Птицам нужна была некоторая фора во времени до того, как необходимо будет запустить шторм. И Гунналуг не поспешил со штормом. Пока время оставалось, он приказал позвать к себе кузнеца Торкеля. Этого кузнеца колдун когда-то спас от виселицы, уготованной ему старшим ярлом Дома Синего Ворона за убийство всей семьи соседа — отца с матерью и четверых детей. Просьбы Гунналуга хватило, чтобы виселицу заменили на проживание в Черной башне, при условии, что кузнец не будет покидать ее пределы. На первом этаже кузнецу была отведена комнатка, в которой помещалась и маленькая кузница с горном. И здесь же он постоянно жил, выходя только во внешние помещения или в тесный дворик при башне, но никогда за ворота, потому что старший ярл приказал своим людям убить кузнеца, если кто-то встретит его вне пределов владений чернолицего колдуна. А поскольку стража башни состояла из людей Дома Синего Ворона, кузнеца имел право убить даже стражник у ворот, если Торкель попробует выйти за порог. И так уже на протяжении многих лет.
Торкель был молчалив и мрачен видом, но это вполне устраивало Гунналуга. Главное, что свое дело он знал в совершенстве и мог справиться с любым заданием. Именно Торкель ковал клювы и когти для рукотворных воронов колдуна, затачивал и закаливал сталь до такой степени, что удар клюва ворона мог равняться удару копья воина. И клюв, как и когти на лапах, бывало, даже другую сталь пробивал.
Торкель явился по зову быстро.
— Посмотри… — Гунналуг достал из-за пазухи нож, замотанный в тряпку, и протянул кузнецу. — Что скажешь?
Тот рассматривал недолго. Постучал пальцем по лезвию, послушал звучание металла, потом пожал в недоумении плечами.
— Таким ножом можно только хлеб резать и рыбу чистить. Это не нож воина. Сталь почти без закалки. Специально не калили, чтобы легче точилось…
— Это не нож воина, — согласился Гунналуг. — Это нож женщины…
— Я и говорю: хлеб резать и рыбу чистить…
— Это меня не волнует. Мне нужен такой же… Точно такой… Чтобы невозможно было отличить… Сможешь сделать?
Торкель еще раз посмотрел на нож. Теперь уже рассмотрел рукоятку. Рукоятка была сделана из кусков бересты, плоскостью нанизанных на жало, склеенных обычным рыбьим клеем, а потом обточена под руку.
— Ничего сложного. Сталь у меня такая есть. Бересты пусть слуги нарежут и принесут. К утру сделаю… Никто не отличит. Тут вот царапина на лезвии. Сделать такую же?
— Обязательно сделай. Каждую царапину, каждую точку в рукоятке повтори. Чтобы хозяйка новый нож за свой признала.
Кузнец поклонился и вышел вместе с ножом.
И только после этого Гунналуг поднялся в свою рабочую комнату и заглянул в первый из магических огненных треугольников, которые до сих пор не затушил. Каждый из этих треугольников мог гореть около трех суток. И после этого осыпался на пол белым пеплом. Но если треугольник догорит сам, не будучи погашенным, он продолжает отнимать у своего создателя силы, затраченные на его возгорание. А те трое суток, что он горит, сил почти не отнимает. И потому, если была в этом необходимость, Гунналуг держал треугольники горящими до последнего момента и только в последний момент делал взмах рукой, чтобы затушить огонь и запечатать утечку силы.
Теперь треугольник уже точно показывал, что вся флотилия ярла Сигтюргга идет в тот самый фьорд, что выбрали себе для стоянки русы. Хотелось бы надеяться, что сражения не произойдет и юный конунг Ансгар сумеет договориться с ярлом Сигтюрггом о мирном соседстве. Только бы они не перемешались на одном берегу, иначе шторму будет трудно разобрать, кого следует уничтожать. Можно было бы, конечно, уничтожить только суда, но от этого пользы может оказаться мало, потому что флотилия в состоянии легко трансформироваться в пешую армию, как недавно произошло с людьми Торольфа Одноглазого, когда тот решил для пополнения своих сил пройти через всю Норвегию пешим ходом. И тогда через полтора дня стоит ждать появления ярла Сигтюргга под своими стенами. Естественно, не под стенами Черной башни. Сигтюргг, при всей своей бесшабашной, как про него говорили, храбрости, не настолько дурак, чтобы заставлять своих воинов дрожать от страха перед неведомой смертью. Сам ярл, если ему это нравится, может считать себя колдуном и не бояться другого колдуна, даже имеющего такую репутацию, как Гунналуг. Но воины его — это простые смертные, которые не боятся меча или копья противника, но ни за что не решатся выступить против колдовских чар. И потому войска двинутся прямиком к Дому Синего Ворона, плохо защищенному.
Однако Гунналуг уже придумал, как защититься от Сигтюргга. Даже в том случае, если шведы на берегу перемешаются с русами. Но, чтобы выполнить все, нужен точный расчет и еще более точное выполнение. И еще необходимо, чтобы десять воронов, отправленных на задание, как можно быстрее добрались до места. А это, кажется, у них получается…
Еще не растративший остаток сил колдун сосредоточился на воронах, и их птичьим взглядом увидел несущуюся под крылья землю, и определил место, где находится стая. Это его вполне устраивало. Остался совсем пустяк. Осталось сотворить шторм и точно направить… И тогда пусть шведы с русами хоть в обнимку сидят на берегу. Этим Гунналуг только окажет услугу Торольфу Одноглазому. А вороны сделают свою работу прямо накануне шторма или даже после начала его… Но все зависит от обстоятельств. Как-то встретятся шведы с русами…
Гунналуг встал и поднял руки к небу… Конечно, хорошо было бы творить шторм на крыше башни, но следовало согласовывать свои действия с тем, что показывали магические огненные треугольники, а на свежем воздухе, подверженные любым дуновениям ветерка, треугольники теряли устойчивость изображения. И потому работать приходилось из комнаты.
Прозвучало первое заклинание, обращенное к тучам…
И тучи отозвались на заклинание сразу. Хотя они были очень далеко от Черной башни, гром грянул все же над башней. Но он никого не напугал, поскольку гром здесь, когда Гунналуг работал, был явлением нередким…
Конец второй части
