Книга Давай поженимся, страница 2. Автор книги Джон Апдайк

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Давай поженимся»

Cтраница 2

– О, – сказала она, – на тебе уже купальные трусы.

– Я проходил в них все это чертово утро, – сказал он, – и всякий раз, чувствуя, как резинка впивается в живот, думал: “А я увижу Салли. И она увидит меня сразу в купальных трусах”.

С наслаждением впивая воздух каждой клеточкой своего тела, он огляделся: они были скрыты от чужих глаз, сами же могли видеть стоянку для машин внизу, и застывший рукав моря, крепко зажатый между здешним берегом и Лонг-Айлендом, и сверкающие гребешки пены, спешащие к берегу и разбивающиеся о полосатые скалы.

– Эй?! – послышалось с одеяла. – Не хочешь навестить меня в своих купальных трусах?

Да, да – почувствовать друг друга кожей, всей длиной тела, на воздухе, под солнцем. От солнца под опущенными веками Джерри поплыли красные круги; бок и плечо Салли нагрелись, рот постепенно таял. Они не спешили – это и было, пожалуй, самым весомым доказательством того, что они, Джерри и Салли, мужчина и женщина, были созданы друг для друга, – они не спешили, они стремились не столько распалиться, сколько успокоиться один в другом. Его тело постепенно заполняло ее, прилаживалось, приспосабливалось. Ее волосы – прядь за прядью – падали ему на лицо. Чувство покоя, ощущение, что они достигли долгожданного апогея, наполняло его, словно он погружался в сон.

– Непостижимо, – сказал он. И повернул лицо вверх, чтобы вобрать в себя еще и солнце: под веками все стало красным.

Она заговорила, уткнувшись губами в его шею, где была прохладная, хрусткая от песчинок тень. Он чувствовал песок, хотя песчинки скрипели на зубах Салли.

– А ведь стоит того – вот что самое удивительное, – сказала она. – Стоит того, чтобы ждать, преодолевать препятствия, лгать, спешить; наступает эта минута, и ты понимаешь, что все стоит того. – Голос ее, постепенно замирая, звучал тише и тише.

Он сделал попытку открыть глаза и ничего не увидел, кроме плотной идеальной округлости чуть поменьше луны.

– А ты не думаешь о той боли, которую мы причиним? – спросил он, снова крепко сжав веки, накрыв ими пульсирующее фиолетовое эхо.

Ее неподвижное тело вздрогнуло, словно он плеснул кислотой. Ноги, прижатые к его ногам, приподнялись.

– Эй?! – сказала она. – А как насчет вина? Оно ведь согреется. – Она выкатилась из его рук, села, откинула волосы с лица, поморгала, сбросила языком песчинки с губ. – Я захватила бумажные стаканчики: не сомневалась, что ты о них и не вспомнишь. – Это крошечное проявление предвидения в отношении своей собственности вызвало улыбку на ее влажных губах.

– Угу, ведь и штопора у меня тоже нет. Вообще, леди, не знаю, что у меня есть.

– У тебя есть ты. И это куда больше, чем все, что имею я.

– Нет, нет, у тебя есть я. – Он заволновался, засуетился, пополз на коленях туда, где лежали его сложенные вещи, извлек из бумажного пакета бутылку. Вино было розовое. – Теперь надо выбрать место, где ее разбить.

– Вон там торчит скала.

– Думаешь? А если эта хреновина раздавится у меня в руке? – Внезапная неуверенность в себе пробудила привычку к жаргону.

– А ты поосторожнее, – сказала она. Он постучал горлышком бутылки о выступ бурого, в потеках, камня – никакого результата. Постучал еще, чуть сильнее – стекло солидно звякнуло, и он почувствовал, что краснеет. “Да ну же, дружище, – взмолился он про себя, – ломай шею”.

Он решительно взмахнул бутылкой – брызги осколков сверкнули, прежде чем он услышал звук разбиваемого стекла; изумленный взор его погрузился сквозь ощерившееся острыми пиками отверстие в море покачивающегося вина, заключенное в маленьком глубоком цилиндре. Она подползла к нему на коленях и воскликнула: “У-у!”, несколько пораженная, как и он, этим вдруг обнажившимся вином – зрелищем кровавой плоти в лишенной девственности бутылке. И добавила:

– С виду оно отличное.

– А где стаканчики?

– К черту стаканчики. – Она взяла у него бутылку и, ловко при ладившись к зазубренному отверстию, запрокинула голову и начала пить. Сердце у него на секунду замерло от ощущения опасности, но когда она опустила бутылку, лицо у нее было довольное и ничуть не пораненное. – Да, – сказала она. – Вот так у него нет привкуса бумаги. Чистое вино.

– Жаль, что оно теплое, – сказал он.

– Нет, – сказала она. – Теплое вино приятно.

– Очевидно, по принципу: лучше такое, чем никакого.

– Я сказала приятно, Джерри. Почему ты мне никогда не веришь?

– Слушай. Я только и делаю, что верю тебе. – Он взял бутылку и так же, как она, стал пить; когда он запрокинул голову, красное солнце смешалось с красным вином.

Она воскликнула:

– Ты порежешь себе нос!

Он опустил бутылку и, прищурясь, посмотрел на Салли. И сказал про вино:

– От него покачивает. Она улыбнулась и сказала:

– Вот тебя и качнуло. – Она дотронулась до его переносицы и показала алое пятнышко крови на своем белом пальце. – Теперь, – сказала она, – встретясь с тобой в обычных условиях, я всегда буду замечать этот порез у тебя на носу; и только я буду знать, откуда он.

Они вернулись на одеяло и дальше уже пили из стаканчиков. Потом они пили вино друг у друга изо рта, потом он капнул немножко ей на пупок и слизнул. Через какое-то время он застенчиво спросил ее:

– Ты меня хочешь?

– Да?! Очень, очень?! Всегда?! – Опять эта ее интонация, все превращавшая в вопросы.

– Никого кругом нет, нас тут не увидят.

– Тогда быстрей?!

Опустившись на колени у ног Салли, чтобы стянуть с нее нижнюю часть желтого купального костюма, он вдруг подумал о продавцах из обувного магазина – в детстве его смущало, что на свете есть люди, которые только и заняты тем, что, став перед другими на колени, возятся у их ног, и он удивлялся, что при этом они вроде бы не чувствуют себя униженными.


***


Хотя Салли была уже десять лет замужем и к тому же до Джерри имела любовников, ее манера любить отличалась чудесной девственной безыскусностью и простотой. С собственной женой у Джерри часто возникало порочное ощущение тщательно продуманных извивов и усилий, а с Салли – хоть она уже столько раз через все это прошла – всегда было бесценное ощущение изумленной невинности. Ее осыпанное веснушками, запрокинутое в экстазе лицо, с капельками пота, который выступил от солнца на верхней губе, обнажавшей сверкающие передние зубы, казалось зеркалом, помещенным в нескольких дюймах под его лицом, – чуть запотевшим зеркалом, а не лицом другого человека. Он спросил себя, кто это, и потом вдруг вспомнил: “Да это же Салли!” Он закрыл глаза и постарался дышать в одном ритме с ее легкими прерывистыми вздохами. Когда ее дыхание стало ровным, он сказал:

– А ведь под открытым небом лучше, верно? Больше кислорода.

Он почувствовал ее кивок у своего плеча, словно трепетное касание крыльев.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация