Опять же стрельба. Сталкеры всегда подпускают хищника поближе, чтобы бить наверняка, и на большие расстояния обычно стрелки так себе. Наемник куда чаще ведет перестрелки на больших расстояниях – его враг ведь тоже с автоматом. И вот тут сталкер Пустынник уделал наемника Шрайка только так. С большим отрывом по очкам.
Макс бросил взгляд исподлобья ему в спину. Нет никаких сомнений: этот человек в прошлом наверняка солдат или наемник, слишком уж хороши его навыки. И вдобавок наемника мучила мысль, что амнезия Пустынника – шкаф, в котором покоится не очень симпатичный скелет. Люди вроде него просто не могут не иметь темного прошлого.
И что хуже всего – понимает это только он, Макс. Ворон, хитрый, ушлый, тертый и стреляный наемник, ничуть не хуже своего бывшего лидера, только отмахнулся от подозрений Макса. Ольга-Рысь, продувная бестия, души не чает в своем Артуре: еще бы, ходячая золотая жила и каменная стена в одном лице. Где же твое чутье охотника, хищница? Неужели не понятно, что амнезия, так удачно отдавшая Пустынника в твое полное распоряжение, может скрывать не самые приятные вещи?!
Размышляя так, Макс и не заметил, как оказался у моста, полностью перекрытого остовами автомашин. Пустынник продолжал двигаться первым, лавируя между железными скелетами. Ольга и Макс топали следом, за ними шли ученые. Остальные охранники замыкали шествие.
– Давайте же передохнем, – взмолился Слепнев, – сердце, кажется, сейчас лопнет!
– Конечно, – согласился сталкер, – вот тут расположимся.
Он выбрал очень удачное место: маленький пятачок бетона, окруженный остовами грузовика и пары автобусов. Отсюда мост хорошо просматривался в обоих направлениях, а сам отряд находился в относительной безопасности.
Пожилой ученый привалился к ржавому борту автобуса, жадно глотая воздух. Остальные тоже более чем просто устали – пробежка с грузом основательно вымотала всех, даже Пустынник тяжело дышит. В конце концов, и он не из железа.
Свою пленницу сталкер положил сбоку и сел напротив, держа оружие наготове.
– Зачем ты ее тащишь? – спросил Игорь чуть погодя. – Для допроса?
– Вроде того. Попробуем пообщаться.
Дикарка оказалась молодой женщиной лет двадцати трех или около того, рослой, крепкой, со смуглой, загорелой кожей, черными волосами и довольно приятными чертами лица. Ее одежда – штаны и безрукавка из домотканого полотна, разгрузка военного образца сверху. На поясе – петелька для топора и фляга. На ногах самодельные кожаные сапожки, волосы перехвачены лентой.
Слепнев не удержался и приподнял веко.
– Любопытно, – сказал он, – глаз вполне обычный, но цвет радужки…
– Желтый, как у волка, – согласился Ворон.
– Или как у кошки, – добавил Сергей.
– Она – мутант? – уточнил Игорь.
Слепнев пожал плечами:
– Я воздержусь от категорических выводов, но считаю, что появление такого цвета глаз естественным путем всего за восемьдесят лет, скажем так, предельно маловероятно…
– Термин «мутант» тут не подходит, – заметил Пустынник. – Нельзя проводить параллели между нею и, скажем, алчущим. Рассматривайте этих людей просто как четвертую расу вида хомо сапиенс.
– Выглядит сильной, – сказал Петруха.
– А что странного? Мы сейчас находимся в месте, где слабые не выживают.
В этот момент пленница моргнула и попыталась сесть.
– Михаил, Витек, подержите ее за руки, – попросил Пустынник, – только аккуратно. Просто чтоб она не достала из сапога нож, уверен, он у нее есть.
Сталкер присел на корточки перед женщиной и подождал, пока ее взгляд станет сфокусированным.
– Почему вы на нас напали? – без всяких предисловий спросил Пустынник.
Смуглое лицо пленницы приобрело презрительное выражение, когда она встретилась глазами со сталкером.
– Ты понимаешь меня. Так почему вы на нас напали? – повторил он.
– Железноголовый.
Пленница с выражением гадливости на лице почти что выплюнула это слово.
– Нет. Ты можешь не помнить меня, но твои старшие сородичи наверняка еще не забыли. Мое имя Душа-без-Тени, я не враг вам, и мои спутники не враги. Не надо было на нас нападать. Иди и передай это другим.
Макс с долей удивления наблюдал, как ненависть и презрение сменились растерянностью и, может быть, испугом. Тем временем сталкер сделал знак Михаилу и Виктору, и те отпустили пленницу. Женщина медленно поднялась, попятилась, затем развернулась и исчезла за автобусом.
– Так значит, ты не просто бывал здесь раньше, – подытожил Макс, – ты и здесь знаменитость в своем роде, не так ли?
– Не то чтоб очень, – равнодушно пожал плечами тот, – просто у здешних обитателей хорошая память.
– Знаете, у меня такое впечатление, что вы просто водите нас за нос, – желчно произнес Слепнев. – Вы тут уже были, отлично ориентируетесь, знаете, кто они такие, знаете их возможности и отличия, и все равно делаете вид, что ничего не помните! Может, хотя бы соблаговолите рассказать, кто такие железноголовые?
– Вам надо было спросить об этом у нее, – ответил Пустынник.
– Так, хватит! – рявкнул внезапно Игорь. – Это уже переходит все мыслимые границы! Пустынник, сукин сын, ты лжешь, ты с самого начала нам лгал, что потерял память! Ты все чудесно помнишь и прекрасно понимаешь, насколько важную информацию утаиваешь! Здесь живут люди или не совсем люди, неважно, и здесь совсем мало алчущих, мы не встретили ни одного за всю дорогу! Совсем не то, чего мы ожидали, и ты знал наперед все! Какого черта ты темнишь?! Кто ты вообще такой, мать твою?!
Они стояли друг напротив друга – разъяренный наемник и невозмутимый сталкер, – словно два ковбоя из старого вестерна. Макс незаметно бросил взгляд на Ольгу – та держала оружие наготове, но выглядела растерянной, похоже, все новые и новые открытия в Пустыннике ее тоже пугали.
– Я лгу? – спокойно спросил сталкер. – Возможно. Если человек говорит, что потерял то, чего никогда не имел, то он, скорее всего, лжет. Хотя мой случай – исключение из этого правила. Так или иначе, я не совсем понимаю, для чего ты все это сказал.
– Для чего?! Хватит играть втемную! Хватит вертеть нами по своему усмотрению! Мы хотим наконец знать правду!
– Тогда я не уверен, что ты обратился по адресу, – парировал Пустынник. – Хоть ты и пешка на большой шахматной доске, но двигаю тобой не я. Ведь я тоже фигура, стоящая по соседству с тобой на том же поле, такая же пешка, по сути. Или почти такая же. Ты ведь знаешь, что пешки одного цвета тоже могут отличаться друг от друга?
– Ты ненормальный псих, вот что я знаю!
– Эти два понятия не всегда совместимы, а иногда и взаимоисключающие, – сухо сказал сталкер, – поскольку норма – относительное понятие, определяемое большинством. Врач-психиатр в компании своих пациентов тоже ненормален, знаешь ли.
