Наконец, после подачи второго — а для Рэндальфа третьего — блюда завтрак был закончен, корзина для пикника собрана и поджидала под дверью, так что Джо уселся на нее в полном боевом облачении, грызя от нетерпения ногти. С начищенным до блеска медным щитом и острым как бритва мечом, в настоящем шлеме, нагрудных латах и высоких сапогах — а все благодаря великодушию и щедрости его старого друга, драконихи Марго! — сейчас Джо, безусловно, выглядел как настоящий герой-воитель, участник великого похода! Единственное, что теперь требовалось, — отправиться наконец в путь.
— Ну что? Может быть, нам пора все-таки отправляться? — устало спросил он.
— Да-да, сейчас, — откликнулся Рэндальф. И выглянул в окно. Небо начинали затягивать тучи. — Я только схожу и на всякий случай переменю шляпу? — та тоже волшебная и остроконечная, но непромокаемая.
Джо тихо застонал.
— Полностью готов, а выйти в путь никак не можешь? — сочувственно спросила Вероника, усаживаясь с ним рядом.
— Ну почему он всегда так ведет себя? — взорвался Джо, — Он же знает, насколько этот поход для меня важен!
Из капитанской каюты до них донесся голос Рэндальфа:
— И проверьте, чтобы все иллюминаторы были как следует задраены! А светильники погашены! И хорошо бы тебе, Норберт, напоследок протереть мокрой тряпкой пол на кухне…
— Нет, ты слышишь! — И Джо, вскочив, принялся быстро мерять гостиную шагами.
Наконец появился-таки Рэндальф — в остроконечной шляпе, на кончике которой болтался маленький зонтик.
— Я все думал… — промолвил он, — может быть, стоило бы отправиться завтра пораньше? Мы могли бы выйти на заре…
— Нет! — отрезал Джо. — Нет, нет и нет!
Вероника сочувственно ему кивнула.
— А ты знаешь, почему он тянет время? — тихонько сказала она Джо. — Боится идти на Хихикающую Поляну! Боится того, с кем непременно там встретится!
— Боюсь? — презрительно воскликнул Рэндальф, все-таки услыхав ее слова. — Я? Я же волшебник! Я любые опасности преодолеваю одним махом…
Он не договорил, здоровенный булыжник размером с буханку сопливого хлеба влетел в гостиную, разбив окно. Рэндальф, слабо пискнув, тут же прыгнул Норберту на плечо.
— А-а-а! — закричал он оттуда, — Вот оно, знамение! Вот оно!
Вероника презрительно глянула на дрожащего от страха Рэндальфа.
— Я вижу, как ты одним махом преодолеваешь любые опасности! — сказала она.
Раздался треск.
С потолка посыпались щепки, а снаружи донесся разъяренный рев какого-то зверя.
— А-а-а-а-а! — завопил еще громче Рэндальф. — Скорее забивайте досками двери и окна! Готовьте спасательные шлюпки!..
— Спасательные шлюпки? — удивилась Вероника. — Какие спасательные шлюпки? Норберт давно их все утопил!
— Ну так делайте хоть что-нибудь! — Рэндальф был в отчаянии. — Ведь на нас совершено нападение!
2
А в Гоблинтауне как раз открывались бесчисленные лавки и магазины. Построенные один над другим — самые дорогие внизу, а самые дешевые наверху, — магазины эти представляли собой высоченные кривоватые башни, покачивавшиеся на ветру. В одном магазине обосновались модистки, выставив на витрину прелестные дамские шляпки, тут же рядом торговали скобяными изделиями, а по соседству раскладывали на прилавках свой товар булочники… В центре города разных магазинов и лавок было особенно много, но больше всего — торгующих одеждой и воинскими доспехами. На самом верхнем этаже самой высокой «магазинной» башни находился уже знакомый нам «Магазин Уцененной Одежды О’Грабили» — отвратительное заведение с вечно затхлым, вонючим воздухом, где действительно «в широком ассортименте» продавалось самое дешевое и самое отвратительное старье, какое только можно отыскать в Чвокой Шмари.
В магазине, уставленном бесконечными рядами вешалок с нарядами и воинскими доспехами, не было ни души, а вот из небольшой мастерской, расположенной за торговым залом, доносились голоса. Причем разговор явно шел в повышенных тонах…
— Немедленно снова принимайся за работу! — орал О’Грабили, хозяин магазина, гоблин весьма плотного сложения с кривыми ногами, волосатыми ушами и сросшимися бровями, превратившимися, казалось, в одну сплошную черную мохнатую бровь. Можно было подумать, что он нарочно прилепил ко лбу полоску медвежьей шкуры.
— Не могу! — сердито и кратко отвечал гоблин, сидевший за рабочим столом.
— Как это не можешь? — возмутился О’Грабили. — Да если заказ не будет готов к полудню, Борис Большеносый выпустит мне кишки! Ты же знаешь, каковы эти людоеды! — Могучая черная бровь еще сильней нахмурилась. — Сию же минуту принимайся за работу! — взревел он. — Ты меня слышишь?
Гоблин поморщился.
— Даже слишком хорошо! — пробормотал он. — И будь что будет, но сделать я ничего не могу. Мой швейный эльф бежать собрался. — И он мотнул головой куда-то в угол.
О’Грабили повернулся, пригляделся и увидел маленького хрупкого эльфа, занятого увязыванием своих пожитков в грязноватый носовой платок. Прикрепив узелок к концу дорожного посоха, эльф встал и двинулся к двери.
— Да что здесь, клянусь Чвокой Шмарью, происходит? — грозно спросил О’Грабили. — И куда это ты собрался, голубчик?
— На праздник! ~~ радостно сообщил ему эльф.
— На праздник? На какой еще праздник?! — О’Грабили чуть не взорвался от злости. — Но ведь эльфы так любят свою работу, что у них не бывает праздников, верно?
— А теперь есть! — сказал эльф, и счастливая улыбка осветила его исхудалое личико. Он вскинул посох на плечо и, весело насвистывая походный марш, вышел из комнаты.
А господин О’Грабили так и остался стоять посреди мастерской, побагровев от гнева и совершенно лишившись дара речи.
— В том-то и беда, — пробормотал портной, — что в наши дни не найдешь эльфа, на которого можно положиться!
Подобные сцены между тем разыгрывались по всему Гоблинтауну; эльфы самых различных профессий, старые и молодые, красивые и безобразные, выбегали на темные узкие улочки Гоблинтауна и дружно устремлялись к городским воротам. То были эльфы швейные и часовые; эльфы-тестомешалки и эльфы, зажигающие светильники; эльфы-почтальоны и эльфы-гонцы; и даже те эльфы, которые считались немного не в себе, оттого что крутят сушильные барабаны. Все они сливались в одну общую толпу! Все возбужденно что-то обсуждали, и воздух так и звенел от их пронзительных голосов, особенно когда говорили несколько эльфов одновременно. Словом, происходил массовый исход эльфов из города!
А гоблины застыли в дверях домов или свешивались из окон и с несчастным выражением смотрели, как их покидают верные помощники, в ужасе решая, как им теперь быть? Как обходиться без трудолюбивых, но неверных эльфов?
