Зерван… при воспоминании о нем уходили боль и отчаяние. Зерувиэль, милый Зерувиэль, самый странный, самый неожиданный и самый лучший из всех мужчин в ее жизни. Тот, кем она жила и дышала последние несколько лет. Тот, кто стал солнечным лучиком для баньши, которой больше не суждено увидеть солнце, иначе как в смертный час. Тот, из-за кого она и оказалась здесь.
Сейинхе не винила Зервана. Он не в ответе за подлость людишек, слишком убогих, чтобы тягаться с ее возлюбленным честно. Людишек баньши, впрочем, тоже не винила – что с них взять? Как были плохо говорящим скотом, так и остались. За редчайшими исключениями вроде Зервана. Хотя он, если вдуматься, уже давно не их племени.
И вместе с мыслями о вампире приходила еще одна самая страшная и мучительная мысль. Сейинхе боялась только одного: что Зерван все-таки придет. Либо поддавшись на провокацию Зиборна, либо пытаясь спасти ее силой. В одиночку он только погибнет понапрасну – людей слишком много даже для него.
А еще Сарвааль, ее брат, оставшийся в Эмельнеймском лесу. Он тоже наверняка будет мстить, убивая людишек на лесных дорогах. Зачем? Скольких бы он ни убил, это не вернет ему сестру. Только запятнает кровью руки и душу. Это при условии, что его самого не убьют.
Сейинхе уронила голову на подстилку, моля богов, чтобы они забрали ее как можно раньше.
Глава 11
Черный король, белый ферзь
Вампир открыл глаза, пытаясь вспомнить, не приснились ли ему последние события, и ощутил, что его держат за руку. Он повернул голову.
Да, она была здесь, у его постели.
– Ты не сон,– прошептал Зерван, протянув руку и коснувшись щеки своей возлюбленной.
– Нет, любовь моя, это не сон. Мы встретились наяву. Судьба сжалилась над нами и позволила свидеться вновь.– Таэль склонилась над ним и нежно поцеловала.
Зерван тонул в ее глазах, в запахе ее волос, нежность и любовь захлестывали его. Больше не было долгих лет разлуки, мук, страданий. Все это больше не имело никакого значения. Они вновь были вместе, и им не было никакого дела до всего мира.
Вампир стянул через голову рубашку, мимоходом отметив, что это не его одежда, испачканная в пыли и крови за прошедшую ночь, и что сам он был чистым и благоухающим, но не стал ничего спрашивать. Все это может подождать. Час. Или два. Или вечность. Он сделал привычный жест, погасив свечи на столе, и притянул Таэль к себе.
Несколько часов спустя они лежали, обнявшись, и молчали. Зерван странно себя чувствовал – как будто и не было семидесяти лет разлуки. Он был абсолютно умиротворен и счастлив, лаская стройное, сильное тело своей возлюбленной. Но что-то было не так. Что-то неприятное занозой сидело в самом сердце. И, немного поразмыслив, Зерван понял, что именно. Страх. Страх, что судьба вовсе не сжалилась над ними, а просто готовится к очередной пытке.
– О чем ты думаешь? – нарушила молчание Таэль.
Вампир не ответил – вместо этого поцеловал эльфийку. Делиться своими страхами он не хотел. Но молчать вечно тоже было нельзя.
– Ты повзрослела,– сказал Зерван чуть погодя.
– Не без этого,– согласилась Таэль,– мне теперь сто восемнадцать. Девчонка, по нашим меркам. Только вот теперь мы раньше взрослеем…
В воздухе повисла неловкая пауза.
– А я постарел,– усмехнулся вампир,– мне сто четыре, и по нашим меркам я древний старик…
– Это несущественно. Я всегда говорила, что вы, люди, такие примитивные оттого, что мало живете. Ваши души навряд ли сильно отличаются от наших, но вы стареете и умираете, не выйдя из младенческого возраста. Но ты был одним из немногих, про кого нельзя так сказать. Тебе не повезло – ты должен был родиться эльфом. Что ж, каким бы ужасным явлением ни был вампиризм, он дал тебе то, чего так не хватало,– долголетие.
– А это ничего, что, когда мы расставались, я был человеком, а теперь стал вампиром?
– Для меня это ничего не значит. Если бы меня волновали такие мелочи, я бы вообще не смогла полюбить тебя, человека. Я люблю тебя, и мне неважно, кто ты.
Вампир покрепче прижал Таэль к себе.
– Что ж,– проворковала она,– расскажи, как ты жил все эти годы.
– Я жил все эти годы без тебя,– вздохнул Зерван.– Что тут еще добавить? Без проблеска надежды. Только одно было хорошо: война между эльфийскими кланами и людьми произойдет без меня, думал я. Хорошо, что ее вообще не было.
При этих словах эльфийка вздрогнула.
– В общем, так я и жил,– продолжал вампир,– одним днем, точнее, одной ночью. По колено в грязи и крови. Знаешь, это непередаваемый кошмар – кем я был и кем стал. Часто думал о прошлом и никогда – о будущем. У меня его просто нет.
– Тут мы похожи,– вздохнула Таэль,– не сказать, что у меня не было будущего… Просто ничего хорошего я от него уже не ждала. Я думала, что ты мертв. Я ведь тоже жила эти годы без тебя, но если ты знал, что я жива, то я была уверена, что тебя больше нет. Лишь несколько дней назад на нас свалилась, как гром с небес, весть о том, что ты объявился у Зирааверд.
И я тоже часто думала о прошлом. О том, как поступил ты и как поступили с тобой. Ты пожертвовал всем, даже мной, ради своего короля. А он тебя предал – тебя, своего самого верного соратника. Такой жуткий поступок для нас, эльфов, просто за пределами понимания…
– Ну так я немного исправлю твое общее мнение о людях,– ответил Зерван.– Как ты думаешь, почему я остался в живых? Моя смерть была просто трюком. Линдар на самом деле не казнил меня, а вывез тайно за пределы королевства. Так что ты была несправедлива к нему.
Эльфийка удивленно приподняла брови:
– Признаться, да. Такого поступка от человеческого короля я действительно не ожидала.
– И еще одна вещь, о которой я никогда не говорил тебе. Дело не в короле. И не в какой-то там присяге. Я рыцарь. Это было предопределено с рождения – тебе быть княжной Этиан, а мне – человеческим рыцарем. Это не только приставка «сэр» к имени. Это способ мышления. Образ жизни. Я вырос, мечтая, как буду сражаться со всякой нечистью, драконами и прочими чудищами, угнетающими народ. Однажды мне пришлось освобождать лесную дорогу, которую перекрыла мантикора, убившая лошадь и пирующая прямо посреди дороги. И множество людей застряло на этой дороге – либо бросай добро и беги прочь, либо прячься под телегу с зерном и надейся, что чудовище наестся и улетит само. И я как раз ехал в столицу поступать на службу королю. Я еще не был рыцарем, но помню, как на меня смотрели люди, когда я объявил, что убью монстра и спасу их. Я давно забыл все свои ощущения и переживания от схватки с мантикорой, но что я чувствовал, выходя на бой, не забуду никогда. Глаза людей, светящиеся надеждой, смотрели на меня, и это делало меня втрое сильнее. Такое нельзя забыть. Вот потому мы и расстались в тот недобрый час. Я понимал, что война неизбежна. И выбора у меня не было. Я не короля защищал. Не королевство. Это понятия бессмысленные без народа, живущего в этом королевстве и подчиняющегося королю. Я должен был защищать людей.
