— О боги, Экко, как ты вообще можешь называть себя художницей? Твои рисунки... О-о-ох. Тебя хоть кто-нибудь учил, каким концом кисти нужно рисовать?
— Может я и погано рисую, зато ты погано выглядишь. Могу поспорить, зеркала молят о пощаде, когда ты в них смотришься!
«Ни одна милость ни одного лорда не стоит будущего моих сыновей! Пусть он выгонит меня, пусть даже высечет палками за непослушание! Плевать!»
— Мы оба знаем, что это неправда. Драконы мудры и прекрасны, или ты не читала книг про нас? В них мы всегда олицетворяем достоинство и силу. И еще мы сжираем всяких глупых героинь, которые не умели читать.
— Я помню, там еще говорится о куче сокровищ, на которой спят драконы. Что-то я не вижу твоей кучи. Сокровищ, а не того, о чем подумал твой миниатюрный мозг.
«Но как отсюда выбраться? Аззара говорил, что в Чертог легко войти, но невозможно выйти. Рика сказала, что дорога назад стерлась и Чертог окружают лишь многие километры леса. Нельзя рисковать и пускаться в обратный путь с детьми, я должен сначала проверить его сам».
— Свою кучу я раздал на благотворительность. Я очень благородный дракон.
— Ты не дракон. Ты многоцветный чешуйчатый червяк с нелепыми крыльями и завышенной самооценкой. Эй, все! Смотрите, говорящий червяк!
— Эй, все! Смотрите, говорящее убожество...
«Я должен... О чем это они!»
— Стоп!!! А ну, прекратите немедленно! — завопил подбежавший к парочке героев Винсент. — Чему вы учите МОИХ детей! Вы... ВЫ!!!
Аззара в притворном стыде отвел глаза, а Экко показала разбушевавшемуся отцу язык и рассмеялась.
— Говолящее убожество! — радостно доложил Адам и тут же получил от отца подзатыльник.
Наконец, Каэлии появилась у ворот. Из Чертога покоя был только один «официальный» выход — через эти ворота, значит, лучница рано или поздно прошла бы через них. И Винсент был готов ждать столько, сколько потребуется.
Полностью погруженная в себя, сосредоточенная на собственном деле, героиня шла вперед, как будто ничего не видя перед собой. Черные волосы убраны в высокую прическу, чтобы не мешали при стрельбе. Кожаные шорты и кожаная куртка без ненужных украшений, довольно просто выполненный длинный лук со спущенной тетивой и полный стрел добротный колчан за спиной. Максимум практичности, минимум излишеств. Очередная адорнийская жертва на алтаре серости Чертога покоя. Единственным украшением, еще не захваченным Чертогом, были длинные перья, воткнутые в прическу за ушами героини.
— Госпожа Каэлии, меня зовут Винсент и я посол...
— Ай!
Погруженная в свои мысли, амазонка еле успела затормозить и чуть не врезалась в Винсента.
— Что тебе надо? Пропусти! — довольно невежливо велела она.
Но от Винсента не так легко было отделаться.
— Прошу прощения, госпожа, всего несколько слов, — посол учтиво поклонился и принял просящую позу.
Левая рука чуть теребит подол пальто, показывая неуверенность. Правая прижата к груди, намекая на то, что у Винсента и в самом деле очень важная просьба, идущая от сердца. Правая нога отодвинута назад, колени немного согнуты, чтобы визуально уменьшить рост — героиня должна почувствовать себя более высокой. И финальный штрих: чуть опущенный вниз подбородок и широко открытые глаза — наклон головы еще раз указывает на подчинение, и с такого ракурса глаза кажутся больше и грустнее, и им больше хочется сочувствовать.
Вряд ли провинциальная героиня могла читать эти знаки по отдельности, но общая картина явно должна была вселять ей чувство собственного превосходства и призывать по возможности помочь попавшему в беду собеседнику.
— Ладно, что тебе нужно? Как там тебя? Винсент? — Каэлии гордо вскинула голову и прищурилась, осматривая посла.
«Да она же почти ничего не видит!» — неожиданно понял Винсент. — «Как она в стены-то не втыкается с таким-то зрением!»
— Дело в том, что мне очень нужно выбраться из Чертога покоя. Моим детям, — Винсент повел рукой, указывая на копающихся в очередной луже Кирика и Адама, — необходимо вернуться в низину, к нашим прежним жизням. Уже скоро мне нужно будет искать мастеров, чтобы отдать им в обучение моих сыновей. Вы же понимаете, что таких мастеров не найти в Чертоге покоя. Я слышал, что вы много времени провели в лесах вокруг города, и подумал, что вы сможете указать мне путь до Восточного тракта.
— Дороги назад нет, лес тебя не выпустит, — в ответ на тираду Винсента произнесла Каэлии.
«А ты не из разговорчивых», — подумал посол.
— Позвольте мне все же хотя бы сопровождать вас, госпожа Каэлии. Я очень хочу взглянуть на этот лес своими глазами.
Героиня в ответ лишь безразлично пожала плечами и шагнула за ворота.
— Аззара! — быстро среагировал Винсент. — Приглядишь за ребятами, пока меня не будет?
— Э-э-э нет, Винс, я иду с тобой! Когда это драконы отказывались от приключений! — Аззара кивнул несколько раз, как будто подтверждая собственные слова, и перекрасил цвет чешуи в воинственно-красный.
Посол перевел взгляд на Экко. Неудобно было ее об этом просить, девушка и так уже несколько дней провела с его сыновьями. Но выхода не было.
— Экко?
Художница закатила глаза.
— Ну, пожалуйста! Ты ведь моя должница, помнишь?
Винсент улыбнулся своей самой теплой улыбкой, которой просто невозможно было отказать.
7.
Дорога и правда заканчивалась через несколько сотен метров после выхода из Чертога покоя. Или начиналась там. При мысли об этом у Винсента по спине пробежал неприятный холодок.
— Госпожа, куда мы идем? — спросил Винсент Каэлии, которая, не сбавляя шага, направилась к лесной опушке.
— Я охочусь на Джитуку. Куда идешь ты, мне безразлично.
— И что мне делать? Следовать за ней? — поинтересовался у магозавра Винсент.
— Ты спрашиваешь меня? Зачем ты спрашиваешь меня? Это твое приключение, а я всего лишь молчаливый нейтральный наблюдатель. Да, я такой.
Посол проглотил саркастический комментарий насчет молчаливости магозавра, шумно выдохнул и вошел под раскидистые своды деревьев.
Что-то было не так с этим лесом. Он располагался на склоне Рассветных предгорий и, если посмотреть от ворот, простирался настолько, насколько хватало взгляда. Хотя Винсент был уверен, что Восточный тракт не был настолько далеко, чтобы потеряться из видимости. Другой очевидной странностью, беспокоившей посла, было то, что лес молчал, лишь изредка каркая на вторгшихся в его владения путников скрытым за кронами вороном. В такой тишине производимый Винсентом шум представлялся ему самому неестественным, нарушающим сокровенный покой леса. Треск сухого валежника под ногами, собственное тяжелое дыхание казалось ему оглушительно громким, способным разбудить нечто, спящее где-то за деревьями. Непроизвольно для себя, Винсент начал чаще осматриваться по сторонам, вжимая голову в плечи, и стараться дышать потише.
