— Вот именно, бетонный фундамент за два-три дня, потом поминутный завоз. Две недели с начала строительства. Два этажа, хозяйственный сарай, конюшня и двор с обязательной травкой и деревьями. Каждая бригада занимается делом по графику, и не будет непременного: «Налей, хозяин!» Вот после работы могут, но никогда до или во время. Никакого сравнения с прошлой жизнью. Любопытно бы на здешние Зоны в этом смысле посмотреть, но такого я нигде не видел, а кроме нашей у горцев и во французской был. У нас даже язык уже не вполне такой. Некоторых общеупотребительных слов не понимаем, зато все дружно говорим «ладно» на Языке. Даже те, кто толком разговаривать не умеют, вечно вставляют разные слова не по-русски. Лет через двадцать в таких, как мы, с первого взгляда и второго слова будут иностранцев определять. Всех детей наш супермудрый Гном загнал на общие детские площадки, и они скоро будут лучше взрослых на Языке говорить. Уже некоторые при необходимости приводят детишек в качестве переводчика. Щенки многие на трех языках совершенно спокойно разговаривают. И если б только мы. Клановцы на глазах меняются. Когда каждый день видишь — не замечаешь, а если месяцы дома не был — сразу в глаза бросается. Другой климат — изменилась одежда. Изменилось хозяйство, другие сезоны, надо даже растения не те выращивать или скрещивать с местными видами. Животные другие, и для них нужны слова, которые заимствуют у соседних народов. Ты с этим дела не имеешь, а они старательно подгонят растения и животных под здешнюю климатическую зону. Бесконечно скрещивают породы, добиваясь лучшего результата. Потом — раз! — и не подходящие под какие-то стандарты идут под нож, а те, что признаны улучшенными, — на развод… И начинается новая замечательная порода. Это незаметно, но уже от породистых производителей сперму во «Флягах» таскают каждый раз, когда с Земли возвращаются. И полное ТТХ разной скотины в приложении. Особенно с южных районов. Оно все мимо острова уплывает, но в каждом поселке работают, а потом результаты сравнивают. Вроде каждое семейство отдельно, но сотрудничество такое плотное, что и не понять — где кто. Результат важнее. Для технических терминов вообще аналогов в Языке нет, а для некоторых артефактов в русском, так используют людские совершенно машинально и не задумываясь, или наоборот. Вся система жизни меняется. Мы берем у них, они у нас. На самом деле мы берем больше в психологическом смысле, а они вбирают от нас исключительно технические знания. А больше всего мне нравится сама система. Семья — центр всего, но выжить она может только с подобными же. Если мне плохо — сосед непременно поможет. Если наоборот, помогу я. Это в подкорке у всех сидит, и нет необходимости обращаться с просьбами. Не то что на Земле, где никому ни до кого нет ни малейшего дела. Тут никто не скажет: «Я сделал, как другие». Сплошь индивидуалисты. Пока заняты одним делом, никаких разногласий. Сделали — разбежались. Но если угроза извне, никто не станет кричать: «Моя хата с краю». Мне это по душе гораздо больше, чем: «Что, больше всех надо?» Ты даешь Клану, но Клан не срет на тебя, а дает в ответ, иначе быстро устроят перевыборы Вожаку или Вождю, невзирая на прошлые заслуги. Меня Ленка пилит проситься в Клан официально…
Он тяжко вздохнул и сказал после продолжительной паузы:
— Посмотрел на родителей со стороны, а подойти побоялся. Денег им перевел, якобы какие-то старые долги. С них станется помчаться выяснять, кто там проснулся через столько лет и откуда меня знает. Тоска. Когда не можешь — мечтаешь. А как появилась возможность — опасаешься. Им-то еще хуже будет, они ничего не понимают. Лучше бы не ходил и не смотрел! — махнул он горестно рукой. — Ладно, давай лучше о чем-то более веселом. О бабах, например. Чем оборотневые отличаются от человеческих. У тебя жена счет на жизняке проверяет? А карманы по утрам?
ГЛАВА 26
Земля. Немного пиратства
Черный Нож перегнулся через борт катера и, издавая невнятное рычание, исторг содержимое желудка. Хорошо еще, хватило мозгов с неподветренной стороны все это проделать — и не получил все обратно в лицо. Запах даже донесся до меня, вызвав чувство омерзения. Лесовик рядом тоже почувствовал и позеленел. Он явно еле сдерживался, чтобы не последовать примеру товарища.
Мотор гудит ровно, и катер несется навстречу волнам. Так меньше риск опрокинуться. Вот только при этом он прыгает с волны на волну, иногда проваливаясь вниз, когда очередная не успевает услужливо подкатиться под днище.
Море оказалось не в пример хуже реки, и от качки внутренности то и дело подпрыгивали, пытаясь выяснить, что там находится снаружи. Я пока терпел, с тревогой наблюдая за остальными. После такого удовольствия у них еще должны были найтись силы на активные действия. Холодный ветер дул в лицо, принося брызги и заставляя жмуриться от капель. Летом на курорте такое хорошо, а не поздней осенью в паршивом катере.
Мы ведь не просто катались, разглядывая красоты, мы исполняли свой долг перед Турецкой Республикой Северного Кипра, о чем сообщали опознавательные знаки, флаг на нашем суденышке с красным полумесяцем и звездой и форма полиции на наших мужественных телах. Во всяком случае, так выглядело со стороны, хотя катер на самом деле к правоохранительным органам отношения не имел.
За двадцать тысяч евро можно купить приличный морской катер и даже устроить маскарад получше, а уж немного поработать, перекрашивая борта и устанавливая турель с пулеметом, даже турку не в лом. Особенно когда турок вовсе не турок, а честный оборотень-медведь. Да, я не знаю турецкий, но это и не требуется. Важно было создать впечатление официальной власти, а нанимать настоящих турок или своих собственных помощников приводить — далеко не самая удачная мысль. Основную работу приходится делать самому, не привлекая лишних, способных увидеть разные нестыковки в объяснениях и действиях. А так, на катер и с катера на корабль, и у них нет времени даже посмотреть по сторонам. Проще всего было провернуть это прямо в Одессе, но останавливать транспорт в Черном море или подниматься на борт в порту я не рискнул, слишком опасно. По морю болтаются суда, и неизвестно, что там будут делать украинские или турецкие пограничники при виде такого интересного зрелища в нейтральных водах.
Взвыл ревун, и Страстный Аист намекающе повел стволом, готовый открыть огонь. Потом дал короткую очередь. Корабль послушно застопорил двигатели, или как это правильно называется. Не знаток я морской терминологии. Гальюн — это туалет. Корабль не плывет, а ходит. Плавает исключительно дерьмо. Все. Больше ничего толком не помню. И о том, что такое ванты с прочими грот-мачтами, имею очень смутное понятие.
Переговоры длились недолго, капитан за собой вины не чувствовал и согласен был на проверку — нет ли на борту нелегального пассажира, сбежавшего со свободного острова. По-турецки он, правда, не шарил, о чем я прекрасно знал заранее, изъясняясь с хохлацким акцентом, но английский понял сразу.
Капитан очень удивился, когда вместо вежливого полицейского на борт поднялись шесть человек в масках и первым делом согнали команду пинками в кучу, сдергивая их с постелей и вытаскивая с рабочих мест. Схему корабля бойцы старательно учили по принесенным мной чертежам. Ничего, оказавшись на твердой палубе, мои ребята воспряли духом, а плохое настроение срывали на несчастных матросах, награждая их ударами прикладов при малейшей попытке открыть рот или дернуться.
