– Но я ведь не занимаюсь таможенными вопросами! – делаю попытку отвертеться.
– Ничего-ничего! – блеснул стеклами пенсне замнаркома. – Потяев даст вам в помощь специалиста из ГТУ, и вдвоем вы прекрасно справитесь. А посылать самого Андрея Ивановича не с руки – ведь проверять-то надо как раз его подчиненных. Ну, на этом все – вас уже ждут в ЦКК, у Валериана Владимировича. Поторопитесь, он собирает членов комиссии в половине четвертого.
Ну вот, все успели решить за меня. С председателем ЦКК уже не поторгуешься, так что увильнуть, похоже, не удастся. С трудом сдерживаю привычный тяжелый вздох:
– До свиданья, Варлаам Александрович. И в самом деле побегу, а то как бы не опоздать.
Здание объединенного Наркомата ЦКК-РКИ находится, как уже было упомянуто, как раз напротив НКВТ, по адресу Ильинка, 21, так что много времени переход туда не занимает. Однако мне еще надо было забежать к себе в кабинет и переложить от греха подальше свой «зауэр» и пачку патронов к нему из портфеля в сейф (ибо после работы я собирался вместе с Лидой в тир «Динамо» – ну куда же еще можно пригласить симпатичную девушку вечером?). Только после этого направляю свои стопы на выход.
Никаких формальностей для входа в здание ЦКК, кроме предъявления партийного билета, не требуется, и я торопливо поднимаюсь по лестнице к нужному мне кабинету. В приемной Куйбышева представляюсь секретарю.
– Проходите, Валериан Владимирович вас уже ждет.
В кабинете на самом деле кроме самого Куйбышева собралось несколько человек. Вновь представляюсь – раньше с ним встречаться не доводилось. Конечно, я (я! – не я, а тот, еще прежний Осецкий) видел его не раз на заседаниях партсъездов, но вот по делам пересекаться как-то не пришлось.
– Садитесь, Виктор Валентинович! – жестом указывает мне владелец кабинета на ряд стульев вдоль длинного стола, покрытого зеленым сукном. – И будем начинать, время не терпит.
Подождав, пока я устроюсь на стуле, председатель ЦКК начинает:
– Товарищи! К нам, в ЦКК, поступила из Секретариата ЦК копия докладной зампреда ОГПУ товарища Ягоды о крайне неблагополучном положении дел с контрабандой в Дальневосточной области. Вот что сообщает Генрих Григорьевич:
«Отрывочные сведения, имеющиеся у нас, говорят, что вся область одета и снабжается исключительно контрабандой, включая сюда и должностных лиц, и членов РКП(б), и милицию, и таможню, и в значительной части органы ОГПУ. Значительная часть золота и пушнины уплывает за границу».
Куйбышев поднял глаза от бумаги, которую держал в руках, обвел тяжелым взглядом присутствующих и, не скрывая своего неудовольствия, заявил:
– Похоже, что в Дальневосточной области творится форменное безобразие. Амурский, Приморский да и прочие губкомы РКП(б), губисполкомы, губотделы ОГПУ и милиции не только не борются с контрабандой, а самым активным образом участвуют в ней, попирая и партийный долг, и социалистическую законность! Ответственные работники, ссылаясь на «местные условия», пропускают через границу большие партии контрабанды для личных нужд, для организации кутежей и банкетов, сами, вместе с семьями, регулярно посещают приграничные районы Китая, Харбин и даже Сахалин, где еще хозяйничают японцы, с той же самой целью. Из Владивостока организован даже еженедельный вагон для ответственных работников, чтобы облегчить им такие поездки. Местное население все это видит, и это ведет к моральному разложению, культивирует взгляды на контрабанду как на вполне допустимое и законнейшее дело. Когда пограничники конфискуют мелкую контрабанду у крестьян и пропускают огромные партии контрабандных грузов для губкомов и губисполкомов, это порождает озлобление против советской власти.
