– Ну и где он? – обратился я к Ремесу, по-прежнему остающемуся в облике богача-нувориша. – И, кстати, а зачем ты нас всех здесь собираешь?
– Думает, видимо, идти или не идти, – недовольно проворчало божество и вдруг заорало во всю мощь луженой глотки: – Эй, ты, плесень кристаллическая! Чапай сюды, а не то все твои игрушки, скопившиеся у моих ребят в подвалах, будут ждать нового хозяина до полной потери ликвидности! Обиделся, – резюмировал Ремес, после того как в течение десяти секунд к нам так никто и не присоединился. – Мы с ним вообще-то не дружим… Да с ним никто не дружит, с падальщиком высокомерным, но вот сейчас взаимовыгодное сотрудничество нам бы пригодилось. В частности, многовато гномов, особенно гномов-банкиров, на нашем континенте чего-то развелось. Собственную сеть организовывают, с процентами мухлюют, мне даров не носят и не молятся. А так, глядишь, появилось бы здесь хоть одно действующие святилище их прежнего хозяина, темпы прироста популяции бородатых скряг и замедлились.
– Вот с этого и надо было начинать, – скрежет камней друг об друга, складывающийся в слова, совпал с проявлением из мрака окружающей реальности нагромождения разноцветных кристаллов, прорастающих один из другого, прорастающих друг в друга, прорастающих…
– Не смотри слишком пристально, свихнешься, – посоветовал мне гуманоидоподобный бог, своими руками отворачивая лицо в сторону от так и не осознанного до конца зрелища. Даже размеры его оценить каким-то непостижимым образом не получалось. То ли по колено мне, то ли по грудь, а то ли и вовсе в десять раз больше. – Он хоть и мелкого пошиба, да к тому же сильно ослабевший от отсутствия верующих и недоедания, но бог, не удосужившийся помнить о том, что для смертных воспринимать больше, чем четыре-пять измерений сразу, по крайней мере, проблематично.
– Выбирай выражения, торгаш! – Скрежет, издаваемый грудой кристаллов, неприятно резанул по ушам. – Я Хозяин Темноты и Тишины! Я древнее и мудрее тебя! В мою честь строили храмы, когда ни тебя, ни смертных букашек, что ныне зовутся людьми, еще не существовало в мироздании! Я…
– …плесень, – с милой улыбочкой добавил Ремес. – Старая, жадная плесень, паразитирующая на былом величии, гложущая собственный труп и упорно цепляющаяся за существование всеми возможными способами. Вот только осталось их у тебя не так уж и много. Последнюю пару тысяч лет ты не можешь даже обойтись без материального тела, от состояния и размеров которого теперь напрямую зависишь. Должно быть, это настоящий кошмар – знать, что любой серьезный планетарный катаклизм… объединенные силы нескольких государств смертных… да даже один-единственный легендарный герой, где-нибудь урвавший себе кусочек истинной мощи, в состоянии, при некоторой удаче, тебя уничтожить. Однако же, если ты прислушаешься к тому, что я тебе сейчас скажу, сделать это окажется чуть-чуть сложнее, чем сейчас.
– Говори, – теперь тон нагромождения кристаллов резал уши как циркулярная пила и отдавался в мозгу нешуточной болью.
– Через этих смертных, – Ремес кивнул в мою сторону, очевидно, посчитав живой артефакт, получившийся из останков Джулии, за самостоятельное существо, пусть и находящееся в симбиозе с носителем, – ты вполне можешь навести изрядного шороху в том подземелье, где они сейчас находятся. Сделай это. Воплотись в нужном месте, хочешь частично, а хочешь и полностью, если сможешь, конечно. Процесс облегчат мои слуги, уже создающие межплановую дыру в реальности. Сожри, кого сумеешь поймать. Устрой на месте аномалии локальный прорыв тьмы, стихии, наиболее близкой тебе, вселив настоящий ужас в выживших.
Ой! Как бы отсюда смыться по-хорошему, пока эти высшие сущности друг другом заняты? И побыстрее на поверхность выбраться, своего симбионта где-нибудь на полпути выбросив?
– И что я за это получу? – заинтересовалась груда кристаллов, чуть-чуть сбавив свой тон.
– Добычу с горячей кровью и душами разумных существ, столь редкую в твоем доме, разумеется, – хмыкнул Ремес. – Плюс в обсуждаемом нами месте сейчас собралась чуть ли не половина сильнейших волшебников Виреи и Азалии. Разве этого мало?
– Они полны сил, способны сопротивляться и почти все наверняка сбегут, а также там есть жрецы твоего старшего брата, пытающегося оттяпать у тебя кусочек территории, – заметил Млфурий. – А ведь иные союзники, они ужасней самых страшных врагов, кому, как не мне, почти убитому собственными детьми, это знать. Вступить в поединок вы не можете, законы старших запрещают, а потому за то, чтобы кто-то другой решил эту проблему, ты должен заплатить. Очень хорошо заплатить.
– Ой, будто в первый раз мне заклятые друзья пытаются палки в колеса совать, – пренебрежительно отмахнулся бог торговли. – И вообще, в том, что тебя низвергли и частично развоплотили собственные родичи, виноват лишь ты сам. Не надо было быть таким жадным.
– Я не жадный, я справедливый! – рявкнул Млфурий. – Могущество предателей строилось на том, что они получили от меня, а значит, и принадлежать оно должно было мне!
– Как угодно, – примирительно поднял руки Ремес. – В любом случае на многое не рассчитывай. Боги войны, не важно, мой брат это или кто-нибудь еще, прямолинейны, как дубина, и примерно столь же опасны. Их, с позволения сказать, интриги, даже по меркам смертных, на выдающийся заговор не тянут. Не хочешь от души пообедать? Пускай. Найду другой способ решения проблем, да хотя бы выдам, через слуг, новому королю беспроцентный кредит в достаточном размере, чтобы скупить все наемные клинки мира. Или его соседу, дав достаточно средств, чтобы пограбить оставшуюся без защиты Вирею, все солдаты которой уйдут в другие земли. Проблема тут же решится сама собой, а я окажусь как бы и не при делах. Ну, не больше, чем тот, кто натравливал своих верующих на соседа.
– Хочешь задействовать свои возможности еще меньше, чтобы, как пострадавшая сторона, потребовать потом компенсацию? – В тоне древнего покровителя гномов послышалось нечто вроде одобрения. – Понимаю, ведь сам когда-то покровительствовал в том числе обмену и торговле. Ладно, помогу, но ты все же доплати. Не надо быть слишком жадным. Что там за разговор поначалу был о святилище?
– Хорошо, – с некоторым неудовольствием согласился Ремес, которому вернули его же слова. – Устрой локальный прорыв тьмы, и в центре его я, как хозяин этой страны, разрешаю тебе поместить свое место силы, куда будет не в пример проще добираться тем редким гномам-отступникам, разум и тело которых все же умудришься захватить. Но тогда, когда в свое святилище явится воплощение моего брата, а он наверняка спасти своих слуг попытается, то щелкнешь его по носу побольнее. И еще смертных, через которых мы сейчас общаемся, как и тех, кто с ними, не тронешь. У меня на них виды.
– Эй, минуточку, – забеспокоился я, все-таки набравшийся достаточно наглости, чтобы влезть в беседу двух существ, превосходящих меня не то что на голову, а на целую телебашню. – Какие еще виды? И, уважаемые боги торговли и всего, чего вам только захочется, вы не находите, что за использование разумных существ, между прочим не приносивших вам клятв служения, тоже надо бы заплатить, причем не кому-нибудь, а им самим?
