Кейт выжала из себя смешок.
— Но герцогиня не может просто взять и исчезнуть. И уж конечно — дочь одного из наиболее известных герцогов в Англии.
Непонятно, Глинис начала улыбаться.
— Видите ли, вы упустили из виду одну интересную деталь. Я могу сделать так, чтобы вы исчезли. Более того, когда я скажу им, почему вы исчезли так неожиданно, я скажу им правду.
По спине Кейт пробежала холодная волна. В глазах Глинис стоял триумф, как если бы настал момент, которого она ждала годами.
— Какую правду? Что я пыталась остановить вас и предотвратить убийство Веллингтона?
Глинис, довольная, улыбалась.
— Вы в самом деле не знаете? В конце концов, знают ваши брат и сестры. Отец Эдвина нарушил обещание, он предупредил меня.
— Вы все еще ничего не говорите мне, Глинис.
Глинис продолжалась улыбаться, и у Кейт появилось ужасное чувство, что эта женщина медлит, чтобы получить наибольшее удовольствие.
— Он отдал вас Мертеру, — сказала Глинис, — поскольку Мертер обещал не подпускать вас к семье. Но Мертер умер. Теперь эта обязанность легла на Эдвина и меня.
Глинис злорадствовала. Кейт вдруг испугалась этого злорадства больше, чем пистолета. Она знала, что ей придется спросить. Не может не спросить.
— Думаете, я поверю, что мой отец не хотел видеть собственную дочь? Для него не было ничего важнее, чем угодить Хиллиарду?
— Вот мы и подошли к самой сути, — заявила Глинис. — После всех этих лет, в течение которых я мирилась с вашим высокомерием, я могу сказать вам правду. Правду, которую ваша мать просила вашего отца хранить в тайне от всех, даже от вас. — На лице ее появилось выражение удовлетворения. — Вы не принадлежите к роду Хиллиардов. Вы всего-навсего незаконнорожденная.
Кейт была ошеломлена.
— Вы утверждаете, что моя мать изменяла своему мужу? Как вы смеете?
Она инстинктивно шагнула вперед.
Глинис подняла пистолет.
— Я ни в чем ее не обвиняю, кроме того, что она защищала вас, у нее было слишком доброе сердце. Вы могли быть женой герцога, но вы никогда не были дочерью герцога. Вы ничего более, как плод греха, порождение насилия и подлости.
Кейт покачала головой, у нее не было слов.
— Что вы имеете в виду? — Она почти не услышала собственный голос.
— Вашу мать изнасиловали. Вот что я имею в виду. Неизвестный изнасиловал ее и сделал ей ребенка. Который убил ее. Ваш отец ненавидел вас с момента вашего зачатия и до последнего дня своей жизни.
Кейт застыла. Необъятная пустота разверзлась внутри ее, переворачивая мир. Конечно. Теперь все приобретало смысл. Отчуждение, молчание, оскорбления. Бесконечная печаль в глазах ее отца, которая, казалось, усиливалась при виде ее.
Дело не в том, что он не замечал ее. Он хотел, чтобы ее вообще никогда не было на свете.
Мысли путались. Она не могла сдвинуться с места. Глинис захлопнула дверь. Слабый огонек свечи задрожал и погас. Темнота обступила Кейт, она стояла в одиночестве, с ней была только страшная правда.
Глава 24
Гарри был в ярости. О чем думала Кейт, отправляясь в гадючье гнездо, которое считала своей семьей? И без него? Когда он проснулся, день клонился к вечеру, с ее отъезда прошло уже много времени. Его не оставляло растущее чувство беспокойства. Что-то шло не так, а ему не за что было ухватиться. Гарри был старым воякой и доверял своей интуиции. Ему надо как можно скорей ехать в Гемпшир.
Единственная уступка, которую он сделал своему измученному телу, — он решил воспользоваться легким экипажем Чаффи. В сопровождении Чаффи и Кита Брэкстона он ехал всю ночь. Его спутники безостановочно играли в карты. Он смотрел в окно, и с каждой милей его страхи росли.
Когда через пятнадцать часов они въехали на постоялый двор «Старина Джордж», Гарри был в самом плачевном состоянии. Его тело, казалось, разваливалось на части, но он ожидал этого. Он не мог преодолеть предчувствие, что у него не осталось времени. Ему следовало ехать прямо к замку, чтобы встретиться с Кейт, но Чаффи и Кит убедили его сначала увидеться с Дрейком — пока они будут менять лошадей. Учитывая, что Гарри был готов вбить зубы Дрейка ему в горло за одобрение им безумного плана, он посчитал это прекрасным решением.
Он понял, что ошибался, когда, с трудом выбравшись из экипажа, услышал голоса, доносящиеся из чисто выбеленного постоялого двора. Один из голосов явно принадлежал Дрейку. Гарри боялся, что второй был голос Трэшера.
— Вы прекрасно знаете, что моя леди никуда не уезжала! — кричал мальчишка. — И уж особенно с Джорджем. Случилось что-то плохое. Я говорю вам.
Гарри побежал.
— Нет… нет… нет!
Черт. Это голос леди Би.
— Гарри, помедленней, — умолял Кит, бросаясь за ним.
Гарри нашел Дрейка в гостиной, отбивавшимся от Би, Трэшера и Бивенс, лица которых были одно краснее другого.
— Я не могу… — размахивая руками, протестовал необычно возбужденный Дрейк.
Наверное, потому, что Би держала его одной рукой и трясла, как крысу.
— Нет! — выкрикивала она со слезами на глазах.
В другой руке она держала маленькую книжицу в кожаном переплете, которую Дрейк безуспешно пытался забрать у нее.
— Где Кейт? — потребовал ответа Гарри, с трудом пытаясь восстановить дыхание.
Все обернулись к нему.
— Исчезла! — с рыданием в голосе крикнул Трэшер, опередив других. — Просто… исчезла! Когда мы утром проснулись, эта старая калоша сказала, что леди Кейт посреди ночи уехала куда-то с Джорджем. Этого не может быть! Они что- то сделали с ней, ясное дело!
Гарри сдержал воинственный пыл.
— Дрейк?
Дрейк нахмурился.
— Гарри, вам еще рано заниматься всем этим. Сядьте и давайте поговорим.
Гарри прервал его:
— Где она?
Дрейк вздохнул:
— Я не знаю. Последний раз ее видели ночью, когда она удалилась на отдых. После этого никто ее не видел. Я был в замке, чтобы выяснить обстоятельства. Если мы все присядем, я расскажу, что мне удалось узнать.
Похожий на аккуратный бочонок хозяин постоялого двора в старомодном парике подошел, чтобы предложить напитки, — леди Би только отмахнулась от него. Гарри тревожился все больше. Стараясь дышать осторожно, чтобы не усиливать боль, он усадил Би в кресло.
— Би, — сказал он, садясь рядом с ней, — вы знаете, где она?
Старая леди с трудом разлепила глаза:
— Нет… нет…
— Возьмите у нее книжку, — тихо пробормотал Дрейк.
Бросив на притихшего Дрейка такой взгляд, который мог бы превратить его в камень, Би опустила книжку за свой лиф. В другое время Гарри засмеялся бы, но он не засмеялся.
