– Это папа, – Даша потащила ее к себе в комнату переодеваться. – Ты, главное, его не бойся. Он с виду очень грозный, а на самом деле добряк.
Ника и не думала бояться. Быстро переоделась в сухие вещи и по праву гостя первая отправилась купаться.
Полчаса спустя они с Дашей, умытые и благоухающие шампунями, сидели на кухне, пили вкуснейший зеленый чай и заедали не менее вкусными блинами. В отличие от изысков бабушки Настасьи, квартира, где проживало семейство Воронцовых, была обставлена в современном стиле и оснащенная новейшей бытовой техникой. Кем бы ни работали родители Даши, жили они в достатке. Правда, им не удалось выкупить все пять комнат бывшей коммуналки. Две спальни отошли соседям. Но они были довольны и трехкомнатной квартирой.
– Так куда запропастился Денис? – Анна Николаевна оглянулась от плиты, где готовила зажарку для картофельного рагу с мясом. Рядом на сковородке тушилась капуста, скорей всего, тоже на гарнир к мясу.
Виталий Дмитриевич – отец Даши – выглянул из–за газеты, ожидая от них ответа. Перед ним стояла чашка свежесваренного крепкого кофе и на тарелке пара галет с тонкими ломтями красной рыбы, украшенной укропом. Кажется, бедного мужчину посадили на диету, судя по тому, как он поглядывал на блины и розетки со сметаной и сгущенкой. И ничего он не страшный. И очень даже симпатичный. Теперь Ника поняла, на кого похожи близнецы. Черные волосы на висках мужчины тронула седина, придав его лицу еще больше благородства. И хотя синие глаза смотрели строго, в уголках губ угадывалась улыбка.
Ника с Дашей переглянулись.
– А… а он… – девушка взглядом утопающего попросила у нее помощи. Воображение отказывало ей в придумывании причины, почему брат по ночам бегает в парке голый.
– Бабушка Настасья попросила его починить кран… – Ника запнулась, когда почувствовала под столом пинок от Даши, поняла, что ляпнула что–то не то, но продолжала вдохновенно врать. – Как починит, сразу придет.
– Прямо водопроводная эпидемия, – удивилась Дашина мама.
Виталий Дмитриевич стукнул газетой об стол.
– Денис чинит кран? Когда он умудрился стать сантехником? Я третий день прошу его отвезти машину в сервис.
– Виталий, не начинай, – вступилась за сына мать. – Мальчик проявляет уважение к старшим.
– Ну да, как же. И во сколько мне обойдется это его уважение? Если он что–нибудь испортит в чужой квартире…
– Всем привет, – Денис совершенно бесшумно вошел на кухню. Никто не слышал, как хлопнула входная дверь, поэтому на какой–то миг все опешили. Он же схватил блин и, подтянув ногой табурет, подсел к столу.
– Денис, что у тебя за вид? – Анна Николаевна в ужасе смотрела на его грязную футболку, исцарапанные руки и лицо.
Зная, что парень зверски хочет есть, Ника придвинула к нему тарелку с блинами.
– Чинил кран, – он незаметно ей подмигнул.
Она покраснела. Даша хихикнула.
– И как? Кто победил? Ты или он? – Виталий Дмитриевич скептически отнесся к трудовым подвигам сына.
– Я, конечно. Я его просто выдернул. Теперь там работает бригада слесарей.
Мужчина хмыкнул, мол, что я вам говорил. Даша с обожанием смотрела, как он ест. Анна Николаевна подставила ему тарелку с яичницей с луком и помидорами. Она приготовила ее себе, но, как любая мать, не пожадничала для сына.
Ника поняла, что ей пора собираться, и встала из–за стола.
– Спасибо вам за все…
– Не уходи. Есть разговор, – парень дернул ее за халат, заставив сесть обратно.
– Сейчас?
Денис забрал у отца чашку с кофе, выпил одним глотком и потащил ее к себе в комнату. Усадил на разобранный диван и закрыл дверь на замок. Ника осторожно вытянула из–под себя простынь. Встать она не решилась, потому как парень явно был немного не в себе.
Дверь осторожно толкнули и, убедившись, что она заперта, не стали ломиться.
– Денис, что случилось?
– Ничего, мам. Я только поговорю с Вероникой с глазу на глаз.
– Денис?! – Раздался Дашкин голос.
– Дайте нам минуту!
За дверью стихло.
– Держи себя в руках, – посоветовала ему Ника.
– Я пытаюсь, – парень сел за компьютер и зачем–то его включил. Видимо, привычные действия помогали ему совладать с эмоциями. – Тебе хорошо. Ты с этим живешь с детства, а как мне дальше жить?
Он повернулся к ней на крутящемся кресле. Ника знала, что ее ждет этот разговор, и успела к нему морально подготовиться.
– Так же, как и раньше, – она старалась говорить как можно спокойнее. Хотя не ощущала спокойствия внутри. Нужно помочь Денису примириться со случившимся. И она старалась изо всех сил. – Только придется сменить университет. Тебе нельзя проходить медкомиссию. Или подожди пару лет, пока не закончится перенастройка организма. Когда изменения физиологии закончатся, ни один тест не покажет, что ты оборотень.
– Оборотень, – он выдохнул это слово едва слышно. Ника чувствовала, как оно повисло в воздухе, выдавая отчаяние Дениса. Желание все вернуть назад. И следом за ним понимание, что ничего уже не изменить, и от этого злость на неизвестные силы, сыгравшие с ним такую шутку. Минуту он смотрел куда–то мимо нее.
Ника мышкой сидела на краешке дивана, боясь пошевелиться. Пусть думает. Ему придется много переосмыслить в своей жизни. Но именно от этих нескольких минут будет зависеть, примет он изменения, как дар, или назовет проклятьем.
– Ладно, надо с этим быстрей кончать.
Парень встал со стула, подошел и, не успела она опомниться или остановить, опустился пред ней на колени, взял ее за руки и заглянул в глаза.
– Ты предъявляешь на меня свои права?
В первое мгновение она испытала шок. А потом взор застлала ярость.
– Это она тебе сказала? – из горла вырвалось змеиное шипение. Ее душила злость на несносную старуху. Вот старая кошелка. Грымза недоделанная. Ника подозревала, что она Темная, но до последнего надеялась, что это не так.
– Разве так не положено? – Денис ничего не понимал. Но это не его вина.
Ника заставила его сесть рядом с собой на диван, и с силой сжала его ладони.
– Конечно, нет. И, Денис, поклянись мне жизнью Даши и своих родителей, что больше никогда в жизни ни перед кем не повторишь эти слова.
Она уже в достаточной мере успокоилась, чтобы осознать. Темная или нет, Настасья Валерьевна поступила благородно. Могла сама опутать Дениса заклинанием подчинения и делать с ним, что пожелает. Но решила преподнести его в подарок ей. Потому и убедила неизвестно каким образом произнести начальную фразу ритуала подчинения. Только, спрашивается, зачем? Она не такая. Бабушка учила ее любое проявление жизни чтить как равное себе. Весь этот мир был сотворен из единого источника. Поэтому в нем все равны. Даже Темные с их непомерной гордыней и чувством превосходства над людьми – тоже часть проявления Божественной Любви. Поэтому она никогда в жизни не посягнет ни на чью свободу. И скорее умрет, чем отдаст свою.
