Переговоры прошли в теплой и дружественной обстановке. Ругались и старались выгадать побольше они не слишком долго. Я в этом не участвовал, исключительно подтверждая умным видом и кивками негодующие возгласы Никиты. Все равно деньги его, а я торговаться никогда не умел. Теперь соглашение наше смотрелось просто замечательно. Они обеспечивают все положенное частным сыщикам: слежку, подслушку, незаконное проникновение в жилище, купленное на черном рынке оружие, силовую поддержку, включая дополнительных специалистов, и выкатывают при необходимости хороших адвокатов. Мы (в лице Никиты) все это оплачиваем по ценам, от которых у меня дома полезли бы глаза на лоб. Правда, в «Щите» все это было еще дороже и они никогда бы не согласились делать ничего противозаконного. Так что мы вроде как в серьезном выигрыше. По ходу ему теперь бежать в банк и закладывать свой особняк, все равно там больше жить нельзя - засветился, а деньги требуются в большом количестве.
Второй пункт нашего неписанного соглашения гласил, что в случае если мы все-таки впарим свое гениальное магическое (а ничем кроме магии наличие такое предмета как «этак» не объяснишь), то им положено два процента от прибыли. Поскольку никто, даже автор этой идеи Никита, не представлял, во что это выльется, они даже не особо настаивали на первоначально оглашенных десяти процентов. Это была сумма просто для торговли, так что в итоге все остались друг другом довольны. В этом сверхзамечательном варианте ранее выплаченные за труды доллары будут автоматически отминусованы из их доли. Мне чисто любопытно как все это может выглядеть в конце. Уж точно не в виде вагона наличных. Таких денег ни у кого нет и быть не может. Эдак я выясню, какие бывают облигации, акции и прочие таинственные бумажки ранее незнакомые ни одному из окружавших меня людей.
- Откуда уверенность, что он выяснит подробности? - поинтересовался я у уверенно правящей по улице Энджи. Меня слегка смущала ее одежда. Не дизайнер я, но уж слово Армани прочитать способен. Не ходят в таких шмотках захолустные детективы.
- По всем законам полицейские не слишком любят делиться подробностями. Даже с жертвой нападения, - она криво усмехнулась и я ее вполне понимаю. За пятерых застреленных в другой ситуации Никита бы долго отмывался сидя в камере, - говорить не хотят.
- Ему не откажут, - рассеяно сказала Энджи, лавируя в сплошном потоке машин. - Ты что не знаешь? Он больше двадцати лет проработал в городе и последняя должность начальник участка.
- Честное благородное я про вас услышал впервые сегодня утром от Новаковского.
А в возрасте я ошибся, подумал. Получается ему под пятьдесят должно быть. Хорошо сохранился. Или это тоже признак оборотня? Надо потом Никиту спросить.
- А кто такой тат знаешь.
- Я бывал на Кавказе. Аварца от кумыка отличу.
- И на чьей стороне воевал? - ехидно спрашивает.
- Похищенных приходилось освобождать несколько раз, - сказал чистую правду.
- За выкуп?
- Когда как. Деньги, силовые акции, обмен.
- Как это обмен? - удивилась она.
- Если точно знаешь, кто человека украл, заходишь в деревню и берешь его родственников. Лучше прямых. Иногда из одного отряда боевиков меняют. Или вообще посторонние платят похитителю, а их родственника отпускают. Это уж как получится. И чтобы не задавала глупых вопросов дальше все идет по принципу око за око. Если похищенного убивают или увечат, применяется зеркальная методика с заложником. Как с тем человеком поступают, в котором ты заинтересован, так надо и с обменянным действовать. Отпускать его нельзя, в следующий раз уважать не будут. Не часто, но бывает.
Она искоса посмотрела на меня.
- Нет, - отрицательно помотал головой. - Я - нет, но знаю, кто это делал. Иногда по другому просто нельзя. Посадить тебя на цепь и регулярно бить, а женщин еще и коллективно насиловать, быстро весь гуманизм испаряется при виде такого. Не у всех еще и деньги есть на выкуп, сидят месяцами и годами, пока в совершенно забитое животное не превращаются. Бывает из психушки уже не выходят. Думаешь, им потом хочется с теми, кто это видел встречаться? Обычно благодарят только в первые минуты, а потом стараются не вспоминать. Неприятная это тема и лучше не продолжать. И уж рассказывать про все делишки, происходящие в местах, где законов нет, не стоит даже без упоминания имен. Иногда официальные власти старательно закрывают глаза на действия абсолютно левых групп в их зоне ответственности и запросто отрекутся о собственных приказов, когда жареным запахнет.
- А что потом скажет прокуратура? - удивленно спросила Энджи.
- Обычно, - после длительного раздумья о странных представлениях наивных американцев отвечаю я, - про такого зверя в горах никто не слышал. Однако случается и просят бумажки оформить. Главное случайно не пострелять гражданских лиц в большом количестве.
Объясни мне лучше, почему заслуженный полицейский сидит в таком странном месте, а не там где его прекрасно знают и работать будет проще. Вроде двадцать лет стандартный срок контракта в полиции до выхода на пенсию или я чего-то не понимаю?
- А ты вообще в нашей жизни много соображаешь? - вздохнув, спросила Энджи.
- Первый раз нахожусь стране, где текут молочные реки, с кисельными берегами, полное равноправие с исключительной толерантностью и либералы сообщают о своей ориентации всем встречным. У нас за такое можно и в морду получить.
- У вас это где?
Я сделал вид, что не слышу. Надо лучше следить за языком.
- Если черные добились равных прав к концу шестидесятых, - объяснила Энджи, - то на нас большинство законов стало распространяться только в восьмидесятые. Двадцать лет назад в государственные органы и правительственные организации не брали, ни при каких условиях. Даже в армию не брали. Существовал ограниченный доступ к здравоохранению, правительственным и образовательным программам. Запрещалось работать в юриспруденции и медицине. Тогда был длинный список на семьдесят с лишним профессий, куда оборотни не допускались. Естественно все тщательно скрывали от окружающих свою сущность. При обнаружении могли и убить. Суд Линча не исключительная привилегия для негров. Многие и сейчас не стремятся оповещать всех окружающих кто они такие. А тогда это было в порядке вещей.
- Что неожиданно всплыло? - понял я. - Так ведь законы к тому времени поменялись.
- Очень неожиданно проявилось, как заряд дроби в живот. После такого не выживают.
Я невольно потянулся потрогать свой. Мне так всего одной пули хватило, чтобы чуть не загнуться, а теперь на пляж стараюсь не ходить. Распугаю шрамами всех отдыхающих. Правда, некоторые особы женского пола как раз ведутся на такое зрелище, но мне самому не слишком приятно. Пуленепробиваемость мне совсем не лишняя будет, хватит на всю жизнь одного подобного опыта.
- Обман при поступлении на работу, - подтвердила Энджи. - Не указал всех данных. Тогда бы и не взяли, но тут важнее выполнение закона. Разве может честный полицейский нарушать то, что он обязан охранять? Все дружно сочувствуют, но никто ничего сделать не может. Прошлые заслуги роли не играют. Хорошо еще полную пенсию платят, профсоюз заставил.
