Раньше местные племена все больше отбивались от набегов. Не только крысы и орки не прочь были пограбить. Вечно все были готовы к отражению атаки и только в редкие минуты затишья землю пахали и рыбку ловили. Если зайти подальше в район оборотней, там еще местами рвы сохранились и дома совсем по-другому построены, сплошные стены с бойницами. Очень большие проблемы раньше были — население уменьшалось. В последние годы перед приходом людей уже заметно стало. Здесь поселок погиб, там еще пару лет — и не удержаться. Даже обсуждали, не уходить ли на юг.
А собаки-оборотни в новых условиях прекрасно устроились. Они теперь ближайший и самый весомый союзник Нового Города. Четверть кадрового состава армии — оборотни, они имеют доступ ко всей технике и поставкам оружия. Все проходят через призыв — и мужчины, и женщины. Люди могут сачковать — собаки нет. Вот единственное, что никогда на сторону не уйдет через них, — оружие. Прекрасно знают, чем это кончиться может. Зато у каждого дома есть частный ствол, и не один, а еще несколько складов на всякий случай. Собаки вообще очень отрицательно относятся к продаже оружия оркам и гномам, но эльфы никого не спрашивают.
Голосовать им без надобности — в своем квартале сами себе власть, а общегородские улучшения — вроде проводки электричества или постройки канализации — им положены, как и всем. В их район людская полиция не лезет, все проблемы решаются без выноса сора наружу. Всё на грани закона, никогда не заходя за грань. Когда орки с гномами продукцию продать хотят в Городе, они налог платят в специальном подразделении вроде таможни. А собаки ездят по дальним районам и скупают все, что спросом пользуется, но на таможне не платят — считается, что все это они на собственных фермах производят, и с них берут только общегородские налоги. Ферм у оборотней-то на самом деле практически не осталось, несколько дальних поселков — и всё. Почти все оборотни в город перебрались, а землю людям в аренду сдают. Сдавать — сдают, а продавать ни в коем разе. Все документы правильно оформлены и заверены в городском совете.
Об этом знает даже ребенок, но люди предпочитают, чтобы возле них поменьше крутилось разных неприятных типов. Пусть лучше в специальный район идут. Кстати, там никогда не грабят и не убивают. Есть специальная команда, которая моментально отлавливает позволяющих себе лишнее. Иногда их в полицию сдают, иногда сами разбираются, на глазах у посетителей квартала. И никогда никаких свидетелей не бывает.
— Стоп! Ты вывеску видел?
— Какую еще вывеску? — удивленно спросил Следак. — Ты что, незаметно от меня научился читать здешние письмена?
— Рисунок там был, — поворачивая назад и разглядывая стены, отвечаю. — Рысь странного цвета и колба стеклянная со змеей.
— Вот эта, что ли? — показывая на щит над дверью, спросил Следак. — Колба, — он издевательски хмыкнул, — больше на рюмку похожа, а пиявка пьяная.
— Она! — обрадовался я. — Сейчас нанесем визит.
— В больницу уже не идем? — обреченно спросил Следак.
— Ничего, как с собаками общаться, так я должен, других желающих не наблюдается. Немного подождут. Интересно теперь побеседовать с рысями. Очень они до сих пор старательно прятались.
Дверь мелодично звякнула, предупреждая о посетителях. Специально для этого к ней был сверху приделан металлический язычок. Открываешь, он цепляет маленький колокольчик, и — бац — появляется услужливый хозяин. Ну, это в теории. Вместо радостно встречающего обнаружилась типичная аптека. Собственно, надо было догадаться сразу, по рисунку, но я оказался недостаточно умным. Продавец, мельком взглянув на нас, продолжил общаться с пожилой, плохо одетой женщиной.
Большое помещение, увешанное крайне неаппетитными плакатами с человеками в разрезе. На одних были изображены связки кишок ярко-красного цвета, на других — огромного размера челюсть с подозрительно большими клыками, и, как венец всему, плакат с радостно улыбающимися при виде шприца детьми. Не иначе как там внутри героин. Следак с видом знатока приступил к изучению особенно отвратительной картины желудочного тракта, причмокивая от удовольствия. Таких картинок он сам запросто много нарисует и точно укажет, где проходят вены да и разные нервы. Он большой знаток — куда ткнуть пленного, чтобы без внешних следов очень сильно болело.
Женщина наконец получила желанный пузырек и, расплатившись, удалилась. Последние минут пять я внимательно разглядывал этого самого мужчинку-продавца. Не гном, сто процентов, но тоже метр с кепкой. И сколько я ни пытался разглядеть вторую тень — не увидел. Вернее, было что-то, но больше всего это напоминало Вожака, совершенно без формы. Что-то есть, а не ухватить. Очень странно, обычно я без проблем вижу, с кем имею дело. Это ведь не глазами смотришь, это скорее внутренняя сущность проявляется.
— Вы что-то хотели? — вежливо спросил продавец, которого, судя по табличке, нацепленной спереди, звали Аплатон. Специально для меня старался, аглицкими буквами нарисовано, а не местными закорючками.
— Мне бы хотелось задать вопрос, — поясняю, чувствуя, как сзади подошел Следак. Можно даже не оборачиваться для проверки, он уставился на продавца, сделав суровую морду. В его понимании. Обычно люди не пугались, а принимали его в этом виде за мыслителя, глубоко задумавшегося, где находится ближайший туалет. Совсем другое дело, когда он не пытается что-то изображать. Когда Следак в ярости — лучше с ним не сталкиваться. — Скажите, вы действительно рысь-оборотень?
— Да, — невозмутимо ответил тот, опуская правую руку под прилавок, — есть проблема?
— Дело в том, — поясняю насколько возможно вежливым тоном, чтобы не спровоцировать появление очередного пистолета, — что мне бы хотелось встретиться с главой вашей общины. Мы, — я ткнул назад, отодвигая Следака, — тоже оборотни. Вот я — медведь, а он — примат, есть и рыси. Мы впервые сюда попали, и, сколько ни спрашиваем, никто не может сказать, к кому обратиться.
— А что вы, собственно, хотите? — все так же вежливо и не проявляя интереса, спросил он.
— Ну, — в замешательстве отвечаю, — пообщаться, обсудить, чем мы можем быть полезными друг другу. Все-таки родственники, хоть и дальние.
Звякнул колокольчик, и в помещение вошла очередная мадам. На этот раз молодая и холеная.
— Где вы остановились? — спросил Аплатон.
— В гостинице «Потерянное колено».
— Я передам, — сообщил он и повернулся к посетительнице.
Еще секунду я стоял в некотором недоумении, потом повернулся и пошел к дверям.
— И это все? — изумленно спросил меня на улице Следак.
— Нет, — раздраженно отвечаю, — я должен был с ходу дать ему в глаз и переломать мебель, — это крайне помогло бы в налаживании отношений.
— Ну, кто бы кому дал, еще неизвестно, — глубокомысленно сообщил он, — я немного сбоку стоял и видел. Под прилавком у него такая интересная штучка была… Рукоятка деревянная, от нее трос стальной идет, и на конце кубик металлический. Можно прямо с места хлестнуть по башке. Интересная конструкция, — помолчав, добавил он, — никогда не переломится, а если хорошо врезать — в голове дырка непременно будет. Только с ней обращаться надо уметь, а то недолго и себя зацепить. Но все же стоило проявить немного больше настойчивости.
