— Если она такая великая, чего тебя-то не уберегла от работорговцев? — недоверчиво спросил я.
— Не знаю, — грустно и задумчиво протянул Аркан, — у шаманов свои дела. Может, мне так было назначено судьбой, чтобы я тебя встретил через двадцать лет рабства. Бабушка? Да что бабушка… прежде всего она шаманка. Двадцать лет… ну да ладно — речь не обо мне. Ты все усвоил по поводу ситуации?
— Вроде ясно. И ничего не ясно. Когда, говоришь, поведут на случку?.. Тьфу, слово-то какое! Противно!
— Мне тоже вначале было противно… а потом стал ждать этого дня. А куда деваться, — виновато развел руками Аркан, — мы же все-таки мужчины. Конечно, можно найти себе партнера среди рабов… но мне лично претит это дело. Надеюсь, как и тебе…
— Само собой! — сплюнул я. — Думаешь, за что я этого кадра прибил?
— Ну вот и ладно. Отдыхай. И берегись в лесу неожиданностей. — Аркан хлопнул меня по плечу и ушел на свое место, а я улегся на тюфяк и задумался.
Почему-то рассказ Аркана меня не удивил. Все мы, русские люди, так или иначе соприкасались с лагерной тематикой и заключенными: песни о тюрьмах (ненавижу тюремный шансон), рассказы, жаргонные и блатные словечки, так называемые «понятия» — все это въелось в кровь, так что я ожидал чего-то подобного и больше был удивлен не тем, что мне объявили «вендетту», а что они так долго ждали.
Но и это было объяснимо. Я их хорошенько покалечил, сломал руки и ноги, поэтому им тоже нужен был период для восстановления, да и если вспомнить фразу одного из итальянских донов: «Месть — это то блюдо, которое нужно есть холодным», то многое встанет на свои места.
Жаль, что я не знаю их лиц, поубивал бы к чертовой матери…
Я усмехнулся. Что сделалось с представителем офисного планктона Василием Звягинцевым? Куда делся этот рыхлый кусок поролона, плывший по течению двадцать пять лет? А что делать? Засунь вас в рабские казармы, поставь под угрозу смерти — не так еще начнете думать! Только вот и лица этих врагов мне бы ничего не дали, прав Аркан, единственный способ спастись — бежать.
Ну вот, к примеру, поубивал бы я часть супостатов, а у них еще есть друзья, они опять начали бы мстить, и процесс этот бесконечен. А хозяева? Что, они будут спокойно смотреть на то, как я уничтожаю их имущество? Короче говоря, раз увернулся от попытки убить, два увернулся, сорок раз… а на сорок первый грохнут, вот и все. Да и на свободу хочется выйти. Только вот я смутно представляю, как я буду жить в этом мире. Что я умею делать? Долбить каменным топором по стволам деревьев? Поднимать тяжести? Грузчиком в порт идти? А что, тоже вариант. Ладно, там посмотрим, надо еще выбраться отсюда, не погибнуть в лесу, добраться до города. Чувствую, что это будет очень, очень сложно.
Неделя до «дня случки» прошла спокойно, если не считать того, что я чуть не погиб в болоте. Можно было бы счесть это случайностью, но после рассказа Аркана я уже во всем видел руку врага.
Вот как это было. Через три дня после нашего разговора я, до того предельно осторожный и подозрительный, слегка расслабился: покушений нет, ничего не происходит — любой человек решит, что все в порядке и нечего бояться. И вот как-то раз наша цепочка тянула здоровенную ветку, только что отрубленную от гигантского ствола. Я, как обычно, шел предпоследним в связке, таща это корявое бревно наравне с остальными девятью своими соратниками. Под ногами чавкало болото, и если бы не ременные завязки, которые фиксировали мои деревянные сандалии на ноге, обвивая икры ног, обувь давно бы осталась в черной вонючей жиже. Одно место было особенно топким, его обходили стороной, осторожно шагая по краю заросшей зеленой ряской лужи.
