— Это то место, на которое он показывает?
— Это место, на которое он показывал все лето, и особенно последние несколько недель.
— И что это может быть? Что там находится?
— Насколько я знаю, ничего. Там нет ничего.
— Но он хочет туда.
— Да. — Доктор Двали пристально посмотрел поверх Лизы на остальных Четвертых. — И мы его туда отвезем.
Женщины смотрели на него, ничего не говоря. Наконец одна миссис Рэбка через силу кивнула ему в знак согласия.
* * *
Этой ночью Лиза не могла уснуть. Она ворочалась на своем матрасе, страдая от звуков, которые издавали окружающие. От чего бы ни излечивал курс Четвертого возраста, но с храпом он ничего поделать не мог.
В конце концов уже сильно за полночь она встала, прошла, перешагивая через спящих, в ванную, и окатила голову тепловатой водой. Вместо того, чтоб вернуться в постель, она направилась к окну, где, сидя в кресле, нес ночное дежурство Турк.
— Не спится, — проговорила она шепотом.
Турк не отрывал глаз от призрачной пустоты за окном. Улицу едва освещала луна, почти неразличимая в небе. Ничего особенного не происходило. Никаких причудливых созданий из пепла больше не возникало.
— Хочешь поговорить? — спросил он наконец.
— Мы их разбудим.
— Пойдем в машину. — Турк с доктором Двали подогнали ее поближе к дверям, чтобы было проще за ней следить. — Посидим в ней немножко. Вроде пока все спокойно.
Лиза не покидала комнаты с самого их приезда сюда, и эта мысль показалась ей заманчивой. На ней были ее единственные джинсы и болтающаяся рубашка, которую ей одолжили в поселке Четвертых. Она надела туфли на босу ногу.
Турк толкнул дверь и, как только они вышли, плотно прикрыл ее за собой. На улице запах пепла ощущался куда сильнее. Сера или еще что-то столь же резко пахнущее. Почему этот пепел пахнет серой? Машины гипотетиков обитают в самых холодных областях вселенной, вдали от звезд, как объясняли Лизе еще в школе. На далеких астероидах и всяких мерзлых спутниках мерзлых планет. Есть ли там сера? Лиза слышала, что она есть на лунах Юпитера, кажется, В планетарной системе, к которой принадлежал Новый Свет, тоже имелось подобное небесное тело радиоактивный гигант на порядочном расстоянии от здешнего солнца.
К ночи ветер прекратился. Небо затянуло туманом, но Лизе удалось разглядеть несколько звезд. Отец любил показывать ей звезды, даже когда она была совсем еще маленькой. Звездам нужны имена, говорил он, и они вместе давали им имена. Большая Синяя, Вершина Треугольника. Или что-нибудь более легкомысленное: Белинда, Грейпфрут, Антилопа.
Она скользнула на переднее сиденье вслед за Турком
— Пора подумать о будущем, — сказал Турк.
Да, безусловно, пора.
— Четвертые собираются везти Айзека на запад.
— Не знаю, чего они хотят этим добиться.
— Они верят, что там он сможет начать общаться с гипотетиками.
— Прекрасно. И что он им скажет? Привет от человечества? Хорош сыпать нам на головы свое космическое дерьмо?
— Они надеются докопаться до какой-то фундаментальной истины.
— Ты в это веришь?
— Я — нет. Но они верят. По крайней мере Двали.
— Четвертые, в целом, люди очень разумные. Но ты бы поручилась за исход этого предприятия? Я — нет.
«Это как с верой, — думала Лиза. — Тут бесполезно прикидывать шансы. Можно лишь искать нечто всем сердцем и надеяться на лучшее». Но Турку она этого говорить не стала.
— И что мы будем делать, когда они поедут в пустыню?
— Я думаю все же поехать с ними, — сказал Турк.
— Думаешь… что?
— Погоди. Сейчас объясню. Ты же видела карту? То место, куда они собираются отправляться, это три четверти пути до западного берега. Оттуда дорога все время идет вниз, до самого моря. На западном побережье нет ничего. Только деревни рыбаков и исследовательские станции. Там можно сесть на любой корабль, который идет на юг и дальше — в Порт-Магеллан. К тому времени как я там окажусь, меня уже никто не будет искать, вся эта история с Четвертыми закончится, и Генетическая Безопасность, я думаю, сама закроет это дело. У меня достаточно друзей среди Четвертых, так что я скорее всего смогу раздобыть себе новые документы.
Осенние ночи были уже довольно холодны. От кожи сидений становилось зябко. За то время, пока они разговаривали, стекло успело запотеть.
— Я вижу тут кое-какие затруднения.
— Я тоже. И в чем, по-твоему, эти затруднения?
Лиза постаралась рассуждать логично.
— Ну, во-первых, пепел. Даже если дороги станут проходимыми, то и на хорошей машине всегда можно застрять — может закончиться бензин, сломаться мотор или еще что-нибудь…
— Все может быть, — согласился Турк. — Но обо всем этом можно позаботиться заранее. Запастись топливом, запчастями, инструментом и так далее.
— Потом, они же не просто так туда едут. Они надеются что-то там найти. А что, если это правда? Ты помнишь, как эта штука охотилась за Айзеком? Если он действительно «особенный», если все то, что вырастает из пепла, действительно ищет именно его? Это может стать самым большим затруднением…
— Я тоже думал об этом. Но, судя по всему, что я видел и слышал, это еще никому не причиняло вреда. Разве что случайно. Даже Айзеку. Что бы тогда ни произошло, сей час он чувствует себя неплохо.
— Турк, это было у него на голове. Это всосалось прямо в него.
— И тем не менее он ходит, разговаривает, даже температура прошла. В любом случае сейчас ему не хуже, чем было.
— Если б это случилось с тобой, ты бы так не говорил.
— Вот именно. Со мной этого не случится. Я «их» не интересую.
— Словом, ты предлагаешь присоединиться к ним попутчиками и, когда у них чем-то закончится вся эта история с Айзеком, самим отправиться на побережье? Это твой план?
Даже не видя его лица в темноте, Лиза чувствовала, насколько трудно ему было ответить.
— Тебе совсем не обязательно ехать со мной. Если хочешь, можешь остаться здесь — подождать, пока расчистят перевалы, а там поймать что-нибудь до Порта. У тебя есть выбор, а у меня его нет. Может, так будет и лучше, если взглянуть на вещи объективно.
Если взглянуть объективно… Без сомнения, он думал, что сейчас великодушно предоставляет ей возможность устраниться от участия в опасной затее, не роняя достоинства. Его образ жизни предполагал большие ставки в игре с фортуной, как и то, что в любой момент она может сменить милость на гнев. Лиза не умела так жить. В этом и заключался смысл его слов — и по большому счету, он был прав. Этот разговор начался не вчера и не сегодня.
