Из-под копыт осторожно ступающего коня поднималась пыль, воняло все сильнее. Потом я почувствовал что-то странное и снова слез. Потоптался, слегка попрыгал. Рейдеры в бинокли с интересом наблюдали за моими движениями.
— Прогибается, — сказал я для них. — Как будто почва мягкая. Чуть-чуть, но имеется. Вроде даже температура асфальта немного поднялась. — Я в очередной раз бросил взгляд на «Льдинку», прямо с места прыгнул в седло и, развернув Стремительного, погнал его назад в бешеном галопе. — На землю, — крикнул я. — Быстро!
За спиной раздался мощный вздох и плюханье. Завоняло еще сильнее. Доскакав до товарищей, притормозил и оглянулся. Картина ничуть не изменилась. Все так же торчала Игла, окруженная огромным черным пустырем, на котором ничего не росло.
— Там, — сообщил Доцент, поднимаясь с земли, — когда ты назад понесся, прямо возле нее поднялись несколько огромных пузырей и лопнули. Что ты увидел?
— Так по цвету «Льдинки» видно стало — не сосала Игла энергию, наоборот, отдавала. Можно было, как в микроволновке, прожариться до хрустящей корочки.
— Нет, — отрицательно помотал головой Кузнец. — Если бы так, ты бы не вернулся, и до нас бы достало. Излучение явно вниз шло, поэтому и пузыри эти, все остальное просто мелочь. Сначала вытягивает из округи, потом отдает неизвестно зачем. — Он задумался. — Поздравляю, — озвучил Кузнец результат мысли, — имеем дело с вечным двигателем. Собирает энергию отовсюду, запускает внутрь. Эта фигня разогревается и всплывает. Понять бы еще, для чего и какая польза от всего этого.
— Не получится, — неуверенно сказал Доцент, — тепло должно теряться, рано или поздно остановится.
— Так и теряется, — согласился Кузнец. — Вон Живой вначале ехал спокойно. Все застыло и спеклось. Со временем все в площадку асфальтовую превратится. Только время — может, еще сотни, если не тысячи лет пройдет. А пока не случится, не стоит совершать заплывы по жидкому расплавленному асфальту. Приятного в этом мало и пользы тем более. Совершенно бесполезная, хотя и страшно интересная штука.
Я задумчиво разглядывал Иглу. Если его гипотеза близка к правде, то это именно то, что надо Вожаку. Бесплатный и неограниченный источник энергии. Бери сколько сможешь. Только надо все внимательно осмотреть и засечь, насколько часто импульсы гуляют. Как-то не тянет попасть под такой выброс вблизи.
— Ну что, — поинтересовался Кузнец, — есть желающие наслаждаться открытием дальше или пойдем искать развалины?
— А давайте так, — предлагаю. — Я пойду по кругу искать самолет, заодно и понаблюдаю, как она работает. А вы езжайте — покопайтесь. Не верю я, что можно в таком месте что-то интересное найти. Все равно долго мы задерживаться не можем, а сразу что-то находят только в кабацких байках. Там долго раскапывать придется. Если что, по «Говорилке» свяжетесь.
— Нет, — сказал Рафик. — Только вдвоем. Хватит нам одного Дяди.
— Я останусь, — предложила Даша.
Рафик кивнул, соглашаясь.
— Возьмите свои вещи из фургона и не торчите ночью здесь, лучше назад немного отъехать, я там ручей видел.
— Припомню я вам подобное отношение, — грустно сказал Летчик. — Один из вас приличный человек — Живой, и тот собирается не только меня искать, а еще и на эту дрянь пялиться. На раздвоенный холм идите, с него должно быть видно. Там почва другого цвета — сразу заметно.
— Ты сам говорил, что не к спеху, — быстро возразил Кузнец. — Походит, — успокаивающим тоном сообщил он, — как найдет, с нами свяжется.
— Уже почти готово, — сказала Даша, добавляя в котелок соль. — Полчаса, и будет обед. Сходи пока коней, что ли, пригони, далеко ушли. Ты хоть что-то выяснил?
— Ну так… Каждые семьдесят две минуты процесс идет. Две минуты загоняет энергию в асфальт. А сосет практически постоянно, всей поверхностью Иглы потребляя вообще все — от солнечного света до батарейки из фонарика. Чем дальше, тем слабее ощущается, но неудивительно, что вокруг ничего не растет. Даже по чуть-чуть постоянно — и то все засохнет. Жить рядом категорически не рекомендуется. Это как с рентгеном, пару раз в год ничего страшного, а постоянно под минимальным воздействием накапливается, и могут быть проблемы со здоровьем.
— Может, вы все-таки меня куда-то приспособите? — недовольно спросил Летчик. — Надоело ничего не видеть.
— Некуда, потерпи. Я нашел практически все обломки, но собрать из них можно только мусорное ведро. Смотри через другой самолет.
— Так они его не запускают. Второй день землю копают. На спор, ничего не найдут!
— Было бы с кем спорить, — пробурчал я, отправляясь за лошадьми, — с тебя и взять-то нечего.
— Я все слышу, — сообщил Летчик.
Стремительный примчался на свист сразу, с интересом проверил мои руки на предмет наличия сухаря и обиженно фыркнул, не обнаружив. Дашкину кобылу пришлось ловить дольше. У нее было игривое настроение, и она не желала подпускать близко, неторопливо отходя и поглядывая на меня.
Ведя обеих лошадей в поводу, я вернулся к ручью, и первое, что увидел, была девушка, лежащая лицом вниз, а над ней склонился незнакомец. Еще двое кинулись на меня сбоку. Выхватив нож, я отбил удар и полоснул первого по горлу. Потом присел, уклоняясь от удара дубинки, и попытался достать второго. На этом все и закончилось. Чем-то тяжелым и очень твердым мне врезали по затылку, и солнце погасло.
С головы сняли мешок и рывком поставили на ноги. Руки были связаны по-прежнему. Я стоял совершенно голый в окружении десятка с интересом разглядывающих меня разновозрастных мужиков, вооруженных копьями и луками. Наконечники, как ни странно, были из кремния. То ли они совсем в каменном веке проживают, то ли железо здесь большая редкость. За спинами у них мельтешили женщины и дети. И от всех нестерпимо несло крысой.
Раньше запах добирался до носа только временами, а теперь они плотно обступили меня. Если бы я был на равнинах, запросто принял бы за своих — типичные одежда и оружие, две тени у каждого. Правда, каких-то болезненно маленьких. Рост большинства мужчин на глаз не превышал метр семьдесят, и вес соответственно ниже обычного у нас. Толстых среди них не было. Все жилистые и явно хорошо питающиеся. Ко всему еще в толпе было несколько огромных крыс — явно боевая форма. Не слишком приятное, кстати, зрелище, когда голый хвост больше чем в полметра длиной и мельтешит под ногами. Впрочем, они привычно ступали так, чтобы не отдавить, совершенно не замечая этого.
Если мужики стояли молча, глядя на меня с видом первооткрывателей нового и очень интересного зверя, то бабы громко обменивались по моему поводу замечаниями. Это явно был один из вариантов Языка. Достаточно архаичный и со множеством слов, которые никто давно не употреблял. Все я не улавливал, но общий смысл тем не менее был вполне понятен. Очень их заинтересовал мой рост, и они обсуждали пропорциональность мужского достоинства и насколько больший размер лучше. Причем приводились примеры явно из практической жизни.
