Феликс Эдмундович, обратив на это внимание, поворачивается к Реденсу:
– Станислав Францевич, распорядитесь, пожалуйста, чтобы членам Президиума чайку принесли.
Между тем, получив от Оппокова стакан с водой и бросив ему «благодарю вас!», утоляю жажду и возвращаюсь к выступлению:
– Первое – расширение производства металла. Не буду на этом останавливаться, потому что вам эта проблема известна гораздо лучше, чем мне. Второе – расширение производства тракторов и сельхозмашин. Нужно всеми силами форсировать начало строительства уже проектируемого большого завода сельскохозяйственного машиностроения в районе Ростова-на-Дону и строительство тракторного завода. Начинать надо уже в этом году, в крайнем случае – в следующем! И третье – нужно подготовить резкое расширение производства стройматериалов, строительных машин и механизмов, а также специалистов и квалифицированных рабочих для капитального строительства. Все сказанное мною достаточно конкретно сформулировано в переданной вам записке, – хлопаю ладонью по картонной папочке, лежащей на столе, и поднимаю глаза на Дзержинского. – Я закончил.
– Так, товарищи, переходим к обсуждению, – заявляет Феликс Эдмундович.
В этот момент дверь зала заседаний отворяется, и входит секретарша – строгая дама лет тридцати с небольшим, одетая не без определенного изящества. В руках у нее поднос, заставленный стаканами в подстаканниках, в которых налит исходящий паром горячий чай.
Почти сразу вслед за ней в дверях показывается Исидор Евстигнеевич Любимов. Краем глаза замечаю какую-то тень, быстро промелькнувшую у его ног. Или мне показалось?
– Что же вы к шапочному разбору появляетесь? – укоризненно спрашивает председатель ВСНХ.
– Вот про Каменева дружно говорят, что, дескать, очень мягкий в обхождении товарищ, – оправдывается Любимов, – а попробуйте-ка сами у него с заседания вырваться!
Наконец чай роздан, Исидор Евстигнеевич устроился на стуле, и начинается обсуждение.
Первым в драку ринулся Пятаков:
– При всей своевременности поставленных товарищем Осецким вопросов о развертывании индустриализации широким фронтом со многими его тезисами согласиться никак не могу. – Заместитель Дзержинского явно нервничает, но все же пытается сдерживать себя. – Никакого настоящего прорыва в деле социалистического строительства мы не добьемся, если не пустить в ход все имеющиеся у нас ресурсы. А их не получить без коренного расширения финансирования фронта капитальных работ.
– Где деньги взять, Георгий? – бросает с места Любимов.
– Где взять? – Пятаков резко разворачивается в его сторону. – Стоило бы обратить внимание на растущие накопления несоциалистических элементов. Надо заставить эти накопления поработать на благо социалистического строительства.
Михаил Михайлович Лашевич (заместитель Наркомвоенмора и представитель РВС СССР в Президиуме ВСНХ) кидает с места реплику:
– Вообще у нас последнее время появилась, с легкой руки Николая Ивановича, мода снисходительно смотреть на укрепление деревенской мелкой буржуазии и на рост кулацких слоев деревни. А на них стоило бы, напротив, нажать посильнее!
– Да уж, – кивает Пятаков, – а то Бухарин скоро целоваться с ними предложит!
– Целоваться с кулаком вам никто не предлагает! – резко возражает Квиринг. – Но без поддержания хозяйственного укрепления деревни, без прочного рабоче-крестьянского союза нам социалистического строительства не обеспечить. – Да, Эммануил Ионович сильно раздражен. Похоже, тут еще и отголоски их конфликта с Пятаковым в девятнадцатом году на Украине сказываются.
Квирингу вторит Любимов:
– Мы и так сейчас, по существу, нарушаем баланс обмена между городом и деревней. Товарный голод – это факт. Мы не можем дать крестьянам в достатке товаров массового спроса – мануфактуры, сапог, керосина, кровельного железа, даже гвоздей… Крестьян надо заинтересовать экономически в продаже хлеба государству, а не рассуждать о нажиме.
Дзержинский также бросает реплику недовольным тоном:
– Вы, Георгий Леонидович, помимо лозунгов, что конкретно хотите предложить?
– Конкретно? – Раздосадованный возражениями, Пятаков готов взорваться. Однако не взрывается, но все же вскакивает со стула и, жестикулируя, выпаливает то, что раньше в открытую не решался заявлять: – А не миндальничать с кулаком, прижать его налогом как следует. Вообще нам надо повести решительное наступление на несоциалистические элементы не только деревни, но и города, растрясти их накопления, что заодно обеспечит и необходимые средства для роста капитальных вложений. Если же мы будем всю дорогу оглядываться на Наркомфин да всячески обхаживать наших буржуев, как нам предлагает докладчик…
В этот момент Пятаков вдруг шарахнулся в сторону, зацепив рукавом своей кожаной куртки стакан с чаем и опрокинув его на стол (хорошо, что не на себя!). Через несколько секунд стала ясна причина такого странного поведения заместителя Председателя ВСНХ – по нему, как по дереву, немного неуклюже, но довольно резво карабкался серенький полосатый котенок.
Среди присутствующих послышались смешки. Чтобы разрядить обстановку, подскакиваю к Георгию Леонидовичу, осторожно отцепляю от него котенка, несмотря на недовольное шипение маленького хищника, и, взяв полосатого прохвоста, неведомо как просочившегося в зал заседаний, на руки, бросаю в зал:
– Давайте продолжать.
Дальнейшее обсуждение, к моему удовлетворению, никаких принципиальных возражений не выявило. По конкретным вопросам – да, спорили, быстро уходя в частности и нередко сцепляясь друг с другом, оставив мои тезисы в покое. Людвиг Карлович Мартенс (хороший технический специалист, начинавший еще с Лениным и Мартовым в «Союзе борьбы за освобождение рабочего класса»), как и Аванесов, перешедший вслед за мной в ВСНХ из Наркомвнешторга, вообще отмалчиваются. По пятилетнему сроку перспективного плана тоже дебатов не возникло: оказывается, именно этот срок уже обсуждался и в ВСНХ, и в Госплане, аргументы в его пользу были известны, да и сторонников у идеи пятилетнего перспективного плана уже было много. Поэтому, когда Дзержинский поставил на голосование предложение взять тезисы Осецкого за основу решения Президиума ВСНХ, против резко высказался один лишь Пятаков:
– Я считаю, что Президиум ВСНХ совершает крупную ошибку, беря за основу эти тезисы. – Он порывистым жестом швырнул на стол несколько листков, которые держал в руке. – Это не программа индустриализации, а программа выхолащивания наших усилий! Тут предлагается манная каша вместо железной поступи вперед, проповедь какого-то, извините за выражение, классового мира! Черт знает что такое… – Не встретив поддержки со стороны остальных членов Президиума, он как-то стушевался и умолк, но мина явного недовольства не сходила с его лица.
Во внезапно наступившей тишине слышу, как бьется муха в оконное стекло…
– Кто за то, чтобы принять тезисы товарища Осецкого за основу директивы Президиума ВСНХ по составлению перспективного плана социалистической реконструкции народного хозяйства, прошу поднять руки! – врезается в эту тишину голос Дзержинского.
