Я задумался — вот те раз! — это все ведь напоминает индийские верования. Перерождения, карма — очень удобная религия для поддержания порядка в государстве. Сегодня ты раб, а завтра богатей. Очень, очень удобная религия. Хорошо они промывают мозги согражданам…
— Ну так что, беленький, продолжим? Тебе помочь?
И она помогла…
Два часа пролетели как одна минута.
По коридору засновали охранники и забарабанили в двери. Карана потянулась гибким обнаженным телом, блестящим от любовного пота, и сказала:
— Ну что же, прощай, беленький, надеюсь, еще увидимся… При твоем небольшом росте твои части тела… хм, очень даже достойны. Рада, что я тебя уцепила. А Синига будет ругаться! Ой-ой! — Она рассмеялась и утомленно закрыла глаза.
На обратном пути колонна шла гораздо медленнее, как минимум в два раза — все шагали вразнобой, нога за ногу, нестройно, некоторые охранники частью спрятали луки в гориты, а другие размахивали ими (уже без стрел) в такт движению, обсуждая тех стройняшек, которых посетили.
Они яростно обличали друг друга в брехне. Один упорно спорил с товарищем, доказывая, что тот ну никак не мог посетить десять женщин за два часа, а оппонент упорно настаивал на своем. Дескать, он-то мог, а все остальные не способны на такое, потому что они жалкие подобия мужчин. Два охранника на этой почве даже чуть не подрались. Заключенные тоже обсуждали недавние впечатления — в общем, все было так, как описывал Аркан.
Все это я отмечал, наматывал на ус и готовился к побегу. Место для судьбоносного рывка я наметил еще по дороге в женский лагерь — река там делала крутой поворот под девяносто градусов, и можно было бежать вдоль нее прямо вглубь джунглей, ну а там уже ясно будет, что и как.
Конечно, мне было сложно, с моим-то зрением, видеть то, что находится далее ста метров — какие-то туманные картинки, но что поделать — я надеялся на свою удачу.
Это место находилось примерно на полпути к нашему лагерю, что меня вполне устраивало: утомленные любовными играми охранники расслабятся еще больше под палящими лучами солнца и мой замысел легче будет осуществить.
Через три часа — как я уже говорил, дорога назад заняла минимум в два раза больше времени — мы подошли к тому месту, которое было назначено мной для побега. День склонялся к вечеру, здесь это самое жаркое время суток — ни единого дуновения ветерка, только палящее солнце и пыльная дорога с выбитыми волокушами колеями.
Наклонив голову, боковым зрением я осторожно стал изучать обстановку… Ага, охранники собрались кучками и увлеченно обсуждают поход к бабам, заключенные тихо переговариваются и идут, взбивая пыль сандалиями… Пора!
Я рванул из строя и успел пробежать метров тридцать, когда мой побег был замечен. Охранники закричали, загомонили, а я все бежал, ожидая, когда же мне в спину воткнется стрела с полированным обсидиановым наконечником.
В предвкушении смертельной стрелы я постоянно изменял направление движения и несся вперед, как взбесившийся паровоз. Но выстрела не последовало — то ли охранники не успели снять свои луки, заброшенные за спины, то ли решили, что возьмут меня и так, выследив в джунглях, — в любом случае я беспрепятственно проник под густую тень зарослей. Я мчался так, что сердце чуть не выпрыгивало из груди, а в глазах крутились огненные круги, — никогда в жизни я не бегал с такой прытью. Вероятно, моей скорости очень помогала такая картина: мой толстый белый зад с торчащим ежиком стрел. Хотя… я давно не видал свой зад в зеркале — сейчас он был не таким уж и толстым, для землянина конечно. Тяжелый труд на воздухе, сытное, но не слишком калорийное питание способствовали тому, что мой жир почти весь преобразовался в мышцы, и сейчас я больше напоминал штангиста, чем офисный планктон, вскормленный на бигмаках.
Итак, я несся, как танк, раздвигая телом кусты, сбивая хищные цветы, хлопающие своей обманчиво красивой пастью, отмахивался от семафорных жуков и громадных комаров, норовивших усесться мне на спину или на макушку — не знаю, с какими целями, но явно не для того, чтобы нашептать мне в ухо стихи Омара Хайяма.
Остановился я только через час напряженного бега, когда уже совсем не мог двигаться. Привалившись спиной к стволу дерева, я сел и усмехнулся. Мог ли я предполагать несколько месяцев назад, что буду бегать голышом по джунглям, да еще после двухчасового секса, с такой скоростью, что прежде и не ожидал от своего нежного организма?!
Немного отдышавшись, я побрел вперед — то перебегая трусцой, то быстрым шагом. Сейчас мне надо было уйти как можно дальше в джунгли, отрываясь от преследования. Представляю, что там сейчас делается, — охранникам точно не поздоровится, если они меня упустят.
Кстати сказать, после посещения лагеря женщин мне стала гораздо понятнее, как бы это сказать… идеологическая составляющая рабства. Вот почему не вспыхивают бунты рабов, почему они не бросаются на жалкую кучку охранников, чтобы растерзать их. Первое и главное — это религия, вера в то, что они возрождаются бесчисленное количество раз и за свою карму получают хорошие и плохие судьбы. Второе — хм… да и первого хватит. Остается только небольшой процент тех, кого насильно захватили или продали в рабство за долги и преступления, — вот те стремятся на свободу, но боятся за свою жизнь. Да и опять, кстати, все сводится к религии: надо переждать до смерти, а там глядишь — олигарх! Почему это наши правители в России еще не приняли такую религию на вооружение?
Ночь застала меня далеко от того места, где я углубился в джунгли. Во избежание гибели от неизвестных хищников я забрался на высоченное дерево и устроился в развилке ствола, где и провел ночь, обнявшись с веткой, как с девушкой в женском лагере. Только утром до меня дошло, что это было глупо, — когда мимо меня по веткам проползла змея толщиной с мое туловище и пронеслась стая зверей, очень похожих на наших рысей, только полосатых, как зебры. Как только они не сожрали меня спящего — одному Богу известно. Я бы даже убежать не успел — куда бежать с ветки, торчащей над землей на высоте пятиэтажного дома, — хорошо постарался залезть.
С большим трудом я спустился со своего насеста и, сопровождаемый урчанием пустого желудка, стараясь не думать о миске каши с кусочками мяса, побрел в прежнем направлении. Мне следовало идти вниз по течению реки, именуемой Моор, в то место, где она вливается в Канасаническое море.
Через некоторое время, усталый и голодный, я с ужасом и отчаянием услышал то, чего больше всего боялся, — вой собак. Я уже слышал этот звук — местные «собаки», вернее, существа, напоминающие земную росомаху, не лаяли, а эдак завывали, с промежутками в две-три секунды. Этих тварей использовали для охоты, и, как видно, не только на четвероногих зверей. Похоже, я здорово всколыхнул здешнее болото, раз на мои поиски отправили целую команду с собаками, а не двух-трех охранников, как предполагал Аркан. Может, я был такой бросающейся в глаза личностью, что меня не хотели терять? Или просто коменданту лагеря вожжа под хвост попала? Но, так или иначе, дело было худо. Мои внутренности сжались от страха в предвкушении той порции боли, что я получу при поимке… В этот раз шамана рядом может не оказаться.
