— Айзек? Ты можешь идти?
Да, он мог, хотя лекарство уже переставало действовать, и острое лезвие мира снова приближалось. Он выбрался из машины. Миссис Рэбка поддерживала его под руку. На лицо его садилась пыль. Пыль с запахом чего-то горелого. Миссис Рэбка втолкнула его в ближайший домик, одну из пристроек мотеля. Айзек слышал, как Турк сказал, что ему удалось снять последний свободный номер много дороже, чем он стоил. Сегодня здесь многим пришлось задержаться, сказал Турк.
Теперь он был в комнате. Лежал на спине, в постели. Пепла в воздухе поубавилось, хотя по-прежнему чувствовалась вонь. Миссис Рэбка принесла чистую тряпочку и принялась стирать с его лица пыль.
— Айзек, — снова осторожно спросила она, — куда ты смотришь? Что ты видишь?..
Потому что он по-прежнему поворачивал голову в одну сторону — на запад — и неотрывно смотрел туда.
Что он видел?..
— Свет.
— Здесь?
Нет.
— Далеко. Дальше, чем горизонт.
— И ты можешь видеть его отсюда? Ты видишь его сквозь стены?
Он кивнул.
— На что он похож?
У Айзека в голове теснилось множество слов, множество ответов. Пожар где-то очень далеко. Взрыв. Восход. Закат. Место, где звезды падают и сгорают в неистовой жажде жить. И что-то еще глубоко под землей, что знает и зовет их.
Но он ответил просто и честно:
— Не знаю.
* * *
Турк был единственным из них всех, кто раньше бывал в Басти. Название города, как он сказал, происходит от слова на хинди, означающего «трущобы». Басти не очень походил на трущобы. Это был обычный закопченный придорожный городок на краю Руб-эль-Хали, снабжающий всем необходимым транспорт, который следовал по самому северному маршруту к нефтеносным землям и обратно. Шлакоблочные здания, сколько-то домиков из бруса, магазин, в котором продавались манометры для шин, атласы и компасы, солнцезащитные кремы, дешевые романы, одноразовые мобильники. Три заправки, четыре ресторана.
Ничего этого Лиза из гостиничного окна разглядеть не могла. Пепел сеялся в воздухе серой вонючей завесой. То ли где-то оборвались провода, то ли трансформаторы закоротило от пыли. На скорую их починку можно было не надеяться, — слишком захолустные места. Чудо, что они вообще сюда добрались на своем внедорожнике. Служащий мотеля постучал в дверь, принес фонарики и предупредил, что пользоваться свечами и другим открытым огнем в номере нельзя. Но Четвертые уже достали собственные фонарики, при свете которых все равно ничего невозможно было разглядеть, кроме грязных стен в пестрых обоях. Лизе понадобилось в ванную, и она сходила туда при свете фонарика.
Айзек уснул — уже не столько благодаря успокоительному, сколько от истощения. Взрослые решили обсудить происходящее. Двали, как обычно, своим проникновенным и хорошо поставленным голосом принялся рассуждать о пепле.
— Возможно, это циклическое явление. Геологические данные дают основания предполагать, что это так. Этим в числе прочего занимался ваш отец, мисс Адамс, — хотя мы никогда не могли найти научного объяснения данному факту. Скальные породы содержат очень тонкие прослойки пепла, которые повторяются с интервалом примерно в десять тысяч лет.
— Что это означает? — спросил Турк. — То есть раз в десять тысяч лет все покрывается пеплом?
— Не все. И не везде. В основном это можно наблюдать в образцах пород с Дальнего Запада.
— Но если остались такие следы, значит, пепел падал не столь уж тонким слоем?
— Да. Или же очень устойчивым к эрозии.
— Но эти дома не выдержат даже небольшой нагрузки на собственные крыши.
Крыши рухнут, а оставшихся в живых погребет под со бой пыль. Холодный вариант Помпеи, подумала Лиза. Это вгоняло ее в дрожь. Но ей хотелось спросить также о другом.
— А Айзек, — сказала она, — есть ли связь между падением пепла и тем, что с ним происходит?..
Сьюлин Муа посмотрела на нее печально и ответила:
— Разумеется.
* * *
Лучше всего Айзек понимал это в сновидениях, когда его знания принимали вид бессловесных форм, цветов, узоров.
В его снах планеты и расы возникали, как шальные мысли в голове, запоминались или уходили в забвение, эволюционировали точь-в-точь так же текуче, как эволюционируют мысли. Его спящий ум жил по тем же законам, по каким живет Вселенная, — разве может быть иначе?..
Сквозь мембраны его блуждающего сознания проникали наполовину расслышанные слова. Десять тысяч лет. Пепел падал и раньше, десять тысяч лет назад, а до этого еще десять тысяч лет назад. Огромные сети машин засевали космос своим прахом, порождая циклический процесс, — вращались, словно бесконечно сменяющие друг друга грани алмаза. Пепел падал на западе, потому что запад призывал его, как сейчас он призывал и Айзека. Эта планета не похожа на Землю. Она древнее, существует в более древней Вселенной, внутри нее живет нечто древнее. В ней обитает то, у чего нет разума, но оно прислушивается, говорит и пульсирует в медленном ритме тысячелетий.
Он слышал его звучание. Временами совсем рядом. Ближе, чем когда бы то ни было.
* * *
Балки и перекрытия мотеля постанывали под грудой пепла всю ночь, от заката до рассвета. Администрация посылала людей чистить крыши. Но пыль редела, и к утру воздух понемногу очистился до полупрозрачной взвеси. Лиза изо всех сил старалась не заснуть, но все-таки уснула, свернувшись на поролоновом матрасе. В ноздрях у нее засел едкий запах пепла, а по лицу сбегали струйки пота.
Проснулась она позже всех. Открыв глаза, увидела Четвертых, уже поднявшихся и сгрудившихся около двух окошек. Свет, проникавший с улицы, был тусклее, чем бывает осенью в пасмурную погоду, но вчера, когда падала пыль, она и о том мечтать не смела.
Она уселась на матрасе. Со вчерашнего дня не переодевалась, кожа была липкой от вчерашней грязи, в горле першило. Турк, угадав ее желание, подал ей бутылку с водой, которую она тут же с благодарностью выпила до капли.
— Сколько сейчас?
— Около восьми.
Восемь долгих часов по экваторианскому счету. Уже даже проглянуло солнце. Пыль больше не падала, но остатки ее все еще оседали. Воздух был полон мелких частиц пепла.
— Как Айзек?
— Не орет по крайней мере. У нас все в порядке, но… ты не хочешь взглянуть, что на дворе?..
Миссис Рэбка отошла от окна, направляясь к Айзеку, и Лиза смогла занять ее место. Она без охоты выглянула наружу.
На первый взгляд, там не было ничего неожиданного. Дорога, изменившая свои очертания под завалами пепла, — та самая дорога, по которой они ползли вчера, выжимая из машины все, что только можно. Машина по-прежнему стояла там, где они ее оставили, занесенная с наветренной стороны пепельными барханами. Ее перепончатые колеса с мощными шинами выглядели внушительно, как колеса вездехода. Свет едва сочился, в воздухе роилась пыль, но можно было вполне разглядеть заправку в нескольких сотнях ярдов к югу. Прохожих не было, а из других окон тоже выглядывали люди. Все замерло без движения.