Валериан Владимирович заметно разволновался, сделал паузу и, чуть успокоившись, подвел итог:
– В связи со вскрывшимися фактами принято решение направить авторитетную комиссию ЦКК, чтобы изучить положение вещей на месте и пресечь недопустимое поведение дальневосточных товарищей. От ЦКК комиссию возглавит Фридрих Вильгельмович Ленгник, член ЦКК и член коллегии Рабкрина.
Я повернул голову туда же, куда обратились взоры всех присутствующих. Неподалеку от меня сидел невысокий человек с суровым выражением на лице. Широкий лоб, прямые волосы с едва заметной проседью зачесаны назад, небольшая, но очень густая курчавая борода и пышные усы, четко очерченная почти прямая линия темных бровей… В памяти Осецкого что-то шевельнулось… Нет, раньше не встречался ни разу, хотя слышал, конечно, неоднократно. Ну как же – легендарная личность, один из основателей «Союза борьбы за освобождение рабочего класса», член первого большевистского ЦК РСДРП, избранного в 1903 году на II съезде.
Между тем Куйбышев продолжал перечислять членов комиссии:
– От Центрального комитета РКП(б) в комиссию входит кандидат в члены ЦК, заведующий Агитпропотделом ЦК Сергей Иванович Сырцов.
Этот выглядит совсем иначе. Еще довольно молодой – едва за тридцать, – но уже весьма массивный, широкоплечий и широколицый. Тоже легендарная личность, но не для Осецкого, а только для меня. Один из руководителей Донской Советской республики, затем член Донбюро ЦК РКП(б), Сырцов был горячим поборником расказачивания. Когда Сталин стал генсеком ЦК РКП(б), Сергей Иванович, будучи его приверженцем, был назначен им руководить ключевым отделом в ЦК, ведающим расстановкой кадров – Учраспредотделом. Однако в начале 1924 года резко разошелся и со Сталиным, и с большинством ЦК по вопросу о «ленинском призыве» в партию. Считая единственно верной ленинскую точку зрения, что партию надо сокращать и очищать от примазавшихся элементов, а не заниматься массовым приемом неподготовленных кадров, подал в отставку с поста заведующего Учраспредотделом и был перемещен на руководство Агитпропотделом. Затем стал руководителем Сибирского губкома РКП(б). Именно к нему поехал Сталин в 1928 году, когда столкнулся с трудностями в хлебозаготовках и решил применить чрезвычайные меры. В моей прежней жизни Сергей Иванович был известен еще и как один из руководителей «право-левацкого блока Сырцова – Щацкина – Ломинадзе», выступившего в 1930 году против политики Сталина.
Тем временем Валериан Владимирович называл все новых и новых членов комиссии: от ОГПУ, от профсоюзов, от Наркомвнуторга, от Центросоюза… И меня, конечно, тоже представил.
– Итак, товарищи, время не терпит. Прошу вас быть здесь послезавтра, в десять утра, со своими предложениями по проверке работы соответствующих ведомств в Дальневосточной области, с тем чтобы мы смогли выстроить согласованный график работы и перемещений членов комиссии, – подхлестывают нас слова Куйбышева. – Только после этого мы сможем передать вам официальные письма ЦКК с указанием сроков вашего откомандирования в наше распоряжение.
Да, время не терпит. Надо срочно уточнить, какие и где там у нашего наркомата есть представительства, да успеть перехватить Потяева до конца рабочего дня, чтобы он дал указание выделить мне помощника и снабдить материалами по таможням и таможенным пунктам в Дальневосточном крае.
Потратив немало нервов и времени, часам к семи вечера все же смог раздобыть необходимую информацию. Безнадежно опаздывая на встречу с Лидой, хватаю извозчика и, торгуясь на ходу, велю ему гнать на Лубянку. Тут совсем недалеко, но хоть несколько минут сэкономлю.
