– Он самый. – Шрайк не удивился, что его назвали по имени.
Ему случилось однажды поработать на ректора, а память у старика еще та.
– Верочка сказала мне, вас интересует особый контракт?
– Именно. Что-нибудь вроде одиночного рейда в Москву.
Звягинцев поправил на носу очки и пристально посмотрел на наемника, а Ставрицкий пробасил:
– Никак лавры Пустынника спать не дают?
– Второй месяц без сна, – с холодным, плохо скрытым сарказмом отрезал Шрайк.
– Молодой человек, а вы отдаете себе отчет в том, каковы ваши шансы? – осторожно поинтересовался ученый.
– Стремящиеся к нулю, но это мои проблемы.
– Ха, а он мне нравится! – возвестил Игнатий Петрович. – Парень решил разбогатеть или умереть в попытке.
– Вы ошиблись, – презрительно ответил тот.
Звягинцев оценивающе посмотрел на Макса:
– Вы готовы, скажем, в одиночку пойти в Москву, отыскать там останки предыдущей группы, взять у них ретранслятор и ветрогенератор и установить их?
Шрайк моментально взвесил все плюсы и минусы. Устанавливать эту штуку его научат, ничего сложного. А вот то, что ему уже не нужно будет вернуться живым, существенно упрощает дело: контракт будет выполнен, если передатчик заработает.
– Вполне готов.
– И сколько вы хотите за это?
– Две дозы противохимерной сыворотки. Настоящей, само собой.
Звягинцев снял очки и протер их, затем водрузил обратно.
– Полагаю, вы нам подходите. У меня нет никакого потерянного ретранслятора в Москве – я просто хотел оценить степень вашей суицидальности.
– Моей, простите, чего?
– Тяги к самоубийству, проще говоря. В общем, работа для самоубийцы у нас есть. Для целой команды самоубийц, точнее. Присаживайтесь, молодой человек.
Макс опустился в кресло. Превосходно. Работа есть, и Звягинцев готов платить. Хотя присутствие Ставрицкого – не самый хороший знак.
– Слушаю внимательно, Святослав Иванович.
– Я пока не могу сказать конкретнее. Мы отправляем экспедицию, от успеха которой зависит очень многое… точнее, все. Я бы сказал, это переломный момент. В случае неудачи человечество будет влачить свое нынешнее существование и дальше. В случае успеха переселение в более теплые края станет реальным. Представляете себе значимость события?
– Вполне. Еще я представляю себе, как обрадуются такому переселению алчущие.
Скепсис Макса вызвал на лице старого ученого самодовольную улыбку:
– Вот именно. Цель экспедиции – найти средство борьбы с ними. Мы уже давно готовились к ней, но только сегодня получили точные координаты лаборатории, где это средство было разработано восемьдесят лет назад.
– Документы… Шифровка в прозрачной папке! – осенило Макса. – Так вот из-за чего был весь этот сыр-бор…
– А, так вы даже участвовали в операции по возвращению этих данных? Уверяю вас, это было самое великое ваше деяние за всю жизнь… до этого момента. Теперь у вас есть возможность принять участие в еще более важном деле. Вы будете охранником в экспедиции на юг, в эту заброшенную лабораторию.
– И далеко туда?
– Около тысячи двухсот километров. Волгоградская область.
– Тысяча двести километров на юг? – не поверил ушам Макс. – Это невозможно! Туда надо батальон посылать, и тогда кто-то, может быть, дойдет. В любом случае, мне не подходит – в моем распоряжении один месяц и двадцать четыре дня.
– Ну так я и не говорил идти туда. Вы поедете, и не на однорогах, а на бронированном транспортном средстве…
– Считай что танк, – ухмыльнулся Ставрицкий, – броня, крупнокалиберные пулеметы, все дела…
– Можно и так сказать. А насчет вашего цейтнота… вы можете протянуть значительно дольше, чем два месяца, на обычной сыворотке…
– Мне нужно не для себя – это раз. И ваша эрзац-сыворотка не помогает людям с четвертой группой и отрицательным резусом – это два. У меня ровно столько времени, сколько я сказал, и способа увеличить этот лимит я не знаю.
– Мы завтра обсудим это немного подробней, – сказал Звягинцев, – но пока вы просто попытайтесь понять и представить – мы снова вернем себе свой мир.
Макс вышел из кабинета в крайнем смятении. Все это сильно напоминало сделку с дьяволом: использовать один вирус, чтобы победить другой. В том, что пресловутое средство – именно вирус, а не что-либо другое, можно не сомневаться.
– Погоди-ка, – послышалось сзади, – разговор есть.
Он оглянулся и увидел Ставрицкого в сопровождении телохранителя, который до того ждал своего шефа в коридоре. Мэр поравнялся с наемником и сделал охраннику знак приотстать.
– Наверное, тебе очень дорог человек, ради которого ты так рискуешь, а? – лукаво спросил Игнатий Петрович.
– Я не рискую ничем – у меня рак. – Макс решил придерживаться этой версии.
– Вот оно как… Печально, конечно. Но ты все-таки рискуешь кое-чем. Ведь не факт, что экспедиция будет успешной. Не факт, что вернется вовремя. Понимаешь, о чем я?
Шрайк слушал, сжав зубы, пытаясь побороть гадливость. Увы – у этой дряни есть сыворотка, а значит, его нельзя не выслушать.
– Ну так вот, – в якобы доверительной и доброжелательной манере продолжал Ставрицкий, – я могу предложить тебе другой контракт смертника. Не надо идти в тридевятое царство, в Москву или еще куда-то. Всего в тридцати километрах отсюда есть заброшенный городишко, Сокол называется. Тебе надо грохнуть там одну бандитку и умереть. А может, и не умереть – ну как уж у тебя выйдет. И тот, кого ты назовешь, получит две дозы настоящей сыворотки. Что скажешь?
Много. Слишком много за простое убийство. Наемник никогда не промышлял заказными убийствами, и все те, кого он отправил на тот свет, умерли с оружием в руках. Не то чтобы Макс страдал от чрезмерной щепетильности, он просто знал, сколько за это платят. Не настолько много, чтобы согласиться за такие гроши заполучить клеймо наемного убийцы и потерять репутацию честного солдата удачи. А две дозы сыворотки – это просто невероятная цена за один заказ. За вдесятеро меньшую цену профессиональные убийцы будут рвать друг друга зубами, лишь бы заполучить контракт. Точнее, так было бы где-то в более населенных местах, а в Университете киллеров – раз, два и обчелся. Если, конечно, тут вообще есть хоть один.
– А что она тебе сделала? – наигранно лениво поинтересовался Макс.
– Да к черту, какая разница, что она мне сделала? Давай лучше я скажу, что она сделала тебе.
– Я ее знаю? – насторожился Шрайк.
– Возможно, и знаешь. Мне-то откуда знать?
– Тогда что она могла мне сделать, если я не знаком с нею? – фыркнул Макс.
