– Знаешь, когда я утром увидела, как ты тайком выбираешься из своей комнаты и, оглядываясь через плечо, скрываешься в парке… Если бы я тебя так хорошо не знала, я бы решила, что ты прячешь здесь любовницу. Но ты превзошел сам себя! У тебя тут Айвен МакТирнан собственной персоной! – Графиня на мгновение остановилась, а потом решительно закончила: – Я тебя убью.
– Луиза. – Граф встал с дивана, расстался с подушкой и подошел к жене. – Позволь мне представить тебе лорда Айвена МакТирнана. Лорд МакТирнан, это моя супруга, графиня Луиза Рэйвенвуд.
– Очарован, – поклонился Айвен.
Луиза молча переводила взгляд с мужа на Айвена и обратно. Кажется, она сочла, что над ней издеваются.
– Взаимно, – наконец ответила графиня, но в голосе было столько яда, что сразу стало понятно: ее больше порадовало бы, если бы Айвен МакТирнан провалился в ад. – А теперь оставьте эти светские любезности и просто, коротко и понятно объясните мне, что тут вообще происходит. И учтите, я очень, очень, очень зла! Поэтому молитесь, чтобы ваши объяснения показались мне… удовлетворительными.
Айвен предпочел не вмешиваться в отношения супругов и жестом предоставил графу право дать все требуемые объяснения, а потом просто слушал, удивляясь способности Рэйвенвуда сглаживать острые углы и представлять себя, любимого, в самом выигрышном свете. Когда граф закончил изложение всех перипетий, которые имели место быть после получения того самого письма с вопросами от супруги, Луиза сменила гнев на милость. Айвен лишь покачал головой: с талантами Рэйвенвуда можно стать не просто отличным дипломатом, а даже рискнуть уговорить дьявола потушить огонь под сковородкой, на которой предстоит жариться в аду.
– Что ж, – произнесла Луиза, обратив взор на Айвена. – Как я понимаю, усилия моего супруга принесли плоды.
– Да, миледи. – Айвен встретил взгляд графини уверенно и без тени сомнений. Конечно, у него не имелось столь обширного, как у графа, опыта общения с этой невероятной женщиной, но он справедливо полагал, что будет уместно говорить только правду – и не пытаться увиливать.
Луиза протянула, задумчиво на него глядя:
– Не скажу, что меня сильно радует такой поворот событий, но тут главное, чтобы он радовал Анну. – Она нехорошо прищурилась. – И… кажется, я уже упоминала, что вам грозит, если вы ее разочаруете.
– Да, миледи, – покорно кивнул Айвен.
– Так помните об этом.
– Да, миледи.
– А теперь, Руперт, изволь сопроводить меня домой. Пора завтракать.
– Да, миледи, – ответил граф и подмигнул Айвену.
Проводив ранних визитеров до окна в парк, Айвен вернулся к дивану и упал на подушки. Кажется, теперь можно поспать.
Джексом, на удивление, вышел к завтраку, а вот леди Присцилла – нет. Впрочем, Анна подозревала, что и домой после бала матушка не вернулась. Кажется, вдовствующая баронесса, увидев хоть и смутную, но перспективу выдать дочь замуж, все же решилась принять предложение верного поклонника и стать графиней Тремейн.
– Доброе утро, сестричка.
– Доброе утро, – Анна еще не выпила свой кофе, поэтому не считала утро добрым, но что уж тут поделаешь.
– Все так же пьешь эту горькую гадость? – поинтересовался Джексом, хотя ответ прекрасно знал. Однако утренние разговоры требовали хоть никаких, а семейных традиций. Это правило Джексом свято соблюдал – одно из немногих соблюдаемых им правил. Спросить Анну о том, не изменила ли она своим привычкам, – что может быть безопаснее и… безнадежнее?..
– Три кусочка сахара – и совсем не горько. – Анна осторожно, чтобы брызги кофе не попали на белейшую скатерть, опустила упомянутые кусочки в чашку.
– Ты, как всегда, отпустила слуг, – отметил брат все в том же «семейном» стиле. – Обслуживать себя за завтраком – это как-то совсем по-деревенски.
– Я – деревенская леди. Можешь позвонить, кто-нибудь нальет тебе чаю.
– Возможно, ты окажешь мне эту честь?
Анна отпила глоточек обжигающе горячего кофе, вернула чашку на блюдце и внимательно посмотрела на брата. Он, как всегда, был красив, как всегда, слегка небрежен: чуть более слабый, чем принято, узел шейного платка, вольно рассыпавшиеся волосы, словно не тронутые расческой, идеальные ногти, но на правом мизинце – чуть длиннее остальных. Барон Джексом Суэверн во всей красе. И, что неизменно поражало Анну, несмотря на весьма разгульный образ жизни, бессонные ночи за карточным столом или в бальной зале, бесконечные и довольно опасные путешествия, братец выглядел отлично для своих тридцати пяти лет.
– Да, мне вполне по силам налить тебе чаю. Что-нибудь еще? – Анна встала, взяла чайник и наполнила чашку Джексома.
– Булочки с джемом, если тебя не затруднит.
Анна пододвинула к нему джем и корзинку со свежими булочками.
– Теперь обслуживай себя сам. Все, что тебе нужно, находится на расстоянии вытянутой руки.
– Премного благодарен.
Анна вернулась к своему кофе и взяла газету.
– Может быть, ты отвлечешься на время от деловой колонки и развлечешь брата беседой? – Джексом повертел в руках нож, примеряясь, как бы поудобнее разрезать булочку, чтобы потом не перепачкаться в джеме.
– Джексом, ты же знаешь, что каждая наша беседа заканчивается скандалом. И ты знаешь почему.
– Ах, в детстве ты была хитрее. Ты ловко обходила острые углы.
– Мы давно уже не дети. И… – Анна решила, что порция откровенности не помешает. – Что-то в последнее время я вообще не склонна мило с тобой беседовать. Прости.
– Знаешь, сестричка, а мне почему-то именно в последнее время очень хочется откровенно с тобой поговорить, – протянул брат. – По-родственному.
– И о чем же? – Анна допила кофе и с тоской посмотрела на газету. Если не получится прочитать ее с утра, то потом водоворот светской жизни закружит, и не останется на это времени. Анна уже не сожалела, что поддалась горячим уговорам Луизы и согласилась поехать в Лондон, учитывая все произошедшее. А удивительнее всего то, что ей понравилось в Лондоне. Великосветская суета отнимала много времени, но это было хорошо. Настраивало на нужный лад и бодрило. К тому же открывавшаяся перспектива провести сезон в столице вместе с Айвеном весьма вдохновляла Анну. Теперь, когда между ними не осталось недомолвок и… Анна вздохнула, вспомнив прошедшую ночь, точнее, ее завершение.
– Об Айвене МакТирнане.
– Джексом, – отчеканила Анна, – даже не смей произносить его имя. Нет. Я не буду говорить с тобой о моем женихе. Все. Хватит.
– Анна, пожалуйста. – Голос Джексома прозвучал мягко, даже нерешительно… беззащитно.
– Хорошо, говори. Но если ты начнешь якобы незаметно намекать, что я должна напомнить Айвену о помолвке и притащить его к алтарю, я закричу. И, скорее всего, запущу в тебя кофейником. А кофе все еще горячий.
