Судорожный вздох, из-за которого пришлось прервать написание и уверенное: — Нет!!!
Ассер Вилленский гневно смотрел на упрямую дочь. Тихо выругался и продолжил:
— Дариан не позволит тебе жить спокойно! Раз за разом он будет отправлять убийц и рано или поздно тебя убьют!
За окном послышался смех — гости развлекались, вдалеке слышалось ржание лошадей, в коридорах все так же царила предсвадебная суета, и разговор о смерти казался столь нелепым.
— Отец, мы уже говорили об этом. Я не изменила своего решения тогда, не изменю и сейчас! — Катарина встала, подошла к окну, вглядываясь в горизонт, — Как же вы не понимаете, я люблю Ранаверна! И я… перенесла так много боли… грязи… унижений! Я хочу быть любимой и счастливой, а вы!..
Барону было больно, но в душе он смирился с позором дочери, смирился настолько, что был готов принести ее в жертву снова… Как тогда, отдавая во фрейлины Ее Величества.
— Нам нужно чтобы империя Ратасса была… несколько более заинтересована в обеспечении нашей безопасности, — медленно произнес ассер Вилленский.
В первые несколько секунд Кати показалось, что она ослышалась! Повернувшись к отцу, она с удивлением взирала на того, кто казалось, был более всех рад ее спасению, а теперь…
— Вы предлагаете МНЕ лечь под императора Хассияна?! — в ужасе воскликнула Катарина.
— Зачем так грубо, — барон недовольно поморщился, — достаточно того, чтобы он был заинтересован в тебе.
Она в ужасе смотрела на отца, который старательно отводил взгляд, а затем начал говорить быстро и отрывисто:
— Елизавета мила, но у нее нет твоего обаяния да и ума тоже. А сейчас Ортанон в опасности и мы будем сломлены рано или поздно, ты должна это понимать. Все эти договора хороши лишь на бумаге, а на деле наши соседи и пикнуть не посмеют, когда Дариан сотрет нас с лица земли. Ранамир на обман смотрел сквозь пальцы, его сын не чета отцу. Два с лишним года назад, только волшебным, удивительным образом казни не коснулись нашей семьи, а вот с другими заговорщиками Дариан не церемонился…
— Отец, — не сдержавшись, воскликнула Катарина, — потому что мне пришлось заплатить за вашу ошибку! Мне! А ведь мне было всего пятнадцать, отец! Да вы хоть понимаете, чем для меня это обернулось?
— Катарина, — резко осадил ее барон, — это дело прошлого. Сейчас ты нужна своей семье!
С тихим стоном она села на подоконник, в ужасе смотрела на того, кто дал ей жизнь, и уже забыв, что они не одни в кабинете, в отчаянии прошептала:
— В ту ночь Дариан поставил мне условие — или я стану его любовницей, или он казнит Гарсана за измену короне… Я не могу передать словами всю ту боль, что терзала мою душу в ту ночь, когда я должна была принести в жертву свою честь, ради спасения своей семьи! Но все оказалось хуже, чем просто бесчестье, отец! Дариан разорвал не только мою душу, но и мое тело! Несколько дней кровь не останавливалась! Я не спала от невыносимой боли, и спасение приходило лишь с потерей сознания! Я с трудом вставала, а ведь мне приходилось скрывать свое состояние от всех, отец! Столько боли, за что?!
Слезы невольно хлынули из глаз, но даже слушая все это, барон не отрывал от дочери взгляда. Затем устало произнес:
— Я понимаю, как тебе было тяжело и…
— ВЫ НИЧЕГО НЕ ПОНИМАЕТЕ!!! — Катарина обхватила плечи руками, — Ничего! Вас никогда не насиловали, а меня два с половиной года! Почти каждую ночь! Я ненавижу рассвет, потому что в это время Дариан всегда просыпался и кошмар начинался снова! А ведь я даже не могла покончить с собой, ведь в этом случае Дариан пообещал взять Елизавету!
На последнем предложении ее голос упал до шепота… Отец смотрел на дочь, осознавая сказанное, и хмуро произнес:
— Мне искренне жаль… я не хотел, чтобы так вышло. Но сейчас необходимо чтобы ты привлекла внимание императора Хассияна!
— Убирайтесь… — обессилено прошептала девушка. — Что?!
— Убирайтесь!!! — Катарина встала, гневно посмотрела на того, кто был ей так дорог, — Да простят меня боги, но… я отрекаюсь от вас, отец!
— Что? Да ты хоть понимаешь что говоришь, девочка?
— О, да, — Кати вытерла слезы, — я понимаю! Я более чем понимаю! И… Елизавета поедет со мной в Гаору!
— Гаору?! — переспросил барон. — Да что ты знаешь о князе Арнаре, кроме того что он спас тебя, Катарина?! Что знаешь ты о том, кто рос при дворе Лассарана и был первым во всех извращенных забавах наследного принца?! Не одна и не две девы бросались на меч после ночи с ним! Об этом подумай! Ты действительно полагаешь, что Ранаверн рыцарь не белом коне?! Он ублюдок, Катарина! И поверь, скрывать свое истинное лицо долго не сможет!
— Да как вы смеете порочить имя человека, который…
— Дочь моя, — гневно начал барон.
— Я вам не дочь! — прервала его Катарина, — С дочерью так не поступают! Вы предали меня, отец! Предали тогда и собираетесь предать снова! Мне искренне жаль, что я провела полгода здесь, вместо того чтобы быть с любимым человеком. И по поводу свадьбы — с вашего благословения или нет, но свадьба состоится… Ибо я более не желаю быть жертвой на алтаре ассер Вилленских! И не сомневайтесь, что о нашем разговоре я расскажу Гарсану! Пусть знает, какой жертвы от него может потребовать бездушный отец!
— Ты не посмеешь… — прошептал бледнеющий барон.
— О, нет, — Катарина усмехнулась, — та глупая наивная девочка, которая верила в честь семьи и высокие идеалы погибла два с лишним года назад, когда ее во имя спасения этих самых идеалов жестоко изнасиловали. Я устала быть жертвой! И я больше никогда ею не буду!
Рука барона невольно дернулась к кнуту, заткнутому за пояс, но его запястье перехватили, и жесткий голос произнес:
— Слушаю вас и удивлен лишь одним фактом — как у такой мрази могли вырасти столь чудесные дети? — барон обернулся и теперь смотрел в пылающие гневом глаза князя Арнара, — Вы чудовище, лорд!
— Что вы здесь делаете? — выдернув руку, хладнокровно вопросил ассер Вилленский.
— Слушал вашу беседу, — не менее хладнокровно ответил князь, и, обращаясь к Катарине, — любимая, я понимаю, что сейчас ты не настроена на торжество, но, жизнь моя, ступай и собирай вещи. Мы обвенчаемся немедленно, после чего покинем родовой замок ассер Вилленских. И клянусь небесами более ты сюда не вернешься!
Кати молча покинула кабинет отца, князь вышел вслед за ней. И ни один из них не заметил бледного Гарсана, который стоял за дверью.
* * *
— Я всегда буду любить тебя, — уверенно произносил князь, держа ее руку перед алтарем, — клянусь светом и тьмой, душой и сердцем, верой и честью — отныне ты моя жизнь, мой дом, моя судьба и мой свет!
— Я всегда буду любить вас, супруг мой, — с легкой улыбкой произносила свою часть клятвы Катарина, — почитать и уважать, верить и подчиняться, боготворить и ценить!
