Я свернул на дорогу к поселку Удим и, попетляв по асфальтовой дороге, выехал к ресторану. Странное место. Совсем рядом конюшни, от которых и растут мои познания про местные достопримечательности. Когда-то я, чисто из любопытства, спросил у Дова, где он научился ездить на лошади. Думал, что уже после переселения. Оказалось, нет. Есть такое место для людей со средним достатком. Это не конезавод с дорогими арабскими скакунами. Здесь держат своих лошадей и катаются на них по округе. Просто развлечение. Лошади превратились в игрушку! Даже в России или Америке их иногда еще используют при необходимости, но здесь только города и поля с тракторами. Неприятно. Чувствую себя как старый моряк, с болью смотрящий на дымящий трубой пароход. Умом он понимает удобство, но ведь никакого сравнения с прекрасными парусниками.
Стены ресторана оформлены под дерево, с огромными окнами. Большой зал, в углу которого сидит, мило беседуя, молодая парочка. Обычный выбор блюд, хорошо знакомый с Федерации, как будто никуда и не уезжал. Три салата из свежих овощей, шашлыки на любой вкус. Для извращенцев даже из курятины. Именно для извращенцев, потому что нормальный шашлык должен быть из баранины. В нашем традиционном варианте — из собственными силами загрызенного бизона, которого разделывают согласно вкладу на охоте. Совсем уж паршиво, но приемлемо — из телятины. Да и готовят тут все на скорую руку, чуть ли не на глазах. Даже не маринуют, только специи добавляют. Для себя небось хозяин делает как положено по рецептуре, а посетителям и так сойдет.
Просто обжаренные куски мяса, насаженные на шампур с кусочками лука. Картошка жареная, выложенная в тарелки такого размера, что Следак объестся. Тарелка с размолотым местным видом гороха, с добавлением оливкового масла и чеснока, в который макают горячую хлебную лепешку. И пиво. «Туборг», «Карлсберг» и израильские «Голдстар» и «Маккаби». Вполне сносно. Бывает и хуже. Я не слишком привередливый из гурманов, требующих бордо урожая 1923 года, не понимаю. Не пили они водички из лужи, заедая каменным сухарем. Или впечатление на окружающих произвести хотят. У меня вкус гораздо тоньше, и то разницу в вине чувствую, но восторга не испытываю. Может, просто потому, что не приучен к вину. Не растет у нас на равнинах виноград. На самом деле и с нормальным пивом у нас большой напряг. Всю жизнь пьем, скорее, пивной напиток. И алкоголя в нем мало, и можно не беспокоиться, что от некипяченой воды живот прихватит. Напиваться как-то не принято. Не потому что нельзя, а изрядный позор в глазах соседей — не уметь держать дозу. Глупости типа: «Ты меня уважаешь?» — никто не произносит. Заставлять другого пить — неприлично.
Никуда не торопясь, спокойно начал кушать, изучая газету, полученную на заправке. Тут их большой выбор на нескольких языках — русском, английском, даже на румынском. На первой странице фотография моего корабля, а ниже пятнадцать гипотез на тему: кто его грабанул. Израильское правительство таинственно молчит, не подтверждая и не опровергая. Ретивые журналисты обнаружили среди украденного груза уже и ракеты средней дальности действия на борту. Лучше бы там были настоящие патроны для КПВТ. Еще немного, и всплывет, едрен-батон. Фантазеры.
Команда жалуется на грубые действия захватчиков. Надо было надавать по шее всерьез, хоть плакали бы по делу.
— Можно? — спросил, подходя ко мне и показывая на стул, молодой парень. Я уже открыл рот, чтоб объяснить, как много в этом зале свободных мест, но вдруг резко напрягся и полез в карман. Он говорил на Языке!
— Спокойно, медведь, — сказал парень, непринужденно садясь напротив меня. — Я только желаю обсудить кое-что. Никакой стрельбы, героических схваток и бега по крышам с погонями. Не понравится — просто встанешь и уйдешь. Не надо лезть в карман за пистолетом.
Я мимолетно порадовался, что он не в курсе, что именно там лежит.
— Совершенно ни к чему с шумом и воплями скакать по столам, — негромко продолжал парень, — норовя отрубить друг другу головы и вырвать горло. Я буду вести себя тихо, а разговор предстоит интересный и для тебя тоже.
Не такой уж молодой парень, как мне показалось, размышлял я, рассматривая внимательно странного типа и незаметно постукивая при этом по «Телефону» пальцем. Протей и так должен слушать постоянно, но не помешает для гарантии. Пусть работает на передачу, об этом мы давно договаривались. Терять уже нечего — влип.
На вид парню лет сорок, хотя и в хорошей форме. Смотрится как обычный человек. Круглое простое лицо, прямой нос и голубые глаза. Рост чуть выше среднего. Руки сильные. Одет в обычную темную футболку и джинсы.
Э… как я сразу не сообразил… Если не эльф и не человек, откуда человеку знать Язык, то… во, именно, вторая тень, и ничего не понять… Ой как интересно. Чуть-чуть, но по-другому. Можно увидеть. У Лехи просто нет формы, а этот…
— Вижу тебя, Верхний Ветер, — вежливо сказал я. Как-то раньше не догадался спросить у знающих, к какому виду относился Старый Пес, но про этого точно знаю. Это мне еще в детстве рассказывали. А что лишенный имени, так не племенем, а Советом пауков — совсем другой расклад. Тем более и вежливость не помешает. — Приятно встретить в таком месте почти родственника.
— А почему «почти»? — не удивился он имени.
— А ты по-прежнему считаешь себя медведем? Сколько у тебя обликов?
— Где-то, очень глубоко, — серьезно ответил он, — под множеством позднейших наслоений я все тот же. Неважно, сколько прошло времени, не волнует, что я знаю и умею. В критический момент наружу лезет изначальное. То, что усвоено в детстве. Честь, верность клятве, правильность поведения и желание не испортить карму неприличным поступком, отношение к подчиненным. Когда испугаться нельзя, даже если очень хочется, потому что упадешь в глазах знакомых, да и в своих тоже. Надо идти вперед, даже если очень хочешь с визгом забиться в угол.
— И желание стать альфа-самцом. Старшим в стае, — подхватил я.
— Совершенно верно. Это ведь даже не воспитание, это еще и врожденное. Для всех разумных. Нельзя стоять на месте, надо развиваться, и конкуренция при этом самый лучший стимул. Но и характер тоже. Хотеть стать лучшим — это нормально. Потолка нет ни для кого. Только тот, что устанавливаешь себе сам. Я не про физические возможности. Можно развиваться и здесь. — Он постучал себя по лбу. — Чашку кофе, — сказал он подошедшему официанту.
Я с интересом посмотрел тому вслед.
— И почему мне кажется, что он тебя знает?
— Это ему кажется, что он меня знает, — сухо поправил Верхний Ветер. — Поэтому такой предупредительный. Немного внушения. Он будет вежлив и не проявит излишнего любопытства. Нам ведь не надо, чтобы кто-то слышал разговор?
— Да вот, — согласился я, — хорошо бы понять, о чем мы будем беседовать. А то тут рядом конюшня, и мне совершенно не нужна отрезанная голова жеребца. Мой остался очень далеко, а крови я не боюсь.
— Спасибо, — поблагодарил Верхний Ветер официанта. Дождался, пока тот удалится, и неторопливо отхлебнул из чашки. Поморщился. — Люблю хороший кофе. Только не в этом ресторане. Здесь готовить не умеют. А предложение действительно единственное в своем роде. Мы…
