Фухх, можно выдохнуть, набрав номер квартиры и нажав кнопку вызова, долго слушала гудки. Может, она пришла слишком рано и Мария Николаевна еще на работе? Хотя чутье говорило, что она дома. Попробовала еще раз набрать вызов, и только с третьей попытки услышала недовольный голос.
– Кто?
– Мария Николаевна, это Ника.
Под ложечкой засосало от нехорошего предчувствия. Дверь открылась, и она оказалась в полутемном подъезде. Женщина ждала ее у открытой двери квартиры.
– Да вы совсем промокли. Проходи, сейчас принесу чем вытереться, – она посторонилась и быстро ушла в комнату за полотенцами. – Вот держите, хорошо разотрись сама и просуши собаку, а я пока халат тебе поглажу, да не смотри так, стиранный он, еще висит на сушке.
Мария Николаевна выдала ей стопку полотенец, вернулась обратно в комнату и загремела, доставая утюг и гладильную доску.
– Не думала, что придешь.
– А я думала, вы меня не пустите, – Ника старалась говорить весело, хотя нутром ощущала напряжение идущее от матери Ярослава, неужели ей так неприятно ее общество? – Может, я пойду? Вижу, вам не до меня.
– Да причем тут ты.
Закончив вытирать себя и собаку, сложила полотенца на тумбочке в прихожей, все равно они отправятся прямиком в стирку, и несмело вошла в комнату. Барбос сразу засеменил к балкону, с самым несчастным видом свесив уши, чем вызвал улыбку хозяйки.
– Я постелю ему одеяло в углу, не то простудится, лечи потом такую махину.
Барбос, от радости, что его не прогоняют, завилял хвостом и радостно гавкнул, а когда ему постелили под окном рваное ватное одеяло, свернулся калачиком и притворился спящим.
– Переодевайся, и вешай свою одежду на сушку, а я пока пойду, поставлю чай.
Ей на руки лег еще теплый байковый халат в веселенький цветочек, и Ника только сейчас поняла, что действительно замерзла.
– Спасибо.
– Есть будешь?
– Буду.
Переодевшись, развесила майку и джинсы сушиться, накинула халат и, захватив из коридора свои покупки, Ника прошла на кухню.
– К чаю, – пояснила она в ответ на удивленный взгляд Марии Николаевны, смущенно ставя пакет с конфетами на стол.
Женщина улыбнулась.
– Спасибо, а то я опять забыла купить сахар.
На плите дожаривалась картошка с луком и порезанными колечками сосисками, шумно закипал чайник. Мать Ярослава резала крупными кусками свежий, с хрустящей корочкой батон. На этот раз молчание было уютным, но все равно чувствовалось, что женщиной владеет беспокойство.
Скинув кроссовки, Ника села на стул в самом уголочке и поджала под себя озябшие ноги, закутав их в халат.
– Вам помочь?
– Да уже все готово, – женщина поставила на стол доску, тарелку с хлебом, заварила в кружках чай и, положив жменю конфет в блюдце, поставила их вместо сахара. Тут и картошечка дошла. Ее прямо в сковородке поставили на доску. – Тарелку дать?
Ника почувствовала, как от нахлынувших чувств сдавило горло. Они часто с бабушкой так ужинали – вдвоем, без тарелок, накалывая вилкой жареную картошку прямо из сковородки.
– А можно так? – она потянулась вилкой к сосиске и замерла, ожидая, разрешат – не разрешат.
Мария Николаевна улыбнулась еще шире.
– Конечно можно, меньше мыть посуды.
Но Ника чувствовала, что дело вовсе не в посуде, а в том, что женщине так же одиноко, и эта сковородка единственное напоминание о семье, которой больше нет. А еще, с их прошлой встречи у нее поселилась боль в груди, причем такая сильная, что заставляла фальшиво улыбаться и изображать веселость, только бы ее скрыть.
– Я могу вам чем–нибудь помочь? – положив вилку на стол, Ника несмело глянула на хозяйку дома.
Та сильно удивилась, услышав от мало знакомой девушки такой вопрос, а потом ее плечи поникли, руки сами потянулись к пачке сигарет. Нервно чиркнув зажигалкой, женщина закурила и медленно выпустила из легких дым.
– Видела типа с охраной?
Ника неуверенно кивнула, недоумевая, причем здесь тот мужчина, но следующие слова Марии Николаевны повергли ее в шок.
– Отец Ярослава объявился, – женщина с силой раздавила в пепельнице недокуренную сигарету и тут же снова закурила. – Двадцать пят лет от него ни слуху, ни духу, а теперь явился и требует отдать ему сына.
Ника молчала, переваривая услышанное. Попыталась вспомнить, как выглядел мужчина, наверняка они похожи с сыном, так как Ярослав ничего не взял от матери, но как ни силилась, не могла ничего вспомнить кроме приятной внешности. И это не какие–то отдельные черты, а общее впечатление, на уровне ощущений, словно он… словно ей отвели глаза. Не может быть!
– Разве можно Ярослава отдать? – не выдержав тягостного молчания, она рискнула первой его разрушить. – Он совершеннолетний, вряд ли ему требуется опека.
Женщина моргнула и опять затушила недокуренную сигарету. На кухне уже плавало сизое облако дыма, и Ника чувствовала, что начинает задыхаться. Увидев, как она кривится и сдерживает кашель, Мария Николаевна встрепенулась и открыла форточку.
– Сейчас проветрится. А на счет Яра, я растила его как мать одиночка, и в графе отец у него в свидетельстве о рождении стоит прочерк, и эта скотина предлагает мне кучу денег, чтобы я позволила ему официально его усыновить.
– Он хочет купить собственного сына? – Ника знала, что ей не идет отвисшая челюсть, но ради того, чтобы вызвать на бледном лице женщины тень улыбки, была готова выглядеть еще глупее.
– Получается что так.
– Но зачем?
– Мне откуда знать.
Женщина опять закурила. Видимо ей так проще было совладать с растрепанными нервами. Ника передвинулась ближе к форточке, чтобы окончательно не задохнуться.
– И что вы решите? – вопрос не праздный, судя по всему, отец парня мог предложить за сына очень много денег.
– Я сказала, что подумаю, – Мария Николаевна наградила ее тяжелым взглядом. – Не вздумай говорить Ярославу, – на мгновение задумалась, а потом махнула рукой. – Впрочем, можешь рассказать, он все равно скоро обо всем узнает.
– Считаете, его отец не отступится, даже если вы не согласитесь?
– Ты видела его? Думаешь, он умеет уступать?
Ника так не думала, и с аппетитом налегая на картошку, строила догадки, как Ярослав отреагирует на новости об объявившемся отце. Ох, чуяло ее сердце, что с таким вспыльчивым характером, как у парня, их нужно преподносить очень осторожно.
– Ты курила? – обвинил ее Ярослав, едва Ника переступила порог его квартиры.
– С чего ты взял? – вот это встреча. Барбос вырвался из ее рук и потрусил на кухню, откуда одуряющее пахло жареной курицей.
