— Вот это я называю снотворное! — с кривой улыбкой прокомментировал Каулквейп.
— Ну ты даёшь, парень, — сказал Прутик, с трудом поднимаясь на ноги.
Хотя его накидка из ежеобраза и сдержала нож, так что тот проник не очень глубоко, рана тем не менее кровоточила и пульсировала от боли. Прутик, шатаясь, добрался до своего меча, подобрал его и вернулся к Каулквейпу.
— Пойдём, Каулквейп, у нас ещё встреча с этим Громоподобным Грифозубом.
Осторожно, чтобы не наделать шума, Прутик и Каулквейп пробирались по закоулкам воздушного корабля. Они проскользнули мимо кладовых и шкафов с припасами, по галерее и мимо кают. У каждой двери и в каждом коридоре они останавливались, украдкой оглядывались и прислушивались. Кроме зверского храпа из кубрика — там спали Джервис и Стайл, — ничего не было слышно.
Они уже собрались пойти на палубу, как вдруг Каулквейп заметил узкую, чёрную с золотом, покрытую лаком лесенку в какой-то глубокой нише. Он вопросительно глянул на Прутика.
Прутик кивнул и полез вверх по лестнице.
— Так, так, так! — воскликнул он минуту спустя, входя в каюту на самом верху. — Нам повезло.
Каулквейп присоединился к нему. Он с удивлением рассматривал разукрашенную комнату с золотым балдахином, роскошным пушистым ковром и инкрустированной деревянной мебелью, огромными зеркалами, хрустальными люстрами и широкой пышной кроватью с пологом на четырёх столбиках.
— Должно быть, это каюта Грифозуба! — воскликнул он. — Это… великолепно!
Юноша стал открывать зеркальные двери многочисленных шкафов, стоявших вдоль стен, и принялся рассматривать цветистые одеяния, которыми они были набиты. Из третьего по счёту шкафа он вытащил особенно аляповатый кафтан. Длинный, простроченный, ярко-алого цвета, с синей отделкой и золотой вышивкой. По воротнику и на манжетах он был отделан перьями. Полудрагоценные камни, вставленные в вышивку, соблазнительно поблёскивали. Прутик прикинул кафтан на себя.
— Как тебе? — спросил он.
— Ну, он… — начал Каулквейп. Потом покачал головой. — Я не понимаю, что мы здесь делаем.
Прутик рассмеялся:
— Ты прав, Каулквейп, пора уходить. Пошли. — Он вернулся к дверям и вышел на лестницу. Каулквейп двинулся вслед за ним.
Выбравшись наконец на палубу, Прутик вдохнул хрустящий холодный воздух. Широкая улыбка расплылась у него по лицу.
— Ах, Каулквейп, — сказал он, — свежий воздух. Попутный ветер. Какое это счастье лететь вот так, по бесконечным небесным просторам!
Каулквейп тронул Прутика за руку и указал на деревянный трап, ведущий к штурвалу. Тёмные силуэты капитана и брогтролля Страшезлоба виднелись на фоне серого неба. Прутик кивнул и поднёс палец к губам.
Они пошли вперёд, держась в тени левого борта. Обогнули капитанский мостик, поднялись вверх по трапу. Медленно. Осторожно. И вдруг весь корабль озарился пурпурным светом.
— А-а-а! — закричал Страшезлоб.
Прутик и Каулквейп замерли на месте.
— Пожар! — вопил брогтролль. — Страшезлоб видеть огонь!
— Тише ты, дурак! — одёрнул его капитан.
— Это не пожар. Это сигнальные огни.
— Сигнальные огни? — тупо переспросил Страшезлоб.
Капитан застонал.
— Ох, Страшезлоб, Страшезлоб, котелок-то с трудом варит, а? — поинтересовался он, взмахнув кружевным платком в сторону брогтролля.
— Сигнальные огни предупреждают охранников рынка, что на борту рабы! — Он потёр свои пухлые розовенькие ручки. — И что у нас много рабов. Матушка Ослиный Коготь будет мною довольна.
— Матушка Ослиный Коготь! — взвыл Страшезлоб. Он очень хорошо её помнил. Она его побила. Побила бедного Страшезлоба, когда однажды он отошёл от корабля.
— Да, сама матушка-наседка, — подтвердил Грифозуб. — Именно ей пойдут эти двое молодых господ, — хихикнул он. — Интересно, проживут ли они дольше, чем предыдущие?
Глаза Прутика остановились на богатой одежде капитана, на элегантном, вышитом шёлком камзоле, густо усеянном дорогими драгоценными камнями из Топей и болотными жемчужинами, на отполированных до зеркального блеска сапогах до колен, рюшах на воротнике и манжетах, пышном пурпурном пере грифозуба на треуголке. Капитан был настоящим модником. Щеголем. Прутик никогда ещё не видел подобного капитана воздушных пиратов, и у него внутри всё переворачивалось от возмущения, когда он думал о том, каким путём этот мерзкий тип достиг такого богатства.
— Так когда по вашим расчётам мы прибываем на рынок рабов? — спросил Прутик, выходя из тени.
Грифозуб обернулся, на лице его были написаны удивление и ужас.
— Ты! — выпалил он. — Что ты здесь делаешь? Где Ворс и Корб?
— Они спят без задних ног, — ответил с улыбкой Прутик.
— Но это возмутительно! — завопил капитан. Глаза его выпучились, а сам он побагровел в пурпурном свете сигнальных огней. — Вы должны быть…
— … в каюте и спать? — спросил Прутик и вытащил меч. — Связанные и с кляпом во рту. Упакованные на продажу. — Он медленно обошёл вокруг капитана.
— Я… Ты… это… — взревел Громоподобный Грифозуб. — Да на нём мой кафтан! — закричал он. — Страшезлоб! Схватить их!
Страшезлоб неуклюже двинулся вперёд. Прутик спокойно провёл рукой по груди, поглаживая драгоценные камни.
— Слушай, Страшезлоб, — сказал он.
Страшезлоб остановился на полпути.
— Хорошенькая одежда, — буркнул он, и его глаза засверкали.
— Страшезлоб! — в бешенстве гаркнул капитан.
Но Страшезлоб его не слышал. Зачарованный ослепительной красотой чудесного кафтана, он что-то бормотал себе под нос.
— Он мог бы стать твоим, Страшезлоб, — продолжал Прутик. — Совсем твоим. — И, вытащив руку из рукава, спустил кафтан с плеча. — Хочешь его, Страшезлоб? Отдать тебе этот хорошенький кафтан? Отдать?
У Страшезлоба глаза широко распахнулись от недоумения. Он взглянул на капитана. Потом на кафтан. Насупил брови. Прутик снял второй рукав и стоял, держа кафтан в левой руке.
— Страшезлоб, выполняй приказ! — вопил Грифозуб. — Делай, что тебе говорят!
Тут улыбка расползлась по грубому лицу Страшезлоба. Он сделал шаг вперёд. Прутик протянул ему кафтан.
— Вот, возьми, — сказал он.
