Айвен покинул ее в полночь, как она ни настаивала, что опасно ехать в темноте и с плохим самочувствием. Кстати, самочувствие Айвена ничуть не улучшилось за весь вечер, хотя он и говорил, что скоро все будет в порядке, что это просто последствия морской болезни. Но Анна заметила, что ему становилось все хуже, хоть он и старался скрывать подрагивание рук и неуверенность движений. Если бы Анна собственными глазами не видела, что за весь вечер Айвен не выпил ничего, кроме нескольких бокалов чистой воды, она бы поклялась, что он просто переборщил с алкоголем. Конечно, Анна ни разу не видела Айвена хоть немного нетрезвым, но Джексом, возвращаясь домой после очередного веселого ужина, выглядел примерно так же, разве что у Айвена язык не заплетался. Хотя Анна и заметила, что иногда во время разговора Айвен прилагал определенное усилие, чтобы не потерять нить беседы. Что ж, завтра будет новый день, они договорились прогуляться верхом после завтрака…
Утром, несмотря на беспокойную ночь, Анна проснулась свежей и отдохнувшей, с аппетитом позавтракала, выбрала серую амазонку с коротким шлейфом, чтобы можно было свободно прогуляться пешком, если захочется. Новая горничная, Пруденс, сменившая недавно удачно вышедшую замуж Лиз, заплела волосы Анны невероятно сложными косами, так что даже не пришлось использовать сеточку, а маленькая шляпка кокетливо устроилась среди извивов и изгибов этих самых косичек. Вчера Анна настояла, что сама приедет в Тирнан, потому что прогуляться они собирались в его окрестностях, чрезвычайно живописных в это время года. Уже выезжая на дорогу, ведущую к Тирнану, Анна вспомнила, что так никому из родственников и не сообщила о возвращении Айвена. То-то братец обрадуется, ведь он уже отчаялся выдать сестру замуж, а тут такая удача, возник из небытия давно пропавший жених, да еще и ставший богатым. Теперь-то Джексом должен благодарить небеса за то, что Анна проявила настойчивость и отказалась расторгнуть помолвку. Впрочем, обрадуется братец или огорчится, волновало Анну в данный момент меньше всего на свете.
Тирнан в утреннем свете выглядел просто чудесно. Анна знала, что за имением присматривали в отсутствие хозяина, так что дом не ветшал, а арендаторы своевременно выплачивали ренту. У крыльца снова никого не было. Странно. Неужели Айвен так и не нанял слуг? Не успел за те пару дней, что провел в Тирнане, или же просто пока не подумал об этом? Анна ловко спрыгнула с лошади, похвалив себя за предусмотрительность: то, что амазонка была почти без шлейфа, как раз пригодилось. Послушная серая лошадка, Пэм, покорно подошла к кусту слева от крыльца, позволила привязать поводья к ветке, показавшейся хозяйке достаточно надежной, и осталась стоять, прядая ушами.
Анна пару раз ударила в дверь молотком, изображавшим львиную лапу, и дверь открылась. За ней оказался молодой растерянный паренек, рыжий, веснушчатый, но бледноватый и даже слегка испуганный.
– Мисс Суэверн? – вопросительно и с надеждой осведомился он.
– Да.
– Э-э-э… Проходите, а я отведу лошадь в конюшню.
– Благодарю, – Анна ответила привычной вежливой формулировкой и, лишь когда паренек выскочил за дверь, сообразила, что сопровождать в гостиную – или где там ждет Айвен – ее никто не собирался. Да, этому дому явно не хватает умелого управления. Хороший дворецкий – вот что нужно Айвену.
В холле, залитом утренним светом, было пусто. Мебель, избавленная от чехлов и пыли, отполированная до блеска, казалась новой, хотя Анна знала, что это те самые комоды и кресла, стоявшие здесь десять лет назад. Чемоданы и сундук из-под лестницы исчезли, но дом встретил Анну такой же тишиной, как и два дня назад. И что теперь делать? Позабыть о правилах приличия и отправиться разыскивать Айвена самостоятельно? Анна много раз бывала в Тирнане, поэтому заблудиться не боялась. В гостиной оказалось пусто, чисто и темно, шторы никто не раздвинул. В библиотеке – такая же картина. Оставался кабинет.
