Налани молчала, и гадалке пришлось пояснить.
— Я — настоящий Мастер сновидений, чтобы там ни говорила моя бабушка. Я долго училась этому, и мое мастерство состоит не только в гадании на картах и составлении амулетов. Мастера сновидений спят с открытыми глазами, потому что способны видеть в мире снов. И так вышло, что именно этого мне делать как раз нельзя. Поэтому бабушка Джиа всегда завязывает мне на ночь глаза.
— Твоя бабушка тоже Мастер сновидений? И она тоже спит с открытыми глазами? — вставила вопрос Налани.
— Да, и я училась у нее долгие двенадцать лет, прежде чем смогла называть себя Мастером. Но я никогда не видела бабушку Джиа спящей. Она как будто вообще никогда не спит, только сидит в повозке и смотрит назад, на уходящую вдаль дорогу.
— Так почему же она завязывает тебе глаза по ночам? — наивно хлопая ресничками, спросила Налани.
— Из-за Шааза.
Открытие этих тайн было похоже на демонстрирование чужим людям своего нижнего белья. Также мерзко и стыдно. Но маленькая Налани не кривила в пренебрежении носик и не отводила в смущении глаза. Она как будто понимала, что чувствует ее собеседница. И Сэйери захотелось рассказать еще, открыться ей еще больше.
— Шааз — это демон из моих снов. Я не знаю, откуда он взялся, но бабушка Джиа говорит, что он пришел на мой зов, потому что я грязная и злая, — девушка невесело усмехнулась. — И еще она говорит, что рано или поздно он поработит меня, завладеет моим разумом и сможет управлять моим телом. Но для этого я должна сама впустить его — протянуть ему руку, прикоснуться к нему, заговорить с ним, взглянуть на него. Для того она и завязывает мне глаза — чтобы демон не смог их увидеть.
Гадалка нагнулась и машинально подобрала с земли маленький плоский камешек, нащупала в кармане оторвавшуюся от платья нитку и стала тщательно наматывать ее на его гладкую холодную поверхность.
— Хотя вряд ли Шааза это остановит, ведь он такой хитрый. Так что, рано или поздно, но он найдет способ взглянуть в мои глаза, и тогда я стану страшным монстром, а может и чудью. Я убегу в лес и буду подстерегать путников на ночных дорогах, чтобы глодать их останки и пить костный мозг. А потом меня убьет какой-нибудь герой.
— И давно тебе снится этот Шааз, — хмуря милыми морщинками лоб, спросила Налани.
— С пяти лет. С тех пор, как родители отдали меня бабушке Джиа.
Сэйери как будто прорвало. Она открывала рот, и из него самостоятельно выскакивали все ее тщательно хранимые личные секреты. И на душе от этого становилось так легко, что вовсе не хотелось останавливаться. Хотелось только продолжать говорить, рассказывать все больше и больше этой милой и понимающей собеседнице.
— Знаешь, меня никогда не любили в детстве. Мои родители часто били меня и называли «отродьем». Мои кровные братья и сестры вообще боялись меня. А все из-за цвета моих глаз. Они красные. Люди видели в этом что-то пугающее, — Сэйери широко распахнула ресницы и пристально посмотрела на Налани, пытаясь передать ей охватывавший ее бывшую родню ужас.
— Вполне подходящий цвет глаз для гадалки, — склонив головку к плечу, вынесла свое решение маленькая героиня.
— Для гадалки — возможно. Он придает мне некоторую мистичность, помогает завораживать клиентов. Но для маленькой девочки он был настоящим кошмаром, продолжавшимся до тех пор, пока меня не забрала к себе бабушка Джиа. Она проезжала в своей повозке мимо нашей деревни и увидела, как отец выставляет меня ночью за дверь за какую-то провинность, которой я сейчас уже и не вспомню. Бабушка Джиа пожалела меня и забрала к себе, и с тех пор эта повозка стала моим домом.
