— Выглядишь так, будто чем-то отравился. Или наглотался какой-то дряни. Ты белый, как вода в реке. Я сейчас вернусь. Принесу тебе питья.
— Отлично, — слабо пробормотал Седрик.
Охотник казался лишь чуть более темной тенью в тусклом мире. Седрик ощущал, как отдаются в палубе его шаги, и даже от этой слабой дрожи его мутило. Но потом охотник ушел, а юноша ощутил другую вибрацию. Еще слабее и не такую ритмичную, как от шагов. На самом деле, это даже и не вибрация, решил он. Но все же нечто — нечто дурное и притом направленное на него. Нечто знало, что он сделал с коричневым драконом, и ненавидело его за это. Нечто древнее, могущественное и темное осуждало его. Седрик зажмурился сильнее, но от этого ощущение враждебности лишь сделалось ближе.
Вернулись шаги, сделались громче. Охотник опустился на корточки рядом с ним.
— Вот. Выпей. Эта штука тебя взбодрит.
Седрик обеими руками взял теплую кружку, почуяв запах дрянного кофе. Поднес к губам, отхлебнул, и глотку обожгло добавленной в питье щедрой порцией крепкого рома. Седрик попытался не выплюнуть пойло прямо на себя, подавился, проглотил и закашлялся. Он сипло задышал и открыл слезящиеся глаза.
— Ну как, полегче? — спросила его эта подлая скотина.
— Полегче? — гневно переспросил Седрик слегка окрепшим голосом.
Он сморгнул навернувшиеся слезы и разглядел-таки Карсона, сидящего перед ним на корточках. Рыжая борода была заметно светлее всклокоченной копны волос. Глаза у охотника оказались не карими, а редкого черного цвета. Он улыбался молодому секретарю, чуть склонив голову набок. Словно кокер-спаниель, со злостью подумал Седрик и заскользил сапогами по палубе, тщетно пытаясь подобрать ноги под себя и подняться.
— Проводить тебя до камбуза?
Карсон забрал у Седрика кружку, после чего с легкостью подхватил его под мышки и поставил на ноги.
Голова юноши вяло мотнулась.
— Да что со мной такое?
— Откуда же мне знать? — дружелюбно откликнулся охотник. — Слишком много выпил вчера вечером? Мог купить в Трехоге какую-нибудь дрянь. А если затаривался в Кассарике, то отравился наверняка. Они там перегоняют что попало: корни, фруктовые очистки. Обопрись на меня и не рыпайся. Я знал одного парня, так тот пытался перегонять рыбью кожу. Заметь, даже не рыбу целиком, а только кожу. И не сомневался, что получится. Вот мы и на месте. Береги голову. А теперь садись за стол. Тебе надо хоть немного поесть. Пища впитает ту дрянь, которой ты нахлебался, и станет получше.
Карсон, понял вдруг Седрик, на целую голову выше него. И гораздо сильнее. Охотник провел его по палубе, втащил на камбуз и усадил за стол, словно мать — непослушного ребенка.
И его зычный, низкий голос звучал почти успокаивающе, если не принимать в расчет грубоватые слова. Седрик уперся локтями в липкую столешницу и спрятал лицо в ладонях. От вони застарелого жира, дыма и еды ему сделалось еще хуже.
Карсон суетился на камбузе: высыпал что-то в миску, плеснул из чайника кипятку. Выждал немного, потыкал ложкой и поставил угощение на стол. Седрик поднял голову, взглянул на месиво в миске, и его едва не вырвало. Он снова ощутил во рту привкус багряной драконьей крови, а ее запах заполнил ноздри. Ему показалось, что он вот-вот лишится сознания.
— После этого тебе наверняка полегчает, — одобрительно заметил Карсон. — Давай, съешь немного. Чтобы нутро успокоилось.
— Что это?
— Сухари, размоченные в кипятке. Действуют, словно губка, если неладно с брюхом или к утру надо быть как стеклышко.
