– Ну так…
– А обычно они бегом подлетают, хватают – и пулей назад. Или в засаде сидят до последнего, потом рывок – и ты в теплой хлеборезке.
Макс вспомнил первого увиденного ящера. Тот вел себя именно так.
– Может, они больные были?
– Больные дома сидят, а не за человечиной по магазинам шляются. Максимыч… – Кирпич проникновенно взглянул в глаза. – Слухи ходят, что свисток у тебя есть необыкновенный, в который дунешь – и диксы как шелковые становятся. Видел я его один раз у тебя в руках. И знаешь, что думаю? А может, он и на тритонов действует?
– Бред. В первый раз у меня свистка не было. Я его у Люца взял.
– Слыхал… А может, у тебя два свистка? Один у Люца взял, другой еще где-нибудь. Человек ты, как погляжу, везучий до невозможности, так что всякое могло быть.
– Да нет у меня второго свистка! Вот заладил!
– Так трудно мне, братишка, приходится. Ты в море ушел, а на меня свалили охоту. Скажу тебе как на духу, что, не будь у нас Масы, до беды бы дошло. Тот одним ударом валит тритонов, как бы те ни вымахивали. Дикарь – вещь полезная, но мало ли – вдруг уйдет или еще что случится. Как охотиться будем? Патронов у нас не миллион, а те, если ума наберутся, перестанут в ловушки лезть.
– Ну что ты на меня так смотришь подозрительно? Честное слово, не знаю я, почему те два ящера так странно себя вели. Давай вместе сходим на охоту – и сам убедишься, что я ни при чем. Три раза такое совпадение вряд ли возможно.
– Да нет, верю я тебе. Но знаешь – человек я наблюдательный, и странное засекаю влет. И если не могу понять, в чем дело, напрягаюсь сильно. А напрягаться вредно, от этого геморрой на заду образуется. Понимаешь? А тут уже вторая странность – на целых два геморроя хватит.
– А какая первая?
– Да дети эти… короеды клятые. Помнишь тех двух, которые пропали, а потом нашлись?
– Ну?
– Так еще несколько раз ловили мелких, когда те пытались в храм пробраться. Лезут туда, будто загипнотизированные. Я раз стоял перед дверью, уставясь на нее, и думал, что же их туда тянуть может. Потом еще о чем-то думать стал, и вдруг бах! Ну будто по голове удар! Так ясно стало, легко. И тут понимаю, что дурак последний, потому как стою на улице, ветер ушами ловя, а в одном шаге от меня пивко на столике в бокале запотевшем и тарелка раков, с укропом сваренных. Сам не понял, как шагнул вперед и дверь на себя потянул. А она заложенная, и не поддалась. Вот тогда наваждение спало. Опять стою, но уже как полудурок. Какое на хрен пиво? Какие к бабушке раки?! В жизни ничего подобного со мной не бывало. Вот так вот…
– Да-а-а-а… Дела-а-а-а… Эну рассказывал?
– Не-а. Не хватало, чтобы Кирпича за психа приняли. Тебе вот… как корешу, решился… Ты вроде не сдашь.
– Расскажи. Эн смеяться не будет. Думаю, такое знать надо.
– Да тут и так все понятно. Хреновое место. И вообще здесь весь архипелаг хреновый. Тут где ни копни – металл выбирается. Оба холма здешних – пирамиды, чуток грунтом присыпанные. Та, на которой живем, пятигранная, у южной четыре грани. А перед самой болотиной много труб исковерканных выходит. Будто было там чего-то большое, вроде третей пирамиды, да вырвал ее кто-то с корнем и утащил куда-то. Это мне как раз Эн и рассказывал. Он любит что-нибудь заумное задвинуть на ночь.
– Расскажешь ему о храме?
– Уважаю я тебя… придется рассказывать. Только без толку это. Земля, на которой все мы здесь живем, не земля, а черт знает что. Ты можешь представить домну, в которой можно сварить этот броневой металл и залить его в форму для такой вот пирамиды? Не можешь. И никто не может. Мелочей не понимаем – и остального не поймем. Гиблое место, свалить бы куда отсюда, да только некуда…
– Эн рассказывал, что иногда ветер затихает, и в такую погоду бывают видны интересные миражи.
– Ага. Горы видят, землю большую. Слыхал я про такое, но сам не сталкивался.
– Люц говорил, что видел город нечеловеческий.
– Врать он мастер был.
– Не похоже, чтобы врал.
– И где искать эту землю и город?
– Не знаю. Но знаю, что мы с тобой не старики. Время есть – захотим, найдем.
– Хорошо бы… На меня тут кроме охоты еще и диксов повесили – некогда о далеких городах думать.
– Отстреливаешь их?
– Да нет. Они здесь осторожные, тритоны их уму-разуму научили. На юго-западе есть пара мест, где у диксов что-то вроде гнезд конкретных. Вот мы каждые три дня обходим их стороной, следы посматривая. Хотим понять, часто ли они оттуда выбираются.
– Много их там?
– Да трудно сосчитать – мы ведь близко не подходим. Но, думаю, с полсотни точно будет, а то и больше. Тихо сидят, что тоже непонятно. Но, думаю, все дело в тритонах. Те ведь им не по зубам, а вот в обратную сторону наоборот получается.
– Даже полсотни – серьезная проблема… Что, если все сюда сбегутся?
– Пока что такого не было. По одному или парой иногда выходят, как те, на которых мы с тобой первый раз нарвались. Ладно, хрен с ними. Пусть дальше сидят, а там видно будет. Не станем мы сами к ним лезть? Там дебри такие, что последние ноги можно переломать. Да не стесняйся ты – замер как тот идол золотой, что Эн замутил. Пей давай. И заодно расскажи, откуда у тебя сразу две девахи нарисовалось.
– Не понял?
– Девахи. Девки. Говорят, ты вроде как одну ждешь, а со второй гуляешь. И что будет, когда дождешься? Всем это очень интересно. Волосы начнут вырывать друг дружке? – Кирпич довольно заржал.
– Ты о чем вообще?
– Да Динка вечно с тобой.
– Она мне просто друг.
– Да ты что? Ее ведь даже к Пикару отправили с тобой вместе. Не разлучили. Знаем мы таких друзей…
– Просто получилось так… Друзья мы, не больше. Заступился за нее в самом начале, с того и пошло.
– Это ты кому другому расскажи. Давай чокнемся. Уважаю бабников.
– Эх… Правду о тебе Динка говорила…
– Небось плохого наплела?
– Да то, что ты в доверие втираться просто талант. Без году неделя здесь – а уже члена совета допрашиваешь на тему его личной жизни.
– Слышь… ты… член… совета. После того, как чокнулись, вообще-то пить полагается.
Готы появились на четвертый день после поднятия тягача. Все как и предполагалось – около двух недель прошло с момента разгрома их экспедиции. Может, у них в империи и переворот, но за внешними делами следить не забывают. Раз пропали люди, значит, кто-то в этом виноват. Спускать подобное нельзя – сочтут проявлением слабости. Даже если это сделали безмозглые диксы – все равно нельзя. Аларих обязан отреагировать жестко, иначе свои не поймут.
Их приближение засекли издали. Наблюдатели, оставленные на самом южном из известных буев для встречи новичков, не проспали подозрительного движения на горизонте и, правильно оценив свои возможности, успели убраться с пути орды незамеченными.