В кабинете же было так темно, словно солнце еще не вставало. Анна остановилась на пороге, словно натолкнулась на стену, глаза постепенно привыкли к темноте, но много рассмотреть не удалось: очертания мебели, едва просматривающиеся сквозь плотные шторы контуры окон. Кроме того, в комнате пахло чем-то очень странным: сладковатый и в то же самое время горький аромат словно обволакивал все вокруг, прилипал к губам, пробирался в ноздри, касался ресниц. Сначала Анне показалось, что в кабинете никого нет, но потом на столике рядом с диваном из-за сквозняка разгорелись угли в небольшой медной чаше, и в их неверном отблеске она увидела: Айвен здесь.
– Айвен? – почти шепотом позвала Анна. Смутная тень на диване даже не шевельнулась.
Анна отступила на шаг, выглянула в коридор, но тот по-прежнему пустовал. Рыжий паренек исчез, словно призрак, а никого из слуг больше не было не то чтобы видно, а даже и слышно. Что же делать? За всю свою жизнь Анна ни разу не сталкивалась с подобной ситуацией. Почему Айвен спит в кабинете? Почему слуги не разбудили его вовремя, как, несомненно, он просил вечером? И где вообще слуги? Странный аромат, к которому примешался сухой и резкий запах тлеющих углей, неосознанно тревожил Анну, внутренний голос шептал, что нужно просто развернуться и уйти. Просто возвратиться в холл и подождать, пока какой-нибудь слуга разбудит Айвена, а другой слуга предложит чаю, чтобы скрасить ожидание. Кажется, в диком Китае Айвен слегка утратил представление о хороших манерах. Но, что бы ни нашептывал внутренний голос, Анна не могла развернуться и уйти. Вчера Айвен плохо себя чувствовал. Возможно, ему стало хуже? Возможно, следует позвать доктора?
Нет, надо войти и посмотреть. Где бы ни были слуги, они явно не стремились выяснить, не нужна ли хозяину помощь.
Приехав домой, в Тирнан, Айвен едва не рухнул с лошади. Пока он находился в Верне, рядом с Анной, дурнота отступила, но на обратном пути влажная прохлада ночи вернула все на свои места: голову сжало раскаленным обручем, каждый вдох давался с трудом, а пейзаж вокруг вращался и качался все сильнее. Рыжий парнишка, утром представившийся Кевином, взял поводья и испуганно уставился на покачивающегося хозяина.
– Есть кто-нибудь в доме, кроме тебя?
– Нет, сэр. Как вы и приказывали.
– Да, отлично.
Айвен действительно не хотел, чтобы в доме постоянно толклись слуги, поэтому весь штат по его приказу должен был являться утром и уходить вечером. Лишь рыжий Кевин, призванный исполнять обязанности камердинера, оставался на ночь.
Айвен прошел в холл, но сил подняться по лестнице в спальню он в себе совсем не ощущал. Рядом с Анной все было почти прекрасно, почему же сейчас так дурно? А завтра утром предстоит прогулка верхом. При мысли об этом испытании Айвену стало совсем невмоготу. А ведь сам предложил. Анна всегда любила ездить верхом, устраивать заезды наперегонки, прыгать через изгороди. Может статься, возвращение к юношеским занятиям поможет вернуть юношескую незамутненность чувств? Легкость отношений? Нет, легкость – не то слово. Естественность – так точнее.
Если бы мысли Айвена не были настолько захвачены Анной, то он бы еще пару дней назад догадался, в чем дело. Отвратительное самочувствие объяснялось не затяжными последствиями морской болезни, а тем, что истощенный долгим путешествием по океанам организм требовал полного и бездумного забвения. Долгие недели плавания на борту «Внезапного», военного фрегата, мало приспособленного даже для перевозки команды, не говоря уже о пассажирах, в тесной каморке глубоко в трюме привели к тому, что Айвен слишком часто прибегал к опиуму, чтобы хоть на короткое время отрешиться от адской пытки морской болезнью. Конечно, он знал, что рискует. Чем рискует – и к чему это может привести. Но все же рискнул. Кажется, теперь пришла пора расплачиваться за то, что поддался слабости и предпочел опиумные грезы морской болезни.
