– Если внимание исходит от вас, то малость – это очень много, – галантно сказал Ван Хорн. – Вы победительница, тигрица.
– Да нет, – запротестовала Сьюки. – Люди напридумывали о рыжих, считают, что о нас можно спички зажигать, а на самом деле мы справедливые, и хотя я многим кажусь суетливой, я, знаете ли, пытаюсь выглядеть умной, по крайней мере, по меркам Иствика. О себе же я думаю, что у меня реально нет ничего – власти, загадочности, женственности – того, что есть у Александры или даже у Джейн, по-своему несколько тяжеловесной, вы понимаете, что я имею в виду?
Сьюки знала за собой эту потребность говорить с мужчинами о двух ведьмах, искала возможность, беседуя, вызывать всех троих, заключить их тройственное тело в энергетический конус. То был кратчайший путь к когда-то живой матери, ее собственной матери, – маленькой, похожей на птицу женщине, напоминавшей, подумать только, Фелисию Гэбриел и, как и она, одержимой общественной деятельностью. Ее или вечно не было дома, или она названивала кому-то из своего прихода, или из комиссии, или из правления. Она всегда приводила домой сирот или беженцев, в те годы потерявшихся корейских детей, а потом оставляла их Сьюки и ее братьям в большом кирпичном доме с двором, спускавшимся к озеру.
Другие мужчины, Сьюки это чувствовала, были против, когда ее мысли и слова стремились к шабашу ведьм, злому и утешительному, но не Ван Хорн. Так или иначе, ему это нравилось, своей неизменной добротой он был похож на женщину, внешне оставаясь ужасно мужественным (когда он трахал, было больно).
– Они уродки, – просто сказал он. – У них нет таких отличных грудок.
– Разве я не права? – спросила она, чувствуя, что Ван Хорну можно сказать все, бросить любой свой кусочек в этот клокочущий темный котел. – Насчет Клайда. Во всех книгах пишут, что никогда не стоит связываться с работодателями – потом потеряешь работу, а Клайд так отчаянно несчастен. И в этом есть что-то опасное. Белки глаз у него желтые, почему?
– Белки этих глазных яблок уже мариновались, когда ты еще играла с куклой Барби, – усмехнулся Ван Хорн. – Гуляй с ним, девочка, но будь осторожна на пути греха. Здесь мы не боремся в открытую, мы просто играем в азартные игры.
Подумав, что, если продолжать разговор в том же духе, ее отношения с Клайдом станут принадлежать Даррилу в той же степени, что и ей, Сьюки переменила тему. Остальное время за обедом Ван Хорн рассказывал о себе, о надежде найти лазейки, чтобы обойти второй закон термодинамики.
– Просто должна быть та самая чертова лазейка, где совершается переход в небытие, – сказал он, вспотев и потирая от волнения губы. – Эта особенность находится на дне Большого Бэнга [34]
. Ага, а как насчет гравитации? Считается, что все эти самодовольные ученые изрекают священные истины, будто мы понимаем их с тех пор, как Ньютон вывел свои формулы, но факт остается фактом: многое так и осталось дьявольской загадкой. Эйнштейн утверждал, что это как все время сгибать скрученную миллиметровку. Но Сьюки, детка, не полагайся на волю случая – в этом сила. Эта сила поднимает воду во время прилива: стоит сделать шаг из самолета, как она засасывает тебя вниз; а что за сила действует мгновенно в космосе и не имеет ничего общего с электромагнитным полем? – Он позабыл о еде, слюна забрызгала лакированный стол. – Существует формула, должна существовать, такая же изящная, как E=mc^2. Меч из камня, понимаете, что я имею в виду?
Его большие руки, беспокойные, как листья оранжерейных тропических растений, которые кажутся пластмассовыми, хотя знаешь, что они настоящие, сделали решительный жест, словно выхватывая меч из ножен. Затем при помощи солонки, перечницы и керамической пепельницы, на которой был в подробностях воспроизведен Дом Старой колонии в Ньюпорте, Ван Хорн попытался показать, как частицы, составляющие атомы, могут образовывать такую комбинацию – он был в этом убежден, – что получится электричество без дальнейших затрат энергии.