Сэйери замолчала, вспоминая свою прошлую жизнь. Сожаления не было, была только странная грусть и детская обида на своих родителей. Почему они так с ней обошлись? Другие люди вспоминают своих родителей с теплом, а ей достался лишь сухой холод, такой же, как и хрустящая под ногами покрытая инеем трава.
— А эта цепь на твоей ноге? Она зачем? — спросила Налани, дав гадалке достаточно времени на воспоминания.
— Волшебная шутка бабушки Джиа, — правой стороной губ криво усмехнулась Сэйери. — Кандалы на моей ноге соединяются незримой цепью с ее костылем, чтобы поздними вечерами она могла притащить меня обратно в повозку. Ведь нельзя же допустить, чтобы я спала без моей повязки на глазах!
Девушке захотелось сплюнуть на землю, чтобы избавиться от разлившегося во рту горького привкуса, но она сдержалась.
— Бабушка Джиа всегда так оберегает меня, она такая заботливая! — Сэйери почти чувствовала, как с кончика ее языка капает на землю яд. — Видишь эту перчатку? Хочешь посмотреть, что под ней?
Девушка подняла вверх правую руку и помахала ей перед Налани.
— Я тебе покажу!
Сэйери осторожно стащила вверх выцветшую ткань, и крылатая героиня ахнула от ужаса. Кожи на правой руке гадалки как будто совсем не было — вместо нее пальцы, ладонь, предплечье украшали застывшие волдыри с усохшими кровавыми подтеками и тонкие лоскутки кожицы, под которой тут и там белела выдающаяся наружу кость.
— Что это? Кто это с тобой сделал?
Налани протянула было вперед ладошку, намереваясь прикоснуться к уродливой коже девушки, но потом резко отдернула ручку.
— Моя дорогая бабушка, — ответила Сэйери, возвращая перчатку обратно на место. — Однажды, когда я еще была совсем маленькая и глупая, я решила погадать себе на картах. Думая, что старуха меня не видит, я окропила их праймом из кувшина и вытащила первую из них. Но мою дражайшую бабушку так просто не проведешь. «Никогда, никогда, никогда, не гадай на себя!» — кричала она тогда, и топала ногами. А потом, чтобы я лучше запомнила, схватила меня за руку и опустила в открытый кувшин с праймом. «Если не можешь учиться разумом, будешь запоминать своим телом», — сказала она. К слову сказать, старуха оказалась права. Я и правда запомнила этот урок.
— Спасибо за твой рассказ, Сэйери, — поблагодарила Налани. — Позволь мне тоже кое-что сказать тебе.
Девушка остановилась, понимая, что сейчас героиня скажет именно то, зачем она в такую рань решила ее преследовать.
— Меня сюда послала леди Аэрика. Но вовсе не для того, чтобы вернуть тебя назад в Чертог. Ну... то есть... Отчасти для этого, но это не главное! — Налани на мгновение запнулась, но быстро сбросила смущение. — Ты когда-нибудь слышала о зове прайма? Это такая штука, если он есть, значит, ты — героиня. И он у всех разный. Для кого-то он как болезнь — сбивает с ног, заражает лихорадкой. Для кого-то как вдохновение, ты думаешь о нем постоянно, и никак не можешь забыть. Для меня вот, например, он был как полет. Я так хотела летать, я всегда мечтала летать, и чем ближе я к нему подходила, тем легче становилось мое тело, и мне уже казалось, что я лечу над землей, а не иду по ней. Понимаешь? Мне кажется, ты должна понять.
— Пока не очень, — призналась Сэйери.
— Леди Аэрика думает, что ты — еще не раскрывшаяся героиня, а Шааз — это демон, почувствовавший твой зов прайма. Демоны иногда появляются в нашем мире, и лишь немногим удается приручить их. Просто вдобавок ты еще и Мастер сновидений, поэтому, ты встречаешься с ним в своих снах. Тебе не нужно бежать от него, ты должна встретить его лицом к лицу. И быть сильной! Ты ведь сильная, да? Ты должна победить его, и заставить себе служить. Управлять им. Так считает леди Аэрика, — заключила Налани.
