— У Верки? Деньги? — Анфиса расхохоталась. —
Да вранье это все! Какие деньги? Она только позавчера у меня полтинник заняла и
не отдает! Деньги! Это же надо такое сказать — чтобы у Верки Ивановой — и вдруг
деньги!
* * *
Леня оставил машину в тихом проулке и подошел к одной из
хрущевских пятиэтажек, прятавшихся в густой зелени. На прогретой солнцем
скамейке возле подъезда несли бессменный почетный караул бдительные старухи.
— Здравия желаю, бабушки! — вежливо приветствовал
их Леня, подходя к двери.
— Тоже мне, внук нашелся! — неодобрительно
проговорила одна из них ему в спину.
— Не иначе, к Нинке с третьего этажа новый
хахаль! — поддержала разговор вторая.
— И каждый день другие таскаются, каждый день! —
внесла свою лепту в беседу третья.
Леня поднялся на третий этаж и позвонил в тридцать вторую
квартиру.
— Сейчас, сейчас! — раздался за дверью
раздраженный женский голос. — Опять ты ключи забыл?
Лязгнули замки, дверь распахнулась, и на пороге появилась
плотная, приземистая женщина неопределенного возраста, одетая в китайские
тренировочные штаны и длинную зеленую футболку с надписью «Я люблю Хуана
Антонио».
— А вы к кому? — удивленно проговорила женщина,
уставившись на Леню. — Я думала, это сын мой явился!
— Да прямо! — раздался из-за закрытой кухонной
двери девичий голос. — Когда это Юрка так рано приходил!
— А ты вообще молчи, не твое дело! — привычно
возразила женщина кухонной двери. — Если слух такой хороший, шла бы на
радио работать! Там хорошие деньги платят!
— А ты меня туда устроила? — кухонная дверь
распахнулась, появилась крупная растрепанная девица лет шестнадцати в коротком
застиранном халатике, еле сходящемся на вполне взрослых формах. — Ты меня
устроила? Туда без связей нечего и соваться! Связи все решают! — девица
пересекла тесную прихожую, бросив на Леню заинтересованный взрослый взгляд,
удалилась в комнату, на прощание вильнув задом, и с грохотом захлопнула за
собой дверь.
— Без связей! — запоздало ответила мать,
повернувшись к закрытой двери. — Да у тебя этих связей столько, что, если
б связи все решали, ты уж в министры должна бы устроиться! Что-то от всех твоих
связей проку никакого, одни неприятности! На себя посмотри! — донеслось
из-за двери. — Я хоть матерью-одиночкой не буду!
— Типун тебе на язык! — в испуге воскликнула
женщина. — Накаркаешь еще!
— Да не старые времена! На каждом углу помогут!
Насмотрелась на тебя, как ты одна кувыркалась! Ничего детям не дала!
— Вот как она ко мне относится! — жалобно
проговорила женщина, повернувшись к Лене и как бы призывая его в
свидетели. — Я не досыпала, не доедала, все только для них, а они вместо
благодарности ноги об мать вытирают! Так вы кто? — она наконец вспомнила,
что гость до сих пор не представился.
— А вы — Вера Иванова? — в свою очередь
осведомился Маркиз.
— Ну, допустим, я Вера, — женщина немного
отступила и вдруг схватилась за сердце. — Что-то с Юрочкой случилось? В
неприятность какую-то попал?
— За меня, небось, так не переживаешь! — донеслось
из-за двери. — На меня тебе с телебашни наплевать!
— Не волнуйтесь, с вашим сыном все в порядке, —
поспешил успокоить ее Леня. — То есть я конечно ничего не знаю, но
надеюсь, что так. А я совсем по другому делу…
— Это по какому же такому другому? — голос женщины
стал настороженным и враждебным. — Никаких таких дел нам не надо! То
сектанты какие-то ходят, то вообще жулики… к Тамаре Ивановне из тридцатой
квартиры пришли тоже днем двое, с виду очень приличные, говорят, что она
холодильник выиграла, шведский, так пока она паспорт искала, чтобы выигрыш
оформить, все деньги из квартиры унесли!
— Что там у Тамары уносить? — раздался из-за двери
голос дочери. — У нее в жизни никаких денег не было! Ты видела, в чем ее
Кристинка ходит?
— А хоть бы и мало, все равно жалко!
— Не беспокойтесь, я вам хотел работу
предложить! — поспешно проговорил Леня. — Вы ведь на дом к больным
ходите? Уколы, процедуры и все такое…
— Хожу, — оживилась хозяйка. — А чего ж мы с
вами в коридоре-то стоим? Пойдемте… — она покосилась на закрытую дверь. —
Пойдемте хоть на кухню!
Крошечная кухонька своими размерами напоминала кошачью
переноску. Только, в отличие от переноски, в нее была втиснута кое-какая
мебель. Покосившийся столик покрывала протертая клеенка неизвестного науке
цвета с присохшей к ней коркой сыра. Грязная раковина была забита горой немытой
посуды.
— Нинка, зараза, ты же обещала посуду помыть! —
прокричала мать с привычным раздражением.
— Ты мне тоже много чего обещала! — тут же
донеслось из комнаты. — Перечислить?
— Вот так растишь их, растишь… — вздохнула мать. —
Ну, кого ни спросишь — у всех такие! Вы присаживайтесь! — и она ногой
пододвинула Лене шаткую табуретку.
Леня опасливо опустился на нее и внимательно огляделся.
Деньгами в этом доме и не пахло.
— А может, вам чаю налить? — хозяйка вспомнила о
законах гостеприимства.
Леня покосился на загроможденную грязной посудой раковину,
на закопченный чайник и благоразумно отказался.
— Ну, так что вашей маме нужно? — Вера решила
перейти к делу.
— Не маме, — поправил ее Маркиз, — моей тете,
единственной и любимой. Ей нужно делать уколы, ну, может быть, еще массаж…
кое-какие лекарства…
— Каждый день?
— Ну, или каждый, или раза три в неделю…
— Бывают же такие заботливые племянники! — Вера
вздохнула. — А я от своих родных-то детей ничего хорошего не жду… в
старости стакан воды никто не поднесет!
— Ты, может, и пить не захочешь! — донеслось из-за
хлипкой стены.
— А как насчет оплаты? — Вера перешла к самому
главному вопросу, проигнорировав реплику дочери.
Маркиз без споров принял все ее условия и пообещал позвонить
в ближайшие дни. Попрощавшись с Верой, он вышел на улицу, но не спешил уезжать.
Он поставил машину так, чтобы из нее был хорошо виден Верин подъезд.
Ждать ему пришлось недолго.
Дверь распахнулась, и на улицу выплыла Верина дочка. На этот
раз она была одета в короткую джинсовую юбку, едва держащуюся на бедрах, и
оранжевую маечку, густо обшитую блестками. Между юбкой и маечкой сияла широкая
полоса загорелого живота. В пупке блестел граненый камушек.
Пройдя сквозь строй бдительных старух, Нина направилась к
автобусной остановке. Старухи проследили за ней, неодобрительно поджав губы, и
тут же зашушукали.
Леня выжал сцепление и на первой скорости подъехал к гордо
шагающей девице.
