— Так, — проговорил Маркиз, сверля своего
собеседника взглядом, — с этого места медленно и подробно. Только, разумеется,
не здесь! — он рывком вытащил Юру из-за стола и повел его к выходу из
заведения. Посетители молча провожали их взглядами.
Когда дверь за Маркизом и его спутником закрылась, Катран
перегнулся через стойку бара и вполголоса спросил бармена:
— Слышь, Карась, а кто это ваще такой — Мясник?
— Никогда не слыхал, — пожал тот плечами. —
Только, судя по кликухе, человек серьезный!
— Это факт, — согласился Катран, — с таким
лучше не ссориться…
Леня вывел Юрку на улицу и усадил в свою машину.
— Ну, — проговорил он, уставившись на него, как
удав на кролика. — Рассказывай, откуда узнал про бабкины часы!
— Какие часы? — забормотал парень. — Не знаю
ни про какие часы! Первый раз слышу!
— Ага, — кивнул Маркиз. — Сперва ты от
неожиданности проболтался, а теперь решил играть в несознанку? Ну ладно, не
хочешь по-хорошему, твое право! Поедем сейчас к Жирному, ему все расскажешь.
Я-то человек добрый, мягкий, а у Жирного ты быстро разговоришься… Жирный
большой спец по части разговоров!
— Не надо к Жирному! — парень вжался в сиденье
машины. — Не надо, я сам все расскажу!
— Ну, раз так, давай по порядку. Как ты к той старухе
попал?
— Пришел с мамашей… — начал Юрка. — Помочь ей
кое-чего надо было…
— Помочь? — Маркиз недоверчиво уставился на
него. — С каких это пор ты матери помогаешь? Ври, да не завирайся! Говори
правду, или к Жирному поедем!
— Ну, мне денег надо было, а мамаша не давала… завелась
снова: да где мне их взять, да я их не печатаю, да я и так все тебе отдала… —
Юрка раздраженно скривился. — Ну, я с ней и пошел, думал, может,
раздобрится и даст… сколько раз уже так было — сперва говорит, что ничего нет,
а потом из заначки вытащит… потом, вдруг, думаю, у старухи этой чем разжиться
можно…
— Спереть что-нибудь у бабки хотел? — уточнил
Маркиз.
— Ну, спереть, не спереть, тебе-то что! —
огрызнулся парень. — Если мне деньги до зарезу нужны!
— Ну и как?
— А никак! Ни черта у этой бабки не было, нищета! Я уж
хотел уйти, а тут к ней мужик какой-то заявился. Маленький такой, как ребенок…
мамаша в это время на кухне суетилась, жратву бабке готовила, а я за шкафом
был, искал, нет ли там чего, вот мужик меня и не заметил. Тут они с бабкой про
часы и говорили… я, честно, сперва подумал, что они пургу метут — как в кино:
тайник в печке, клад… а потом мамаша вернулась, они и замолчали. Ну, после эта
бабка окочурилась, я и решил пойти, проверить — чем черт не шутит, вдруг бабка
правду говорила…
— Как ты в ту квартиру попал? — перебил его
Маркиз.
— Так у мамаши же ключи были! — недоуменно ответил
Юра.
— Ты их у матери вытащил?
— Ну да… прошел к бабке в комнату. Темно, страшно… свет
зажигать не хотел, чтобы не засекли. Взял фонарик. Нашел эту печку, про которую
они говорили, нажал на этот… как его… образец…
— Изразец, — поправил Маркиз.
Во-во, изразец… четвертый слева, нажал я значит на него, а
там и правда тайник открылся! Как в кино! Я даже сперва испугался — вдруг
услышит кто? А потом обрадовался, думал — разбогатею… посветил в этот тайник
фонариком — а там ни фига нет!
— Пусто? — сочувственно проговорил Леня.
— Ага! То ли старуха наврала, а сама давно эти часики
спустила, то ли тот маленький мужичок раньше меня поспел, подсуетился… только я
остался ни с чем…
* * *
Отпустив Юру на все четыре стороны, Маркиз тяжело вздохнул.
Судя по всему, подрастающий правонарушитель действительно не нашел в тайнике
часов. В противном случае у него не было бы проблем с долгами. То есть он не
расплатился бы с ними, а, скорее всего, попытался бы сбыть часы кому-нибудь из
своих криминальных знакомых и вместо денег получил бы пулю или нож. Сам факт,
что он все еще жив, говорил в пользу изложенной им версии событий.
Но выводы были неутешительны. Кроме троих перечисленных
заказчиком подозреваемых могли появиться еще какие-то неизвестные, случайно
проникшие в тайну старушкиного сокровища, как это удалось Юре. В общем, как
говорил в свое время незабвенный Остап Бендер, стулья расползаются как
тараканы.
Но так или иначе, нужно было продолжать поиски, и следующим
на очереди был сосед покойной старушки.
* * *
Леня надавил на кнопку звонка.
За дверью раскатилась заливистая трель, и наступила
напряженная тишина.
Леня позвонил еще раз, и снова ничего не произошло. Где-то
выше этажом приглушенно звучал тяжелый рок. Леня уже решил, что в квартире
никого нет, и хотел уйти прочь, чтобы вернуться позднее, когда за дверью
послышался какой-то шорох.
Маркиз на всякий случай снова позвонил и прижался ухом к
двери.
За ней явно кто-то стоял. Можно было даже расслышать тяжелое
прерывистое дыхание.
— Комитет по надзору! — громко произнес Леня и
поднес к дверному глазку раскрытое удостоверение на право вождения катеров и
моторных лодок.
За дверью громко лязгнуло, заскрежетало, и она медленно
приоткрылась. В проеме виднелась толстая цепочка и настороженный блестящий
глаз.
— Дайте удостоверение! — хрипло прошептали из темноты.
Леня протянул книжечку, и ее мгновенно выхватила сухая
костистая рука. Прошло полминуты, и дверь наконец широко открылась. Видимо,
Ленино удостоверение произвело должное впечатление на обитателя квартиры.
Перед Леней стоял сутулый мужчина неопределенного возраста в
длинной бесформенной тельняшке и поношенных брюках защитного цвета. Более
подробно разглядеть его не удалось, потому что в квартире было темно.
— Наконец-то! — проговорил мужчина, сверкая
глазами и зачем-то заглядывая за Ленину спину. — Я вас давно жду! Уже
перестал надеяться! Наконец-то вы обратили внимание на мои многочисленные
сигналы! Вы один, я надеюсь?
— Как видите, — Маркиз оглянулся, как будто сам
хотел убедиться, что действительно пришел один.
— Тогда проходите, — хозяин посторонился и закрыл
за Маркизом дверь.
— Сейчас вы все сами увидите! — проговорил он,
тщательно запирая многочисленные замки и запоры. — Сейчас вы убедитесь в
моей правоте! Убедитесь в справедливости моих сигналов… Вот, возьмите ваше
удостоверение!
Леня спрятал в карман книжечку и осторожно двинулся за
хозяином по коридору. Коридор был темным, длинным и извилистым, как горная
дорога, и без провожатого Маркиз наверняка заблудился бы в нем. По сторонам,
как мрачные скалы на обочинах той самой горной дороги, громоздились допотопные
шкафы, многопудовые сундуки и прочие предметы мебели, пришедшие в полную
негодность задолго до Лениного рождения.