– Это как джиу-джитсу: ты швыряешь противника через плечо с большей силой, чем он на тебя напал. Рычаг. Нужно раскачатьэти электроны. – Он изобразил руками движение отталкивания. – Но только хорошо продумать, как это сделать механическим или химическим путем, и все получится; всякий раз достает тебя этот древний второй закон. Знаете, что такое пары Купера? Нет? Шутите? Вы журналист или нет? Так вот, новость – это не только кто с кем переспал. Это пары свободных электронов, составляющие основу сверхпроводимости. Вам известно о сверхпроводниках? Нет? Ладно, их сопротивление равно нулю. Я не хочу сказать, что оно очень мало, я бы сказал, равно нулю.Ну, положим, мы открыли какие-то тройки Купера. Получается, что их сопротивление меньшенуля. Должен появиться какой-то элемент, как селениум для процесса ксерокопирования. У этих задниц в Рочестере ничего не было, пока они не наткнулись на селениум. Гром среди ясного неба, они просто наступили на него ногами. Ну, если получить эквивалент селениума, нас не остановить, Сьюки, детка. Ты проникаешь повсюду с наружным химическим слоем, любая на свете крыша может стать электрогенератором просто благодаря слою краски. Фотогальваническая камера, что используется в искусственных спутниках, представляет собой простой сандвич. В самом деле, что вам нужно – это не ветчина, сыр и салат – иначе кремний, мышьяк и бор, – а салат с ветчиной, где главное не огромный сандвич. Все, что я должен рассчитать, так этот хреновый майонез.
Сьюки расхохоталась и – все еще голодная – взяла хлебную палочку из миниатюрного горшочка на столе, развернула ее и стала грызть. Фантастика. Такие люди были в Рочестере и в Шенектади, она выросла с ними рядом, важными, умными, с тонкими поджатыми губами, лысеющими лбами и пластмассовыми вкладышами в кармашках рубашек – на случай, если ручки потекут, – с мужчинами, которые все время решали свои проблемы; все они сидели на правительственных фондах, имели хорошеньких женушек и деток, к которым возвращались домой по вечерам. Но потом ей стало ясно, что эти мысли полнейшее заблуждение, оставшееся от ее прежней жизни, пока в ней не пробудилась явная женственность и она не поняла, что все, что так упорно создают мужчины, – отравленная пустыня, поле битвы или грандиозная свалка. Почему бы такому сумасброду, как Ван Хорн, не открыть какую-нибудь из тайн Вселенной? Вспомните Томаса Эдисона, он был глухим, потому что в детстве, сажая на телегу, его подняли за уши. Вспомните того шотландца, как его имя? Он наблюдал, как пар приподнимает кружку чайника, и потом состряпал железные дороги. На языке у нее вертелось, ей так хотелось рассказать Ван Хорну, как она и Джейн Смарт шутки ради напускают порчу на ужасную жену Клайда. Они пользовались «Книгой литургий», которую Джейн украла в епископальной церкви, где иногда заменяла хормейстера. Торжественно окрестив горшочек именем Фелисия, они бросали в него перья, булавки, мусор, выметенный Сьюки из своего невероятно древнего домика в Болиголовом переулке.
Теперь, не прошло и десяти часов после обеда с Ван Хорном, она развлекала Клайда Гэбриела. Дети спали. Фелисия уехала с караваном автобусов из Бостона, Уорчестера, Хартфорда и Провиденса в Вашингтон на антивоенный митинг протеста: они собирались приковать себя цепями к колоннам Капитолия, чтобы «вставить палки в колеса» правительству. Клайд мог остаться на всю ночь, если встанет до пробуждения первого ребенка. Он являл собой трогательную карикатуру на мужа, в бифокальных очках и фланелевой пижаме, с маленьким зубным протезом, который тайком завернул в бумажный носовой платок «клинекс» и сунул в карман пиджака, считая, что Сьюки не видит.
