Тень остановилась и вылепила острую мордочку, похожую на крысиную. Принюхалась, дергая носом.
– Как мне найти Зеленцова в Бреславле?
– Поспрашивай по гостиницам. Первые две недели сезона – самое хлебное время. Узлы пашут как сумасшедшие. Людей, технологии – пропускают почти все. У вейнов от клиентов отбоя нет, хорошо покрутишься, на год вперед заработаешь. Так что про твоего Зеленцова должны знать, не штаны же там он просиживать собирается.
Ковыль стелился под ветром, и черные туши скользили по нему, словно по волнам.
– Это… кто? – Глаза у мальчишки округлились.
– Тени.
Дан нащупал в связке амулетов «коготь».
– Грин говорит: закон сохранения энергии. Когда в Бреславле гаснут узлы, в степи появляются проекции. Межсезонье заканчивается – приходит в норму. А тут граница между тем и этим. Полоса прибоя, где все бурлит. А это – пена у берегов.
– Прям учебник по физике.
Дан вспомнил, как маялся перед учительским столом, ничегошеньки не помня из урока, и лицо у наставника Алекса было таким же несчастным, как у юного вейна. Хмыкнул:
– А ты думал!
– Я думал – чудо, – отрезал пацан.
Тени подползли к границе. Наглая лапа попыталась ухватиться за колышек – и отпрянула.
– Они хищные?
– Ну, мяса не жрут, кровь не пьют. Но вейнов любят – на ужин. Высасывают. Особенно таких, как ты. Молодой, раненый – им самый смак.
Юрка вытащил нож, положил рядом с костром.
– А с голодухи и меня уплетут за милую душу. Я бы обошел, да никак. Полоса прибоя кольцом вокруг Бреславля. Говорю же: не вовремя ты появился.
– Ну извини, подождать не мог. Так город уже близко?
– Пару дней осталось.
Тени плотно обсели границу, степь за ними стала не видна. Потянуло холодом. Юрка жался к костерку, нервно поглядывая через плечо.
Дан поворошил ножом угли. Скоро начнется.
Он угадал. Черная лапа скользнула на свет, подрагивая от нетерпения. Вейн полоснул воздух – от неслышного вопля тишиной заложило уши.
– Видел?
Мальчишка судорожно кивнул.
– Вот так и действуй.
Снова воткнул нож в угли. Рядом вонзилось Юркино лезвие.
Тени копошились, обиженные, что их не пускают к еде – особо изысканной после мелкой степной дичи. Одна, сердитая, свернулась мячиком и подпрыгивала, плюхаясь на сородичей. Те не расползались, позволяя топтаться по головам. Кажется, даже помогали – подкидывали.
Шэт, умники нашлись! Дан вскочил и успел принять на нож перелетевший через границу бесплотный шар. Обожгло холодом. Вейн стряхнул тень в костер – пыхнуло, едва коснувшись углей.
– Сволота жадная! – ругнулся он, сунув руку под мышку. Ломило зубы, точно хватанул воздуха с крупинками льда. «Коготь» царапнул кожу.
Юрка прыгнул к колышку и прочертил лезвием у себя перед грудью. Тень отпрянула.
– Молодец, – похвалил Дан. – Давай второго. За спиной.
Мальчишка взвился, замахал ножом. Тень упорно тянула к нему лапы.
– Через огонь, сопляк!
Дан ткнул клинком в угли, обжигаясь. Крест-накрест резанул между пацаном и тенью.
– Пошла вон!
Убралась. Вейн посмотрел на мальчишку и, не сдержавшись, треснул по шее.
Юрка зашипел, точно кот:
– Не смей! Ты мне не хозяин!
Дан выдернул у него нож и сунул в огонь вместе со своим.
– Зато я сильнее и опытнее. Хочешь попасть в Бреславль – делай, что говорят.
Теням надоело ждать, они полезли, давя массой. Одни откатывались, стоило коснуться границы, другим удавалось пробиться. От ударов ножами угли раскатились и рассыпались искрами под ногами. Приплясывая в крохотном квадрате, Дан пытался сгрести их обратно и молился, чтобы огонь не погас. И чтоб этот Шэтов мальчишка не лез под руку! Чуть не отсек ему ухо.
Граница еле держалась, тени чувствовали это и лезли друг через друга. Эх, мало соли! Но кто же знал, что принесет сопляка нелегкая. Дан в левой руке сжимал горящую палку, в правой – нож. Полоснуть по факелу, по тени. По факелу, по тени… Звенел вымороженный воздух, стягивало кожу на щеках.
Погас факел. Дан наклонился к костру, и шустрая лапа хватанула его за задницу.
– Шэт, твою мать!
Подскочил, точно жеребенок. Рассвирепев, попер на тени.
– Граница! Дан! – отчаянно закричал Юрка. Колышек ткнулся в колено. – Вижу!
Запоздалый страх наполнил рот кислой слюной. Как пацана зеленого, чуть не выманили!
Факел, тень, факел, тень…
Снова заорал Юрка. Тень обвила мальчишку от кисти до плеча и присосалась к горлу. Пуповина, пульсируя, уходила за границу, и за нее цеплялся выводок, стремясь урвать свою долю. Дан рубанул – один конец спружинил, придавив сородичей, другой петлей скрутился в воздухе и шлепнулся в огонь. Юрка упал на колени.
– Вставай! – Дан дернул за шиворот.
У мальчишки дрожали губы, ожоги темными пятнами выделялись на белом лице.
– Режь их! – крикнул вейн и сам закружился, отбиваясь. Куда-то делся факел. Выругался, выхватив из-под ног головню.
Юрка очухался. Сообразил, подбросил в костер и ринулся Дану на помощь.
Обожгло грудь. Вейн почувствовал, как просыпался под рубахой тонкой струйкой песок. Все, нет «когтя». Зарычал, рассекая ножом воздух. Огонь еле теплился, некогда его раздуть. Матерился Юрка.
Скоро рассвет, уже скоро.
Холодно. Кажется, ресницы покрылись инеем, смерзлись и мешают смотреть. Сбросил тень с ножа на кол. Светлое дерево потемнело, точно облитое чернилами.
Юрка ползал по земле, Дан едва не наступил ему на руку. Мальчишка вскочил. На перевязанной ладони светился уголек. В хворост его, молодец, пацан!
Не загорается. Дан яростно хлестнул ножом по пеплу. Обмороженные пальцы не ощутили тепла, но тень отпрянула. Скоро рассвет!
Вспыхнул огонь. Дан выхватил новый факел и шагнул к теням, заставляя их убраться за границу. Они тоже устали.
Факел, тени. Факел, тени… и вдруг – никого. Степь в серебристых волнах ковыля. Еле заметные отсветы на востоке.
Дан повалился на землю.
– Отбой!
Пацан все оглядывался, рука с ножом подрагивала.
– А?..
– Оглох? Утро, говорю. Ложись спать.
Дан лениво дрыгнул ногой, отбрасывая попавшую под колено ветку. Веки опускались сами собой. В полосе прибоя рисковал прикорнуть разве что на часок, и то лишь когда начинал дремать на ходу.
