Хозяин стоял спиной к окну, на его лицо падала тень.
— А, вы тот мальчик, что вломился в дом мистера Ханта, — поздоровался он с Ронаном, который смотрел по сторонам так же настороженно, как той ночью в усадьбе. — Вы ехали позади нашей кареты всю дорогу. Я слышал, как трепещет ваше сердце.
Скулы Ронана напряглись, как будто он укусил что-то твердое.
— В каких отношениях вы состоите с моей племянницей? — продолжил пастор, не дожидаясь ответа.
— Мы любим друг друга, — не смутился Ронан.
— И вы пришли за моим благословением?
— Нет. Я пришел задать вам вопрос, потому что Агнесс сказала, что вы маг. Вы знаете, куда увезли мою мать? Посмотрите в своем хрустальном шаре.
Мистер Линден подошел поближе, и Агнесс поразилась его спокойствию. Впрочем, они с Ронаном тоже старались лишний раз не шевелиться. У Агнесс в груди все болело, как будто там был сплошной синяк. Она подозревала, что у Ронана сердце болит еще сильнее.
— Я не могу ответить на этот вопрос. Благословение, впрочем, тоже не дам. Зато я дам вам совет как духовное лицо и как старший, более опытный друг. Возвращайтесь к отцу, Роберт Хант.
— Он уже растрезвонил всем о моей смерти.
— Слухи можно опровергнуть. Попросите у него прощения и признайте его власть над собой, — говорил дядя.
Его слова шелестели, словно страницы старых пыльных книг, но за их шелестом Агнесс слышала нарастающий гул. Что-то страшное было еще далеко, но уже неслось к ней. Землетрясение. Лавина. Шторм, ломающий мачты кораблей. Она вцепилась в руку Ронана и почувствовала, как напряглись его мышцы. Он тоже это слышит?
— Да уж, вернется блудный сын восвояси! Только вместо тучного тельца отец зарежет меня.
— Пусть так. По крайней мере, вы погибнете в состоянии благодати, — утешил его пастор. — Перед вами отворятся райские врата…
— …а я затворю их пинком! — рявкнул Ронан. — Оставьте ваши бредни для других святош. Меня от них просто тошнит. И Нест тоже. Так ведь, Нест?
— Ронан, подожди…
— А чего мне ждать-то? Еще один урок катехизиса? Нет уж, спасибо, я этим сыт по горло. Говорил же я тебе, что тут мы помощи не дождемся, — Ронан развернулся к дверям, дернув ее за собой. — Пойдем, Нест, мы сами ее отыщем и спасем… Ты ведь пойдешь со мной, Нест?
Скрестив руки на груди, мистер Линден усмехнулся.
— Нет, сэр, моя племянница никуда с вами не пойдет.
— А вам не кажется, что сначала надо спросить ее мнение? Ну же, Нест?
— Я пойду, — сказала она, вслушиваясь в рокот, распадавшийся на слова.
— Ты еще не достигла совершеннолетия, девочка, и не вольна принимать такие решения. Как твой опекун, я имею право распоряжаться твоей судьбой. Ты останешься здесь…
«… я не выпущу тебя, Агнесс…» — загрохотало вокруг, но Ронан бровью не повел. Неужели не слышит? Или послание предназначено только ей?
— Что ж вы, на цепь ее посадите?
— Если понадобится.
«…я заключу тебя в хрустальном дворце, о стены которого разбивается время…»
— Тогда я вызволю их обеих. Мою мать и мою Нест. Моих женщин.
— Этого не произойдет.
«…раз в год я буду вывозить тебя на белом скакуне, но строго следить, чтобы никто не схватил его за узду и не разрезал твои путы железным ножом…»
— Еще как произойдет. Даже если мне придется вас убить.
— Попытайтесь, сэр.
Пол под ногами стал вязким, как трясина, и Агнесс почувствовала, что упадет и не сможет подняться. Она послала дяде молящий взгляд, но в его прозрачно-серых глазах увидела снежную круговерть, которая все разрасталось. Сейчас их с Ронаном затянет в метель и расшвыряет по сторонам, они будут вслепую тыкаться в белой мгле, пока не выбьются из сил и не уснут, убаюканные страшной зимней колыбельной.
И тогда Агнесс останется с Джеймсом навсегда.
Теперь уже и Ронан услышал завывание вьюги и вскрикнул, когда вихрь швырнул ему в лицо острое крошево снежинок. Прижимая к себе Агнесс, рванулся к двери, но дверь захлопнулась и покрылась коркой льда.
— Вы думаете напугать меня салонными фокусами? — обернулся он к Джеймсу, который улыбался так же спокойно.
— Ничего ты еще не видел, глупый мальчишка. Я не остановлюсь ни перед чем, лишь бы удержать Агнесс от Третьей Дороги.
— От чего?
Свист ветра стих так внезапно, что от наступившей тишины у Агнесс заломило в ушах. Мистер Линден смотрел на Ронана в таком замешательстве, словно это Ронан, а не он, устроил метель в середине июня.
— Как еще ты собираешься найти свою мать, если не через Третью Дорогу? По карте наугад будешь тыкать? — сказал мистер Линден и стал обычным джентльменом, огорченным, что у молодого поколения столь скудный запас знаний.
— Дядюшка, Ронан ничего не знает про Третью Дорогу, — пояснила Агнесс, радуясь его внезапному возвращению в мир людей.
Позади застучала капель — дверь понемногу оттаивала.
— Как он может про нее не знать? — отмахнулся мистер Линден. — Он что, своих рук не видел? Недаром же он носит перчатки. Уж будь так добр, сними перчатки и докажи Агнесс мою правоту.
Ронан согнулся, как будто пастор резко ударил его в живот, но распрямился и, глядя на него с вызовом, медленно стянул перчатки. Еще до того, как они сползли окончательно, Агнесс поняла, почему он прятал руки. Вместо смуглой кожи — шершавая кора, как у старого дерева, сплошные струпья и трещины, некоторые совсем свежие, а между пальцев багровели шрамы.
Когда раздался судорожный вздох, Агнесс поднесла ладонь к губам — как можно быть такой несдержанной?
Но это была не она. Это был мистер Линден.
— Боже! Кто это сделал? Твой отец? — обратился он к Ронану с искренним сочувствием.
— Я таким родился.
— Нет, мальчик, ты родился не таким. Ты родился с перепонками между пальцев. Если разрезать перепонки, кожа трескается и может ороговеть, суставы теряют подвижность. Это явление хорошо изучено, увы, слишком хорошо.
— Значит, я все-таки демон? — обреченно спросил Ронан.
— Ну что ты, какой из тебя демон? Ты обычный фейри. Селки-полукровка.
Заметив недоуменные взгляды, Джеймс продолжал:
— Селки живут в море в обличье тюленей, но порою выходят из воды и сбрасывают тюленью шкуру, что скрывает их человеческие тела. Ты наполовину селки… или все-таки роан… нет, селки, хотя разница между ними теперь не так уж велика. Селки отличаются свирепым нравом, они топят рыбацкие лодки и рвут сети. Роаны, напротив, смиренны и миролюбивы. Сейчас оба племени живут вместе, потому что их осталось очень мало. Кровь их давно смешалась.
— Тюлени, — медленно произнес Ронан. — Шкуру? Они… сбрасывают шкуру?