Неожиданно я почувствовал, как ствол дерева у меня на плече резко потяжелел, как будто сила тяжести увеличилась раза в два. Я напрягся и постарался удержать дополнительный вес, что вначале мне удалось, хотя для этого пришлось остановиться. Встала и вся цепочка. Я попытался посмотреть, что там случилось, и внезапно получил удар под колено, причем той ноги, которая была ближе к участку с трясиной.
Как потом объяснял виновник происшествия, сосредоточенно прятавший глаза во время рассказа, он увяз в болоте, споткнулся и повис на бревне, которое мы тащили.
Вытянув из трясины свои ноги, он попытался встать, но поскользнулся на гнилой ветке и случайно подбил мою ногу. Как бы то ни было, но я свалился, потянув за собой всю цепочку рабов.
Ощущение было отвратительное. Погрузившись с головой в вонючую черную жижу, я рефлекторно попытался вздохнуть и с трудом заставил себя успокоиться. Воздуха, что был в моих легких, вполне хватит на несколько минут, где-то сверху лежит бревно, которое нужно нащупать руками, да и цепочка не оставит меня в трясине — сейчас же вытянут. Так оно и случилось — веревка натянулась, и меня стали вытаскивать наверх, сдирая кожу с ноги. Вот только эффект это вызвало противоположный — нога подымалась к поверхности, погружая в трясину мою голову. Я понял, что сейчас меня нормально утопят, и, как всегда в критических ситуациях, меня охватила ярость: а вот хрен вам! Я уцепился руками за веревку, перехватил, ощущая, как в висках стучит кровь, — перед глазами уже плавали багровые круги, еще немного, и я или потерял бы сознание, или вдохнул эту грязную жижу, — и вытолкнул себя наверх, к стволу, лежащему поперек трясины. Нащупав руками шершавую кору, я рванулся вверх и… хлоп! — выставил на воздух заляпанную, покрытую ровной грязевой коркой физиономию.
Вероятно, кто-то был очень разочарован таким результатом. Ну что тут поделаешь — не все получается, как мы хотим, а убить Белого Васа не так просто… Было ли это случайностью? Не верю. Слишком много совпадений. Бить этого придурка я не стал, но теперь утроил осторожность, так что до дня «икс» ничего со мной больше не случилось.
Это был выходной день — просто так совпало. Наш штрафной барак в полном составе отправлялся в женский лагерь. Перед этим все сосредоточенно отстирывали свои набедренные повязки, мыли голову, отмывали свои телеса. Как ни странно, собрались идти и те, кому женское общество, казалось бы, и не совсем необходимо. Гомосексуалистов тут хватало, и это понятно — десятки лет в мужском обществе, без женщин, да еще в атмосфере насилия… Потом я понял, почему и они с удовольствием шли к женщинам — все какое-то разнообразие, новые впечатления, новая информация, как поход на танцульки, если сравнивать это с Землей.
После недолгого завтрака нас построили и, окружив стражей — человек двадцать с луками, копьями, мечами, — вывели из лагеря. Я внимательно присматривался к охранникам — очень уж не понравились мне их луки, они напоминали те, что я видел на картинках в Инете — кривые штуки со множеством изгибов, сделанные из кусков кости и дерева.
Эти луки хранились в специальных чехлах. Откуда-то из глубин памяти у меня всплыло: чехлы назывались горитами. Луки очень походили на те, что были у земных скифов, и я помнил, что они при небольших размерах — до семидесяти сантиметров в длину — отличались огромной мощностью. Так-то мне было наплевать на эти луки, если только не вспомнить, что стрелы, выпущенные из них, вполне могли пробить некоего офис-менеджера навылет. Ну, может, и не навылет, но от этого не легче. Кроме луков, как я с печалью отметил, у каждого имелось несколько отвратительно острых метательных предметов, именуемых дротиками…
