— И не надейся, — почти ласково произнесла Алиссин, позволяя вошедшей следом служанке стянуть с нее сапоги. — Не смей, дорогой, прикасаться к… моей любовнице!!!
Король сжал Катарину сильнее, раздраженно взглянул на супругу:
— Как все прошло?
— Первая часть идеально, — Алиссин поспешно раздевалась, — вторая… почти идеально. Рабочих пришлось пустить в расход, трое из моих вернутся сегодня. Ранаверн идет по следу, так что… — полный грусти взгляд на Кати, — мне придется вас покинуть… увы.
— Вас видели? — продолжил расспросы король.
— Только Ранаверн, — Алиссин улыбнулась, — впрочем, у нас еще будет время поговорить об этом. Кати, иди сюда.
А Катарина переводила взгляд с короля на королеву и не могла понять, кто правит балом…
— Кати останется со мной, — Дариан продолжал обнимать ее, — а вам следует вернуться в монастырь и дожидаться нашего появления!
Гневный взгляд Алиссин, резко поднялась королева, но произнесла ласково:
— Вероятно, мне стоит поведать нашей милой Кати, о том… как сильно вы желали забыть ее…
Мгновенно король разжал объятия, отошел от Катарины, но взгляд его, направленный на Алиссин хорошего не сулил.
— И все же Кати лучше остаться со мной, — начал Дариан, — она истощена, еще несколько дней пути на лошадях не выдержит.
Склонив голову, Алиссин задумалась.
— Что ж, пусть будет по-вашему, но супруг мой, ты не прикоснешься к моей любовнице!
Хитрая усмешка короля и спокойное:
— И давно ли вы стали мечтательницей, моя королева?
Не желая слушать дальнейшие разбирательства монарших особ, Катарина прошла к узкой кровати. Села, позволила служанке снять с нее сапоги, и только простонала, когда девушка потянула слишком сильно.
— О, Катарина! — воскликнула Алиссин.
Усмехнувшись, княгиня Арнар протянула служанке и вторую ногу, столь же израненную что и первая.
Дариан тихо выругался и вышел из шатра. А Кати, сдерживая слезы, смотрела на израненные, окровавленные ступни, местами покрытые кровавыми подтеками.
— Ты должна была сказать, Кати! — Алиссин села рядом, прикоснулась к ее ноге, — У тебя такая нежная кожа, Катарина, но я и подумать не могла…
Вернувшийся Дариан привел с собой лекаря, и королеве пришлось, скрыв лицо, покинуть королевский шатер.
— Леди Катарина, — лекарь улыбнулся ей, — несмотря ни на что, я рад снова видеть вас.
У Кати не было сил кивнуть в ответ, закрыв глаза она тихо постанывала от боли, пока лекарь мыл и обрабатывал израненные, стертые стопы, а затем аккуратно забинтовывал, стараясь причинить как можно меньше боли. Вошедшие служанки готовили воду для мытья, Дариан стоял рядом и следил за действиями лекаря… Катарина постаралась не думать о том, что прежняя жизнь вернулась…
* * *
— Расскажи о нем, — Дариан обнимал ее обнаженное тело, но уже не намекая на продолжение.
Катарина устало вздохнула, попыталась отстраниться, но король мягко вернул ее вновь на подушки, нежно лаская, гладил обнаженные плечи, целовал шею, и словно никак не мог привыкнуть, что она снова рядом.
— О ком? — спросила Кати поворачиваясь на бок и ощущая как мгновенно повернулся и Дариан, прижимая ее к себе как любимую игрушку.
— Князь Арнар, — король гладил ее напряженный живот, — тебе было хорошо с ним?
— Иногда, — честно ответила Катарина.
— Я был очень зол на тебя, — прошептал Дариан, вдыхая аромат ее волос.
Кати промолчала. Ей нечего было сказать. Алиссин покинула их на закате, вынужденная сохранить тайну своего пребывание в Гаоре, а Дариан поспешил воспользоваться ее отсутствием.
— У меня дочь, — тихо прошептал король.
— Красивая?
— Очень… маленькая такая, ей всего четвертый месяц.
Катарина не могла понять его. Дариан был другим. Нежным, заботливым и то, как он говорил о своей дочери удивило ее.
— А моя сестра? — тихо спросила Кати.
— Еще два месяца назад отправлена с матерью в Ортанон, и насколько мне известно Вилленские покинули пределы Шарратаса и сейчас находятся в империи Ратасса.
— Что??? — Катарина вскочила, забыв и о том, что она обнажена и о том на кого смеет голос поднять.
— Я отпустил их, Кати, — с улыбкой ответил Дариан, — как только стало понятно, что Арнар не показал тебе ни единого письма из дома. Я его понимаю, сам поступал так же. Ложись, продрогнешь.
Катарина действительно замерзла, и на истерзанных ногах стоять тоже не могла. Едва Дариан получил возможность снова ее обнять, Кати тихо спросила:
— Зачем вы мне это рассказали?
Дариан поднялся, не стесняясь наготы прошел к столу, налил вина в два кубка, вернулся к Кати протянув ей вино, начал говорить:
— Я рассказал, чтобы ты знала, что я изменился, Кати. Я больше не буду прежним, моя Катарина. И я хочу… чтобы ты была рядом по собственной воле.
Катарина отвернулась к матерчатой стене шатра, и отстраненно смотрела, как расплывается рисунок…
— Вы лжете мне, — тихо произнесла девушка, — меньше всего вы желаете позволить мне выбирать… И единственной причиной является… королева Алиссин! Вы боитесь её.
Дариан не ответил. Молча поднялся и оставил Катарину спать в одиночестве. «Вот и ответ, — подумала Кати, — вот и весь ответ… Он просто боится Алиссин!»
* * *
— Как вы себя чувствуете? — Его Величество подал руку Катарине, помогая выйти из кареты.
— Благодарю, мой король, — легкая улыбка коснулась ее губ, — я уже в состоянии путешествовать верхом.
— Я рад, — Дариан с улыбкой разглядывал любимую женщину, — но еще рано, моя Кати, мне не хотелось бы подвергать тебя опасности.
А опасность была. Несмотря на отступление армии Шарратаса, князь Гаоры не желал мира. Несколько нападений на лагерь показали, что князь Арнар был страшным соперником, и Дариан не пожелал терять собственные войска, обязав союзников начать боевые действия против мятежной Гаоры.
После памятного разговора Катарина не воспользовалась предоставленной свободой. Черная, оперенная вороньим пером стрела, воткнувшаяся в столб там, где она стояла мгновение назад, стала доказательством правильности решения. Кати не желала возвращаться к Ранаверну!
Легкий шаг и на лице промелькнуло выражение боли. Дариан подхватил любовницу на руки и сам перенес в палатку.
— Я в состоянии ходить самостоятельно, — укоризненно произнесла Кати.
— Знаю, — ласковый поцелуй на глазах служанок, — моя сильная Кати, но мне приятно помочь тебе.
И поцеловав ее ладони, король покинул собственную палатку, в которой больше не ночевал. Об этом шептались все дворяне, об этом сплетничали служанки, это стало причиной смешков в армии, но… отныне Кати ночевала в одиночестве, а Его Величество, казалось, каждый день молил о прощении.
