Дмитрий вспомнил, что знал об Ордене Кости. В общем-то, немногое: криминальное Братство, адепты которого занимаются наркоторговлей. Их магия тоже во многом основана на использовании наркотических веществ.
– Когда мы пили вино, не было никакой магии, – вспомнил Дмитрий, безуспешно пытаясь стряхнуть оцепенение. – Я ничего не чувствовал.
– И не мог почувствовать. Вы с Кристиной приняли лишь наркотическую составляющую зелья. А чтобы запустить реакцию, нужно произнести кодовое заклинание. Что я и сделал.
Егерь бросил взгляд на настенные часы.
– На Феникса, кстати, препарат действует около часа.
«Что ж, – подумал Дмитрий. – Пусть только пройдет этот час».
– Правда… – Егерь театрально вздохнул: – Правда, вам через час будет уже все равно.
– Чего ты хочешь?! – по глазам Кристины было видно: девушка никак не может смириться и изо всех сил старается избавиться от заклятья.
– Давайте я вам кое-что покажу, – прищурился Егерь.
Он подошел к стене с картиной и часами. Произнес заклинание, тронул натюрморт и стену под ним.
Картина увеличилась в размерах, ее нижний край сполз вниз до самого пола. Мазня бездарного художника исчезла, рама стала косяками, а особенно яркие пятна по краям полотна превратились в петли и ручку.
В глухой стене появилась обычная межкомнатная дверь.
– На самом деле это не однокомнатная квартира, – пояснил Егерь. – «Двушка». Только не всем следует об этом знать.
Он открыл дверь, продемонстрировав темный, несмотря на дневное время, проем. Улыбнулся:
– Чего сидите? Вставайте.
Дмитрий вдруг с удивлением понял, что его тело поднимается с кресла. Само, без какого либо участия со стороны хозяина. Хотя был ли он сейчас хозяином своему телу? На этот счет имелись сильные сомнения.
Кристина тоже встала. Ошалелое выражение лица, полный безумия взгляд… Бывшая Охотница, похоже, все еще противилась происходящему, но ничего не могла поделать.
– Идите за мной, – Егерь вошел в смежную комнату.
Дмитрий пошел туда же. Вернее, пошли его ноги.
И понесли все остальное. Он чувствовал себя роботом, которому задали программу и нажали на нужную кнопку. Как там называется гадость, которую ему подсунули? «Зомби»…
Рядом, прикусив губу и чуть не плача от бессилия, переставляла ноги Кристина.
Шаг, шаг, шаг… Они были, как две безвольные пешки, которые чья-то рука небрежно двигает по шахматной доске.
* * *
Егерь закрыл дверь и щелкнул выключателем. Вспыхнувшая под потолком недорогая люстра на прочном креплении осветила большую, но пустую комнату.
Стало ясно, почему сюда не попадал солнечный свет: здесь попросту не было окна. Оконный проем то ли заложили обычным кирпичом, то ли замуровали при помощи магии. «Вряд ли кладка видна с улицы», – сразу решил Дмитрий. Скорее всего, ее маскируют задернутые с той стороны шторы или опущенные жалюзи.
Мебели не было вообще. На стенах – неопрятные драные обои. Старый паркет в самом центре сильно вытерт и исцарапан. Такое впечатление, будто кто-то долго и усердно вращал посреди комнаты что-то тяжелое, отчего на полу остались идеальные круговые разводы диаметром в пару метров. Известка вокруг люстры на потолке тоже почему-то оказалась стертой до серого бетона.
Но все это были мелочи, которые Дмитрий отметил лишь мельком. Больше всего его поразило другое. В дальнем углу на полу неподвижно лежали два голых тела. Он и она. Пара сплелась, будто в порыве страсти. Или не будто… Или на самом деле.
Женщина уткнулась в грудь мужчины. За длинными волосами трудно было разглядеть ее лицо. Но вот мужчина с короткой неаккуратной стрижкой…
– Мердок! – ахнул Дмитрий, узнав пленника, снятого с орденской Оси.
Голос в пустом помещении прозвучал гулко и зловеще.
Бывший Феникс «факелов» никак не отреагировал. Его обнаженная пассия тоже не шелохнулась.
– Верно, – улыбнулся Егерь. – А ее знаешь?
Он убрал волосы с лица женщины – довольно милого и смутно знакомого. Кажется… Дмитрий прислушался к воспоминаниям Горса. Кажется, она тоже была из первых Посвященных. Из Фениксов.
– Я знаю ее, – хрипло проговорила Кристина. – Это Анафия. Я с ней дружила. Когда-то. Давно. Очень.
– Потом она стала Фениксом «ив», – кивнул Егерь. – А потом ее нашел я.
– Они тоже находятся под действием твоей наркоты? – нахмурился Дмитрий.
– Они мертвы, – скупо сообщил Егерь. – Оба.
– Что ты с ними сделал? Когда они очнутся?
Первый вопрос Дмитрия Егерь проигнорировал. На второй ответил:
– Никогда.
* * *
Пауза длилась долго.
– Ты убил их? – наконец недоверчиво спросила Кристина. – Убил по-настоящему?
– Да, – еще один короткий ответ.
– Феникса нельзя убить! – не очень уверенно произнес Дмитрий. Он смотрел на два неподвижных тела в углу, и ему почему-то казалось, что…
– Можно, – подтвердил его мысли Егерь. – Теперь – можно. Я нашел способ.
– Какой? – быстро спросила Кристина.
Дмитрий задал другой вопрос:
– Зачем?
Егерь ответил им обоим:
– Лучше сразу намотать на себя весь жизненный потенциал Феникса, чем по одной Ниточке тянуть энергию жизни из связанных с ним Мертвых Братьев или Сестер.
– Намотать? – удивленно переспросила Кристина. – То есть?
– Веретено Смерти. Так я назвал это заклинание. Звучит, правда?
– Я не знаю такого заклинания, – фыркнула Кристина.
В воспоминаниях Горса подобной магии тоже не было.
– И никто не знает, – осклабился Егерь. – Никто, кроме меня. Это видоизмененная магия Оси. Но у моего Веретена другое предназначение. Я работал над его созданием с тех пор, как стал Мертвым Фениксом. Это был долгий, кропотливый и тяжелый труд, но он увенчался успехом. Знаете, быть Егерем не так удобно, как быть обычным Фениксом, однако и у этого состояния есть свои преимущества. Мертвый Феникс по-иному смотрит на многие вещи и может творить особую волшбу, не доступную другим. И вот теперь, благодаря Веретену Смерти, я получил возможность забирать жизни бессмертных Фениксов.
– Тебе мало Нитей мертвяков? – исподлобья глянул на Егеря Дмитрий.
– Что такое Живая Нить?! – Егерь скривился. – Максимум несколько месяцев жизни. И при этом – постоянная зависимость и вечный страх, что не удастся вовремя найти новую Нить и пополнить истощившиеся жизненные запасы. А известно ли тебе, сколько раз я напарывался на приманку, попадал в засаду и лишь чудом избегал пленения? А знакомы ли тебе мои ночные кошмары, в которых Ордена истребляют друг друга, а Охотники полностью уничтожают мертвяков? В которых прекращаются Ритуалы жертвоприношений и новых обращений? В которых Мертвые Братья и Мертвые Сестры навсегда покидают этот мир, а я подыхаю среди радующихся жизни и умирающих «жильцов» просто потому, что сам, без посредничества орденских адептов, не могу воспользоваться разлитой и бурлящей вокруг жизненной энергией?
