— Тс-с…
Элис замерла, проследив за взглядом Тимары. На том берегу на водопой пришли олени. Впереди шел крупный самец с могучими рогами, следом пара сеголетков и несколько самок. Лишь один из них заметил людей. Вожак поднял морду, с которой все еще капала вода, и внимательно смотрел на них, пока остальные олени утоляли жажду.
— А при мне и лука нет, — вздохнула Тимара.
Крупные уши вожака дрогнули туда-сюда. Затем он издал горлом какой-то звук, похожий на фырканье, и его стадо тотчас вскинуло головы. Он не подал никакого знака, заметного Элис, но все олени поспешно скрылись под деревьями и в кустах. Большой самец удалился последним. В глубине души Элис обрадовались, что у Тимары нет с собой оружия. Ей вовсе не хотелось видеть, как он умрет, а тем более помогать его разделывать.
— Если бы этот осел Грефт не заграбастал себе все охотничье снаряжение, у нас сегодня была бы свежая оленина, — проворчала Тимара.
— Может, охотники что-нибудь принесут.
— А может, и нет, — кисло отозвалась девушка.
Она пошла дальше, следуя изгибам речного берега, и Элис двинулась за ней.
— Почему ты захотела пойти со мной? — внезапно спросила Тимара, скорее озадаченно, чем враждебно.
— Посмотреть, что ты делаешь и как. Провести с тобой время.
— Со мной? — ошеломленно уставилась на нее девушка.
— Приятно иногда пообщаться с другой женщиной. Беллин хорошо ко мне относится, но ей не нужен никто кроме Сварга. Когда мы остаемся с нею вдвоем, я понимаю, что ей приходится выкраивать для меня это время. Скелли вечно занята, и заботит ее только корабль. Сильве очень мила, но совсем еще дитя. А Джерд…
— А Джерд — просто злобная сучка, — подсказала Тимара, когда Элис замолчала, подыскивая вежливое определение.
— Точно, — согласилась Элис, виновато рассмеявшись. — Во всяком случае, теперь. До беременности она была слишком занята мальчиками, чтобы беседовать со мной. А теперь полностью сосредоточена на своем животе. Бедняжка. Вот уж незавидное положение.
— Может, стоило подумать об этом до того, как в него попадать, — заметила Тимара.
— Конечно, стоило. Но что сделано, то сделано, а нам остается только ее жалеть.
— Почему? — уточнила Тимара и ненадолго умолкла, пока перебиралась через упавшее дерево и ждала Элис на той стороне. — Думаешь, она бы жалела тебя или меня, окажись мы на ее месте?
Старшая женщина обдумала вопрос.
— Скорее всего, нет. Но это не причина для нас поступать неправильно.
Даже ей самой эти слова показались несколько лицемерными. Элис посмотрела на Тимару, чтобы увидеть, как та их воспримет. Но девушка стояла, запрокинув голову, и разглядывала верхушки деревьев.
— Ты не чувствуешь запах?
До сих пор Элис ничего не чуяла, но теперь сознательно принюхалась.
— Может быть, — признала она осторожно. — Что-то сладкое, почти гниющее?
Тимара кивнула.
— Ничего, если я оставлю тебя здесь, а сама поднимусь на дерево? Мне кажется, там могут быть фруктовые лианы.
Элис взглянула на ствол и наконец осознала, что все это время Тимара оставалась на земле только ради нее.
— Конечно же, залезай. Я подожду тебя внизу.
— Я скоро, — пообещала Тимара.
Она выбрала ближайшее дерево и вскарабкалась наверх, глубоко впиваясь в кору когтями. Элис осталась внизу, наблюдая за тем, как девушка поднимается туда, куда ей самой ни за что не залезть. Женщина улыбалась, но сердце ее упало.
«О чем я только думала? — со вздохом спросила она себя, когда Тимара исчезла в кроне. — Что такая девушка захочет со мной дружить, станет вникать в мои беды? Даже будь мы ровесницами — все равно мы слишком разные».
