Развелась она с Джалой, потому что в городе он усвоил дурную привычку путаться с женщинами древнейшей профессии, тратил на них уйму денег и дважды приносил домой вполне излечимые, но неприятные венерические болезни. Джала очень плохой муж, но не слишком плохой человек. Он не выдаст Диану начальству, если его не схватят и не подвергнут пыткам. Но Джала слишком хитёр, чтобы дать себя схватить.
— Люди, которые сожгли вашу клинику…
— Наверное, они выследили Диану, когда она возвращалась в отель, и допросили водителя такси.
— Но зачем они сожгли здание?
— Не знаю, но, скорее всего, чтобы запугать вас и выманить на поверхность. И запугать всех, кто захочет вам помочь.
— Раз они нашли клинику, значит, они знают ваше имя.
— Однако они пока что опасаются запросто размахивать пистолетами средь бела дня и выделывать всё, что им вздумается. Скорее всего, они наблюдают за портом и ждут, что вы вытворите какую-нибудь глупость.
— Но всё равно, теперь, когда они знают вас, если вы попытаетесь открыть новую клинику…
— Не попытаюсь.
— Нет?
— Нет. Вы меня убедили, что рантау гаданг для врача — лучший вариант. Не опасаетесь конкуренции?
— Не совсем понимаю.
— Я хочу сказать, что для всех наших проблем существует простое решение, и я о нём раздумываю уже долгое время. Вся деревня об этом думает. Многие уже решились. Наше селение находится не на бойком месте, как Белубус или Батусангкар. Земля скудная, неплодородная, люди каждый год уходят в город, или в другие кланы в других городах, или в рантау гаданг. Почему нет? В новом мире много места.
— Вы собрались эмигрировать?
— Я, Джала, моя сестра и её сестра, мои племянники и двоюродные братья и сёстры — больше тридцати человек. У Джалы есть внебрачные дети, которые с удовольствием займутся его делами, когда он уедет. Так что вам не за что нас благодарить. Мы не благодетели ваши, а просто попутчики.
Я часто спрашивал Ину о Диане. Она заверяла, что Джала сделает всё, что в его силах, для обеспечения её безопасности. Джала временно устроил её в жилых помещениях здания таможни, в относительном комфорте, в условиях максимально возможной безопасности.
— Самая сложная задача сейчас — незаметно пробраться в порт. Они подозревают, что вы в горах, и будут вынюхивать иностранца, причём больного, потому что водитель, который вас доставил в клинику, наверняка им доложил, что вы плохо себя чувствовали.
— С болезнью покончено, — заявил я уверенно.
Последний кризис начался рядом с горевшей клиникой и прошёл, пока я оставался без сознания. Инна рассказала о моих буйствах: «Орал так, что соседи жаловались; бился так, что пришлось попросить кузена Адека придержать», — стараниями кузена Адека руки и плечи у меня покрылись синяками. Но я ничего не замечал и ничего не помнил. Зато теперь заметил, что с каждым днём становлюсь сильнее, температура стабилизировалась, и ходил я без дрожи в ногах.
— А как насчёт других воздействий средства? — спросила Ина. — Чувствуете в себе изменения?
Интересный вопрос. Я ответил честно:
— Не знаю. Пока что, во всяком случае, нет.
— Что ж, пока что это, пожалуй, и неважно. Как мы с вами уже отметили, главный фокус нам теперь предстоит — вывезти вас от нас и доставить обратно в Паданг. К счастью, у нас есть для этого необходимые возможности.
— И… когда?
— Ещё дня три, четыре может быть. Отдыхайте пока, набирайтесь сил.
* * *
Ину я в течение этих трёх дней почти не видел, дел у неё хватало. Дни походили один на другой, жаркие, солнечные, но по деревянному дому гулял ветерок, позволяя мне шевелиться, осторожно разрабатывать атрофировавшиеся мышцы, писать, читать — в доме на ротанговой полке нашлось немало книг в мягких обложках на английском, включая и популярную биографию Джейсона Лоутона, озаглавленную «Жизнь ради звёзд». Я заглянул в именной указатель и обнаружил там Тайлера Дюпре с пятью отсылками. Но читать не стал, предпочёл стоявшие рядом книжки Сомерсета Моэма.
Время от времени забегал Эн, справлялся о моём состоянии и приносил сандвичи и минералку из варунга своего дяди. Он взял на себя роль моего опекуна и постоянно интересовался, как я себя чувствую. Его распирала гордость от предстоящего рантау.
— И ты тоже отправишься в новый мир, Эн?
Эн подтверждающе замотал головой:
— И я, и отец, и мать, и дядя… — Он на одном дыхании перечислил ещё дюжину родственников, употребив для обозначения степеней родства неизвестные мне слова на минанг. Глаза мальчика сверкали. — И пак Тайлер меня научит там медицине.
Может быть, и придётся. За Аркой традиционное образование, пожалуй, пока недосягаемо. Для Эна это не лучший вариант, и я подумал, не поторопились ли его родители с решением.
Но этот вопрос оставался вне моей компетенции, и Эн возбуждённо ждал отправления в путь. У него даже голос срывался от волнения, когда он об этом заговаривал. Мне нравился такой энтузиазм. В его возрасте в будущее ещё можно вглядываться с надеждой, а не со страхом. Ни один из моих ровесников не улыбался, думая о будущем. Взгляд Эна, добрый, глубоко человечный, радовал меня и печалил.
Ина появилась вечером накануне отъезда, принесла ужин и ввела меня в курс дела:
— Шурин сына моей двоюродной сестры служит водителем «скорой помощи» при больнице в Батусангкаре. Он может взять машину из гаража и отвезти вас в Паданг. Перед нами пойдут как минимум две машины с мобильными телефонами и рациями, так что если наткнутся на блокпост, мы заблаговременно получим предупреждение.
— Мне не нужна «скорая помощь».
Ина поджала губы, удивлённая моей тупостью.
— «Скорая помощь» для маскировки, — терпеливо объяснила она. — Вы спрячетесь сзади, я в медицинском облачении, а кто-нибудь — Эн рвётся — изобразит больного из глубинки. Понимаете? Если полицейские сунут нос в машину, они увидят больного ребёнка. Мне стоит лишь бросить: «СПАССА», — как у них мгновенно пропадёт охота рыться в салоне. Так мы и провезём мимо них американского доктора, несмотря на его до смешного высокий рост.
— Думаете, сработает?
— Думаю, очень даже может сработать.
— Но если вас поймают вместе со мной?
— Ничего хорошего, но оснований меня задерживать у них нет. Перевозку чужестранцев никто не запрещал.
— Перевозку преступника.
— А вы разве преступник, Тайлер Дюпре?
— Смотря как толковать некоторые постановления Конгресса.
— Я не толкователь постановлений вашего Конгресса. Лучше об этом не думайте, спокойней будет. Я не говорила, что отъезд отложили на день?
— Почему?
— Свадьба. Конечно, нынче свадьбы не те, что в прежние времена. «Спин» сильно подпортил свадебный адат. Да и всё ухудшилось с тех пор, как горы покорились деньгам и забегаловкам быстрого питания с их ядовитой едой. Я не хочу сказать, что деньги сами по себе гадость, но много зла они могут натворить. Молодёжь спешит, торопится куда-то. Но до лас-вегасовских свадеб-десятиминуток мы пока ещё не докатились. Они там, у вас, всё ещё существуют?
