— О! — усмехнулась Саманта.
— Все типы поведения, порождаемые нашим мозгом, возникают из различных сочетаний нервных клеток. А эти сочетания возникают в виде реакции на различные раздражители окружающей среды… Это нечто вроде эволюции в миниатюре: поведенческие типы, позволяющие нам успешно взаимодействовать с нашим окружением, усиливаются. Воспроизводятся. Те же, которые препятствуют этому, отвергаются… по крайней мере, в идеале.
Даже произнося это, Томас понял, что говорит скорее ради себя, чем ради нее. Боли свойственно зацикливаться на самой себе. Неужели он дошел до такого? Выдавать себя с головой какой-то незнакомке в дешевом баре… Неужели он настолько?..
Настолько одинок?
— Так какое это имеет отношение к снам?
Томас пожал плечами.
— Ну, некоторые говорят, что сны позволяют нашим нервным клеткам принимать иную конфигурацию в зависимости от возможных, а не реальных обстоятельств. Создавая во сне иные ситуации, наш мозг на самом деле подготавливает себя к иным возможным случайностям. Сны позволяют нашему мозгу вступать в контакт.
— То есть мозг занимается моделированием?
— Совершенно верно.
Саманта нахмурилась.
— И какое же это имеет отношение?
Томас сердито утер навернувшиеся слезы.
— А такое, что мне никогда, ни разу не снилось, что такое может случиться… — Кулак, которым он хотел было постучать себя по лбу, каким-то образом оказался прижатым к виску. — Черт…
«Нейл и Нора».
Томас, извинившись, отошел, чтобы сделать звонок по мобильному телефону. В центре безлюдного танцпола он остановился и посмотрел на агента Логан. Та уставилась в окно — само нетерпение и амбициозность. Прислушиваясь к сигналу, Томас понял, что думает, есть ли у нее в жизни серьезная связь. Вообще, карьеристы тяготеют к тому, чтобы оставаться одинокими…
— Н-да? — отозвался грубый голос.
— Привет, Миа, — сказал Томас.
— Томми, Господи Иисусе. Я столько раз пробовал до тебя дозвониться!
В Томасе мгновенно взыграли отцовские инстинкты.
— Телефон был отключен. А что? Что-нибудь случилось?
— Да нет, ничего. Просто Нора звонила и сказала, что приедет за детьми.
— А ты что сказал?
— Что сначала мне нужно переговорить с тобой, а потом я ей отвечу.
Томас услышал далекий крик Фрэнки:
«Папа, папуля, папочка!»
Он представил себе Рипли, сидящую у окна в комнате Миа, выступивший на ее щеках румянец… затем ее вытеснил образ Синтии Повски.
— Забудь, что она вообще звонила.
— Ты уверен? У нее был такой голос по телефону. Разве она не в Сан-Франциско?
— Она… Выяснилось, что вместо этого она трахалась с моим старым другом.
Так легко это сказать.
— Ох…
— Мне надо идти, Миа.
— Ты в порядке, Томми?
— Я не могу сейчас говорить, Миа.
Томас нажал на кнопку и сунул телефон в карман блейзера. Посмотрев на агента Логан, он увидел, что та наблюдает за ним, улыбаясь печальной улыбкой человека, оказавшегося в непосредственной близости от тягостных событий и не способного ничем помочь.
— Просто хотел проверить, как там дети, — сказал Томас, возвратившись в кабинку.
— Красивые дети… — улыбнулась Саманта.
Томас внимательно посмотрел на нее.
— Не беспокойтесь, я не параноик, профессор Байбл. Я ехала за вами от университета, помните? И видела их на крыльце вашего соседа… Вот я и говорю: красивые дети.
Томас почесал в затылке.
— Забудьте… И все-таки — почему вы ехали за мной?
— Я была в отчаянии… В отчаянии от своего начальства… Кстати, хотела вам сказать, мне понравилось, как вы вели себя с нами в кабинете. — Она рассмеялась. — Показывать вам такое видео было ошибкой. Я сказала Шелли, что она еще пожалеет об этом.
— Агент Атта поразила меня своей твердолобостью.
Саманта пожала плечами.
— Быть американкой арабского происхождения в ФБР нелегко. — Она сделала большущий глоток пива и добавила с виноватой усмешкой: — У каждой сучки свои причины.
Томас рассмеялся. Либо Саманта Логан действительно была честнягой, либо старалась показаться таковой. А может, это своего рода тактика?
— Вы всегда так открыто высказываете свои взгляды, агент Логан?
Она улыбнулась в ответ.
— Думаю, бакалавру нет смысла тягаться с доктором философии.
— Я не философ, — поправил ее Томас — Я психолог.
Томас заметил, что смеется вместе с Самантой, и поразился, как быстро ей удалось изменить его настроение. Было что-то в ее улыбке, какая-то открытость, говорившая о любящих родителях, с которыми она была накоротке, и детстве за обеденным столом, вокруг которого не смолкали шутки. Он не мог не задуматься над тем, как много у них общего.
«Начальница решила, что я ваш тип».
— Вот почему, — агент Логан пригнула голову, подбирая нужные слова (до странности милое, привлекательное движение), — мы могли воспользоваться вашей помощью в данном случае.
— На самом деле вашим ребятам нужен невролог, — скептически заметил Томас.
— А разве психолог не то же самое?
Томас поморщился.
— Сложный вопрос.
— Как так?
— Неврология — наука о мозге. Психология — наука о сознании. Достаточно просто, я полагаю, но все очень быстро усложняется, когда пытаешься понять отношения между ними.
— Отношения между мозгом и сознанием?
Томас кивнул.
— Некоторые считают, что мозг и сознание это одно и то же, но на разных уровнях описания. Другие считают, что это совершенно разные вещи. А третьи считают, что реален только мозг, а сознание, следовательно, и психология — чепуха на постном масле.
— А вы как считаете?
— Если честно — не знаю. Меня пугает, что с течением времени, по мере того как неврологическая наука обретает зрелость, отношения между двумя дисциплинами начинают все больше напоминать отношения между астрономией и астрологией, химией и алхимией…
— Почему же так происходит?
Томас умолк, пораженный ее искренней любознательностью. В своих непрестанных усилиях увлечь студентов он запомнил бесчисленные маленькие «фактоиды», касавшиеся озабоченности того или иного новичка. В результате он знал слишком много мифов и мелочей о привлекательности. Так, он знал, что Сэм обладает всеми чертами, притягательными для западного типа мужчины: большими глазами, тонким носом, высокими скулами и нежно очерченным подбородком. Знал, что при любых обстоятельствах просто взгляд, брошенный на Саманту, пробудил бы определенные центры мужского мозга.
