— Конечно. Он мой личный врач.
— Потому что, извините за откровенность, я желаю всем всего наилучшего, но меня интересуют не ваши медицинские проблемы, а сможете ли вы оказать нам поддержку в доведении проекта до практического воплощения. Сможете?
— Пока продолжается финансирование — да, сэр. Смогу.
— А что вы скажете, посол Вен? У вас никаких опасений не возникло? Вопросов относительно будущего «Перигелион фаундейшн»?
Ван слегка надул губы, обозначив три четверти марсианской улыбки:
— Никаких опасений. Я полностью доверяю Джейсону Лоутону. И также доктору Дюпре. Он и мой личный врач.
Последнее заявление заставило меня сделать усилие, чтобы не выдать удивления. Джейсон, я уверен, удивился не меньше моего. Но Ломакс вполне удовлетворился услышанным. Он пожал плечами:
— Отлично. Извините, Джейсон, что я поднял этот вопрос. Надеюсь, вы останетесь в добром здравии и не обиделись. С учётом статуса И-Ди я просто обязан был поинтересоваться.
— Понимаю, — сказал Джейсон. — А относительно И-Ди…
— Об отце не беспокойтесь.
— Я не хочу, чтобы он чувствовал себя униженным.
— Мы тихо и постепенно выведем его на запасный путь. Если же он сам пожелает заварить кашу… — Ломакс снова пожал плечами. — Тогда, боюсь, люди начнут сомневаться в его собственных умственных способностях.
— Мы все надеемся, что этого не случится, — заключил Джейсон.
* * *
Час после этого я провёл в медчасти. Молли не появилась и не позвонила. Лусинда работала за неё. Я поблагодарил девушку и отпустил на остаток дня. Позвонить бы — но я не хотел пользоваться телефонами компаунда.
Вертолёт Ломакса снялся с крыши, его свита отбыла через главные ворота. Я очистил стол и попытался сосредоточиться. Руки тряслись. Не из-за рассеянного склероза. От злости, возмущения. От боли. Одно дело — поставить диагноз заболевания, другое — ощущать его симптомы на себе. Лучше оставить болезни на страницах справочника по диагностике.
Направившись к выходу, я столкнулся с Джейсоном.
— Спасибо за поддержку, Тайлер. Я, конечно, уверен, что И-Ди о Малмстейне сообщил не ты.
— Разумеется, не я, Джейсон.
— Не сомневаюсь. Но кто-то сообщил. И следует выяснить, кто. Кто в курсе, что я был у невропатолога?
— Ты, я, Малмстейн и его штат.
— Малмстейн не знает, что И-Ди копает под меня. Как и его штат. Значит, кто-то ближе. Если не ты и не я…
Молли. Он мог бы и не говорить.
— Нельзя обвинять её бездоказательно.
— Это ты так считаешь. Потому что с ней спишь. У тебя есть записи о моих визитах к Малмстейну?
— Не здесь.
— Значит, дома?
— Д-да.
— Ей не показывал?
— Конечно, нет.
— Значит, она смогла докопаться до них тайком от тебя.
— Пожалуй… Да, могла.
— И её здесь нет. Случайное совпадение?
Я пожал плечами:
— Она просто пропала. Лусинда попыталась дозвониться, но её телефон не отвечает.
Джейсон вздохнул:
— Я тебя не обвиняю. Но надо сделать выводы, Тайлер.
— Я разберусь.
— Пожалуй, уже ни к чему. И, пожалуйста, без глупостей. Просто разберись на будущее относительно своей позиции.
— Я чётко представляю свою позицию.
* * *
Я попытался позвонить Молли из машины, но она не отвечала. Я направился к ней домой. День тёплый, на газоне перед малоэтажным оштукатуренным домом, где она снимала квартиру, крутятся спринклерные поливалки, выгоняют из земли грибной запах, мгновенно окутавший машину.
Я направился к гостевой стоянке, когда заметил Молли, занятую погрузкой побитого прокатного прицепа к её трёхлетнему «форду». Я подъехал вплотную и загородил ей выезд. У неё вырвалось неслышное мне восклицание, судя по выражению лица — ругательство.
— Здесь нельзя стоять. Загораживаешь выезд! — напустилась она на меня, когда я вышел из машины.
— Ты куда-то собираешься?
Молли грохнула в гофрированный кузов картонную коробку с надписью «Посуда».
— Что, не видишь?
На ней бурые брюки, джинсовая рубаха, волосы подвязаны платком. Я шагнул к ней, и она испуганно отпрянула.
— Не бойся, я тебя не трону.
— Тогда чего тебе надо?
— Хочу узнать, кто тебя нанял.
— Я тебя не понимаю.
— Сам И-Ди или через посредника?
— Чёрт, — выдавила она сквозь зубы, примеряясь к дверце автомобиля. — Выпусти меня, Тайлер. Чего тебе надо? Чего ты хочешь?
— Ты сама ему предложила меня продать, или это его инициатива? И когда это началось? Ты легла под меня уже с этой целью или потом, попутно появилась возможность приработка?
— Иди к чёрту.
— Сколько получила? Мне интересно, сколько я стою.
— Иди к чёрту. Какая разница? Это не из-за…
— Только не говори, что не из-за денег. Что из высоких побуждений.
— Деньги — самое высокое побуждение. — Она отёрла руки о штаны, менее испуганная и более вызывающая.
— И что ты хочешь купить, Молли?
— Что я хочу купить? Единственную вещь, которую можно купить. Смерть получше сортом. Почище, покомфортнее. В тот день, когда солнце взойдёт, и небо вспыхнет. И я хочу жить поудобнее до того дня. Сама по себе, как хочу. И когда настанет последний день, у меня будут дорогие таблетки, чтобы безболезненно отправиться в мир иной. Я хочу уснуть до того, как начнётся кавардак. Вот и всё, чего я хочу. И спасибо тебе за то, что ты мне помог в этом. — Она сердито хмурилась, но по щеке соскользнула слеза. — Убери машину, прошу тебя.
— Значит, уютная квартирка и пузырёк таблеток? И вся цена?
— Если я о себе не позабочусь, никто обо мне не позаботится.
— Звучит патетически, но разве мы не заботились друг о друге?
— Доверять тебе? Не обижайся, но ты глянь на себя. Живёшь — как будто постоянно чего-то ждёшь. Не то какого-то ответа, не то какого-то спасителя, не то сам не знаешь чего.
— Я стараюсь жить разумно, Молли.
— О, это я заметила. Если бы разумность была ножом, из меня бы уже вся кровь вытекла. Твоя разумность — я тоже поняла, чего она стоит. Твоя разумность — это месть. Ты свою святость как штаны надеваешь. Это твоя месть миру за то, что он тебя обидел. Не дали, чего тебе хотелось, а ты за это всем улыбочку и аспиринчик.
— Молли, что ты несёшь…
— И не вздумай сказать, что ты меня любил, не такая я дура, чтобы не видеть. Да ты и разницы-то не знаешь между «любить» и «изображать любовь». Ты меня подобрал, но на моём месте могла бы оказаться и любая другая. И, поверь мне, Тайлер, всё равно кончилось бы разочарованием, так или иначе.