Элис отошла на пару шагов от дерева, пытаясь увидеть мир глазами Тимары. Безнадежно.
«Я вижу оленей, а она — мясо. Я здесь, на земле, а она наверху, среди ветвей. Я жалею Джерд, а она считает, что та получила по заслугам».
Она огляделась по сторонам. Лес здесь был совсем другим, в чем-то даже привлекательным. Вскоре Элис поняла, что все дело в запахе. Едкий дух, к которому она привыкла за время пути, тут заметно ослаб. Когда она посмотрела на кроны деревьев, ей показалось, что и птиц здесь больше, и вообще жизнь кипит.
«Это место поуютнее», — решила она.
Тимара обещала, что скоро вернется. Значило ли это, что ее следует тут же и ждать? Элис пошла за девушкой в надежде, что несколько часов в обществе Тимары помогут ей иначе взглянуть на собственную жизнь. И вот теперь она стоит и ждет.
Она помотала головой, осознав, что, возможно, это и есть тот самый новый взгляд. Тимара что-то делает, в то время как Элис стоит и ждет, пока что-то случится. Разве не этим она занимается в последние дни? Страдает из-за Лефтрина и слов Седрика. Мучается из-за того, как поступил с ней Гест. Размышляет, переживает, рассуждает, но ничего не делает, только ждет, не случится ли что-нибудь, ждет, не разрешится ли все само собой. Что ж, и что она может сделать? Что ей предпринять, чтобы ускорить события? На ум тотчас же пришла одна возможность, и Элис неодобрительно покачала головой. Ее по-прежнему изумляло, что ее могут настолько интересовать подобные вещи! А прыжок в постель Лефтрина на самом деле ничего для нее не изменит.
И, как будто это было важным решением, Элис двинулась дальше вдоль берега. Она не станет дожидаться Тимару. Когда та спустится, то либо пойдет дальше вдоль реки, либо вернется на баркас. Элис прекрасно знает, где находится. Если темнеть начнет раньше, чем она встретит Тимару, она просто пойдет обратно по берегу до самого корабля. Потеряться здесь невозможно.
По крайней мере, потеряться сильнее, чем сейчас. Дома у нее больше нет.
С тех пор, как Седрик открыл ей свою тайну, Элис казалось, что удачнинское прошлое как будто отрезало от нее. Она не может вернуться. Просто не может. Чем бы ни закончился этот поход, Элис не вернется домой в Удачный, к Гесту. Она никогда не увидит его и их друзей, не станет глупо улыбаться, оглядывая гостей за столом и гадая, кто из них знает правду об ее браке. Она никогда больше не будет спорить с Гестом, не увидит презрительную улыбку, когда он обрадуется тому, как ловко ее обманул и загнал в угол. Что ж, она больше не загнана в угол. В конце концов, в Удачном брак ничем не отличается от прочих контрактов, какие заключают торговцы. Элис легко докажет, что Гест не выполнил свою часть сделки. Он никогда не хранил ей супружескую верность, никогда не собирался сделать ее и только ее одну своей спутницей до конца дней. Он нарушил слово, а значит, разорвал брачный контракт и освободил Элис от ее обязательств. Она не должна хранить ему верность. Она вольна уйти к Лефтрину.
Но Седрик поделился с ней еще одной сплетней. И теперь Элис гадала, может ли еще доверять своим суждениям. Он говорил так уверенно, но все его сведения, похоже, исходили от пропавшего охотника, Джесса. С тех пор Элис как будто оцепенела и не могла сдвинуться ни в одном направлении. Она хотела Лефтрина так, как в жизни никого и ничего не хотела. Но каменела при мысли, что он может оказаться не тем, кем она его считала — а вдруг настоящий Лефтрин не имеет ничего общего с ее воображаемым любовником? В его глазах она видела замешательство и терпение. Капитан не упрекал ее и не торопил. Он явно не считал, что одна ночь, проведенная вместе, дает ему какие-то права на Элис. А это ведь что-нибудь да значит?