— Выглядит отвратительно.
— Это уж точно. Ешь давай.
Седрик давно не ел, а во рту и в носу до сих пор стояло послевкусие драконьей крови. Хуже уже не будет, решил он, взял большую ложку и помешал мерзкую кашицу.
Ученик охотника, Дэвви, заглянул в камбуз.
— Что стряслось? — спросил он.
В его голосе угадывалась тревога, что несколько озадачило Седрика. Он сунул в рот ложку размоченных сухарей. Никакого вкуса, только текстура.
— Ничего такого, Дэвви, о чем тебе стоило бы переживать, — строго ответил мальчишке Карсон. — А у тебя полно работы. Займись-ка починкой тех сетей. Бьюсь об заклад, мы проторчим здесь до конца дня. Закинем раз-другой сеть по течению — может, рыбы наловим. Но только если починить сеть. Так что за работу.
— А он? Что с ним случилось?
В голосе мальчишки угадывались едва ли не обвиняющие нотки.
— Он болен, хотя тебя это совершенно не касается. Займись делом и не путайся под ногами у старших. Ступай.
Дэвви не то чтобы хлопнул дверью, однако закрыл ее резче, чем следовало бы.
— Мальчишки! — с негодованием воскликнул Карсон. — Воображают, будто знают, чего хотят, но позволь я ему это — что ж, он тотчас же смекнет, что еще не готов. Уверен, ты-то понимаешь, о чем я.
Седрик проглотил липкую массу. Сухари убрали привкус драконьей крови изо рта. Он съел еще ложку и только тут сообразил, что Карсон смотрит на него, дожидаясь ответа.
— У меня нет детей. Я не женат, — проговорил он, зачерпывая еще сухарей.
Охотник был прав. Желудок уже успокаивался, и в голове прояснялось.
— Да я и не сомневался, — улыбнулся Карсон, как будто оценил шутку. — У меня тоже никого. Просто мне показалось, что ты маленько разумеешь в мальчишках вроде Дэвви.
— Нет. Ничего подобного.
Седрик был благодарен охотнику за его простецкое лекарство, однако предпочел бы, чтобы Карсон уже заткнулся и ушел. У него и без того голова шла кругом от мыслей. Седрику требовалось время, чтобы во всем разобраться, а не забивать мозги светской болтовней. Его встревожили слова Карсона об отравлении. О чем он вообще думал, пробуя драконью кровь на вкус? Он не помнил порыва, которому вдруг поддался — только как сделал это. Он намеревался лишь взять у этой твари немного крови и чешуи. Плоть дракона стоит целое состояние, а именно состояния ему и не хватало. Он не гордился тем, что сделан, но был вынужден пойти на это. Ему не осталось выбора. Они с Гестом смогут вместе уехать из Удачного, только если Седрик накопит достаточно средств. Драконья кровь и чешуя купят ему ту жизнь, о которой он всегда мечтал.
Дело казалось таким простым, когда он украдкой сошел с баркаса, чтобы забрать необходимое у больного дракона. Тварь явно умирала. Какая кому разница, если Седрик возьмет несколько чешуек? Стеклянные пузырьки стали такими тяжелыми, когда он наполнил их кровью. Он собирался продать ее герцогу Калсиды как лекарство от болезней и преклонного возраста. Сам он вовсе не собирался ее пробовать. Он не помнил даже того, как захотел отпить драконьей крови, не говоря уже о том, как действительно на это решился.
Считается, что драконья кровь обладает невероятной целебной силой, но, возможно, как и прочие лекарства, она может стать и ядом тоже. Неужели он действительно отравился? Оправится ли он? Жаль, спросить не у кого. Седрик вдруг сообразил, что Элис может знать. Она столько всего прочла о драконах — наверное уж, ей известно, как воздействует на человека их кровь. Но как же задать подобный вопрос? Можно ли составить его как-нибудь так, чтобы не навлечь на себя подозрений?
