глазах, он отступал. Он продолжал отступать, хотя это доводило его до сумасшествия. Он хотел ее. Хотел ее всю.
А сейчас из-за Минетты ему придется ждать еще дольше.
— Гарри?
Он очнулся, обнаружив, что отвлекся. Одного вида проницательных зеленых глаз было достаточно, чтобы его тело напрягалось, хотя это не сулило ему ничего хорошего. Не теперь. Наверное, должно будет пройти много дней. Вот не повезло, черт побери.
— Да, Кейт. Я хочу знать, что вы собираетесь сказать Дрейку.
Она улыбнулась и повернулась к Дрейку.
— «Разве не сладкий плод — моя первая любовь?»
В течение минуты в комнате стояла тишина. Слова были знакомы; Гарри где-то слышал их. Он почти видел их. Он также видел чудесный изгиб груди Кейт, и ему хотелось взять ее в рот.
Он моргнул. Кашлянул. Совсем не время для этого. Надо думать о другом.
— Черт, — вдруг вскочил Чаффи. — Фляжка Грейсчерча. Та красотка.
Улыбка Кейт показывала, что он понял правильно.
— Да, Чаффи. Эта строчка — «Разве не сладкий плод — моя первая любовь» — была на миниатюре, спрятанной на фляжке Джека. Портрет женщины, которая была любовницей и Джека Грейсчерча, и Диккана. Вездесущей Минетты. Дрейк угощался из этой фляжки у Джека с Оливией в Оук-Гроув.
Быстро поцеловав Гарри, Кейт встала и исчезла из его поля зрения.
— Эй! — запротестовал он, остро ощущая ее отсутствие.
— Тсс, — услышал он позади себя. — Я хочу помочь. Не отвлекайте меня.
И без лишних слов Кейт сменила Маджа, который прижимал к спине Гарри давящую повязку, и надавила на нее со всей силы.
— Ох! — вырвалось у Гарри, по его спине пробежала новая волна боли.
— Тсс, мой мальчик, — сказала она преувеличенно бодрым голосом. — Вы ведь не хотите, чтобы ваши друзья решили, что вы какой-нибудь слабак?
— Мне все равно, что подумают мои друзья. Мне больно!
Кейт поцеловала его в плечо и почти отвлекла его.
— Лучше?
Гарри недовольно запыхтел.
— Для начала.
— Но что это значит? — настаивал Дрейк.
— Эта строчка? — спросил Чаффи. — Она должна что-то значить?
— Вы уверены, что на фляжке не было других слов? — сказал Дрейк.
