— Ты не сделал мне больно. Просто на этот раз все ощущалось куда интенсивнее. Каждое твое движение внутри меня вызывало удивительное чувство. Я просто не могла открыть глаза.
Габриель облегченно улыбнулся сам себе и прижался губами к ее лбу.
— Эта поза дает более глубокие ощущения. И потом, не забудь нашу музейную прелюдию. Весь банкет моим рукам было не оторваться от тебя.
— Это потому, что ты знал: я сижу без трусиков.
— Это потому, что я тебя хочу. Всегда, — с легкой улыбкой добавил он.
— Каждый новый секс с тобою лучше, чем было в прошлый раз, — прошептала Джулия.
— Но ты так и не произнесла моего имени, — вздохнул Габриель.
— Я постоянно повторяю твое имя. Просто удивительно, что к тебе не пристают никакие уменьшительные имена. Ни Гейб, ни Данте, ни профессор. Наверное, тебе хочется, чтобы я называла тебя каким-нибудь ласкательным именем.
— Я совсем не об этом. Когда ты кончаешь, ты не произносишь моего имени.
Джулия приподнялась, чтобы видеть его лицо. Выражение на нем соответствовало интонации Габриеля: такое же грустное и беззащитное. Маска уверенности была сброшена.
— Твое имя для меня — как синоним оргазма. Я теперь начну называть оргазмы «эмгазмами».
Габриель громко и искренне засмеялся. У него сотрясалась вся грудь, и Джулии пришлось сесть. Она тоже засмеялась, радуясь, что разогнала его меланхолию.
— А у вас, мисс Митчелл, недурное чувство юмора.
Габриель чуть задрал ей подбородок, чтобы еще раз совершить поцелуй-поклонение, после чего упал на подушки и быстро заснул.
Джулия еще некоторое время смотрела на испуганного, растерянного мальчишку, который иногда появлялся вместо взрослого Габриеля. Это бывало редко и всегда неожиданно.
На следующее утро Габриель угощал Джулию ее любимым завтраком. Они сидели в кафе «Персео» — уютной gelateria
[5]
на пьяцца Синьория. Декабрьская погода словно опомнилась: за ночь заметно похолодало. Накрапывал дождь.
В этом кафе можно было сидеть днями напролет и смотреть на мир, движущийся за его окнами. Площадь окаймляли старинные здания. Рядом, за углом, находилась Галерея Уффици. Площадь украшал большой фонтан и прекрасные статуи, в их числе копия «Давида» Микеланджело. Напротив крытой галереи стояла статуя Персея, держащего в руках отрубленную голову Медузы.
Джулия лакомилась мороженым, стараясь не смотреть на Персея. А Габриель старался не смотреть на легионы красивых флорентиек. Он смотрел на свою возлюбленную, и взгляд у него был голодный.
— Ты уверен, что не хочешь попробовать мороженое? Малина с лимоном — это невероятно вкусно.
— Я хочу попробовать, но не мороженое, — ответил Габриель, и его глаза вспыхнули. — Я предпочитаю более экзотическое лакомство.
Отодвинув чашку с эспрессо, он коснулся руки Джулии.
— Спасибо за вчерашнюю ночь и за это утро.
— Думаю, профессор, это мне нужно тебя благодарить. — Стиснув ему руку, Джулия вернулась к своему необычному завтраку. — Удивительно, что на стене не отпечатался силуэт моего тела, — добавила она и засмеялась, поднеся к губам Габриеля ложечку с мороженым.
Габриель позволил себя накормить. Потом он высунул язык, облизывая губы, и от этого жеста у Джулии закружилась голова. На нее нахлынули картины их бурного утра. Одна картина так и застыла перед ее мысленным взором.
«Боги, управляющие мужчинами, которые сами являются богами секса и которые наслаждаются тем, что доставляют удовольствие своим любимым… благодарю вас за это утро».
— Так у меня было впервые, — сглотнув, призналась Джулия.
— Но не в последний раз. Это я тебе обещаю.
Габриель облизал губы, намеренно провоцируя Джулию. Ему хотелось увидеть, как она начнет ерзать на стуле.
Джулия наклонилась, чтобы чмокнуть его в щеку. Однако Габриелю этого было мало. Он обнял ее за шею и притянул к себе.
Ее рот был сладким от мороженого и ни с чем не сравнимого вкуса, именуемого Джулией Митчелл. Габриель даже застонал, сожалея, что не может прямо сейчас увести ее в номер и повторить их ночной эксперимент или хотя бы то, что было в музее…
— Можно тебя спросить?
Джулия уткнулась в вазочку с мороженым, чтобы не встречаться с ним глазами.
— Конечно.
— Почему ты говорил, что я твоя невеста?
— Слово fidanzata имеет несколько значений.
— Но основное — это «невеста».
— Я не мог назвать тебя ragazza,
[6]
поскольку это слово не выражает глубины моих чувств к тебе.
Габриель пошевелил затекшими пальцами ног: новые ботинки ему жали. Он мучительно думал, что говорить дальше, если дальнейшие слова вообще требовались. Подумав, он решил хранить молчание. Если бы не ботинки, он бы вообще застыл на месте.
Джулия увидела его ерзанья, но истолковала их по-своему.
— Хочу извиниться за свои каблуки.
— Ты о чем?
— Когда ты утром одевался, я увидела следы на твоих ягодицах. Я даже не думала, что так тебя поцарапаю. Честное слово, я не хотела.
Габриель коварно улыбнулся:
— Неизбежный риск тех, кто сходит с ума по высоким каблукам. Но я с гордостью ношу свои любовные шрамы.
— В следующий раз буду осторожнее.
— Нет, ни в коем случае.
И вдруг глаза Габриеля страстно вспыхнули. Джулия удивленно посмотрела на него. Габриель поцеловал ее, потом шепнул:
— Хочу купить тебе туфли с еще более высокими каблуками. Мне интересно увидеть, какие чудеса ты совершишь с их помощью.
Они вышли из кафе, закрываясь от дождя одним зонтом, и пересекли Понте Веккьо. Габриель вел Джулию из магазина в магазин, пытаясь соблазнить копиями этрусских украшений, римских монет, золотыми ожерельями и прочими вещицами. Но Джулия лишь улыбалась и отказывалась, говоря, что ей более чем достаточно бриллиантовых сережек Грейс. Она не была падка на материальные блага, отчего Габриелю хотелось завалить ее сокровищами.
На середине моста Джулия сжала руку Габриеля и подвела к самым перилам. Они встали, глядя на реку Арно.
— Габриель, но есть то, что ты можешь мне купить.
Он с любопытством посмотрел на нее. Щеки Джулии раскраснелись от холодного флорентийского ветра. Она была сама доброта, свет, тепло и нежность, что не мешало ей быть просто невероятно упрямой.
— Назови, что ты хочешь.
Джулия провела рукой по перилам моста.
