От его ласк и нежных слов тело Джулии постепенно сбрасывало напряжение.
— На чем вы сегодня расстались?
— Я сказал, что ее неожиданный визит лишь рассердил меня, и потребовал, чтобы такого больше не повторялось. Эксцессов с ее стороны не было.
Их разговор прервал громкий стук в дверь.
— Входите! — крикнула Джулия.
Габриель торопливо лег рядом с Джулией, зная, кого он сейчас увидит.
— Обед на столе. Том и Скотт в гостиной. Вы намерены спускаться вниз? — спросила Рейчел. Она взглянула на свою лучшую подругу, потом на брата и вновь перевела взгляд на Джулию. — Может, мне прислать сюда Скотта?
Джулия покачала головой и спросила:
— А он привез свою подругу?
— Нет. Она встречает Рождество со своими родителями. Я просила ее пригласить, но братец отговорился какими-то пустяковыми причинами.
Чувствовалось, Рейчел недовольна поведением Скотта.
— Может, он нас стесняется?
— Вероятнее всего, он стесняется ее, — сказал Габриель. — Возможно, она стриптизерша.
— Профессорам пора бы знать: в стеклянных домах нельзя бросаться камнями! — Произнеся эту странную фразу, Рейчел поспешно удалилась.
— Как все это понимать? — спросила недоумевающая Джулия.
Габриель поморщился:
— Да так и понимать, что моей сестре очень не понравилась Полина… и я тоже.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Канун этого Рождества заметно отличался от привычных рождественских торжеств прежних лет. Всем очень не хватало Грейс, но острее всего ее отсутствие ощущали Ричард и дети. Эрон сожалел, что он до сих пор не женат на Рейчел, а Рейчел мечтала, чтобы ее котлеты по-киевски оказались хотя бы наполовину такими же вкусными, как были у матери, независимо от того, добавлено в них замороженное масло или нет.
После обеда Габриель, Том и Ричард удалились на заднее крыльцо, чтобы выпить виски и выкурить сигару. Остальная часть семьи собралась на кухне за кофе.
— Как тебе Италия? — спросил Джулию Эрон, глядя на струйки кофе, вытекающие из трубок кофемашины.
— Потрясающе. Погода стояла — просто загляденье. Мы замечательно провели время. А как ваши свадебные планы?
— Все идет своим чередом. Рейчел захотела взять напрокат сотню голубей, чтобы выпустить их после церемонии, но тут я встал на дыбы. Надо знать мою родню. Некоторые из них даже в церковь явятся при пистолетах, а увидев взмывающих голубей, не удержатся, чтобы не пальнуть по движущимся мишеням. — Он озорно подмигнул.
— Как твои родители?
— Спасибо, нормально. Рейчел привлекла к подготовке и мою мамочку, так что та теперь в полном восторге. А как у вас с Габриелем?
Джулия открыла холодильник в поисках мороженого, и потому ей не нужно было «делать лицо».
— У нас все хорошо.
— Если не считать сегодняшнего вторжения его бывшей.
Джулия повернулась, поймав сочувственный взгляд Эрона.
— Мне не хочется говорить об этом.
Эрон вертел в руках кофейную ложечку.
— Когда ты рядом, Габриель становится совсем другим человеком. — Эрон положил ложечку на стол и поскреб подбородок. — Представляешь, он выглядит счастливым.
— Он и меня делает счастливой.
— Счастливый Габриель — явление столь же редкое, как хоббит. Мы все рады этой перемене в нем. Ну а что касается его бывшей… Сомневаюсь, чтобы у него к ней остались серьезные чувства. Сразу была видна разница в его отношении к ней и к тебе.
— Спасибо тебе, Эрон.
Двое давних друзей обнялись. Их объятие было коротким и чисто дружеским.
Отпраздновав сочельник, Джулия и Габриель вернулись в свой гостиничный номер. Умываясь в ванной, Джулия услышала первые такты песни «Lying in the Hands of God», доносящиеся из спальни.
У нее за спиной стоял улыбающийся Габриель в одних темно-синих трусах-боксерах.
— Хоть это и не Барри Уайт, нам эта песня подойдет.
Его желание нарастало, и это было видно по его лицу.
Габриель ткнулся носом ей в шею, потом откинул волосы и приник губами к ее коже.
— Я тебя хочу, — прошептал он. — Сейчас.
Его руки скользнули под футболку Джулии, обнажив полоску тела над поясом ее спортивных штанов.
— Почему бы тебе не надеть что-нибудь из тех милых штучек, что ты покупала в Торонто? Или голубой лиф в талию. Ты же знаешь, как мне нравится видеть тебя в нем. — Он говорил тихо, а его губы соблазняюще медленно двигались по ее плечу.
— Не могу.
— Любовь моя, я же говорю не про ванную, — усмехнулся Габриель. — Думаю, ты еще не готова видеть в зеркале, как мы делаем это. Хотя я бы не возражал.
Габриель начал снимать с нее футболку, но Джулия воспротивилась.
— Не сегодня, — сказала она.
Габриель опустил руки, удивленно глядя на нее. Джулия продолжила умывание, стараясь не встречаться с ним глазами.
Нахмурившись, Габриель ушел в спальню, где раздраженно выключил музыкальный центр. Если не считать их несостоявшегося секса в темном коридоре Галереи Уффици, Джулия ни разу ему не отказала. Правда, их интимная жизнь началась чуть более двух недель назад. И тем не менее…
Профессор Эмерсон не привык к женским отказам. Наверняка у Джулии были причины. Точнее, одна причина, начинавшаяся на букву «П» и кончавшаяся на букву «А». Он прыгнул в кровать и лег, прикрыв лицо рукой. Вполне понятно, что Джулианна до сих пор не успокоилась после неожиданного появления Полины и сейчас ей меньше всего хотелось интимной близости с Габриелем. К тому же днем у нее в «Кинфолксе» тоже случилась какая-то неприятность.
Отказ Джулии лишь подхлестнул его желание. Вдыхать запах ее волос, гладить ее шелковую кожу, видеть, как она зажмуривает перед оргазмом глаза, ощущать, как она двигается под ним и вместе с ним…
Габриелю было необходимо заняться с ней любовью, чтобы получить подтверждение, что с ними и между ними все в порядке.
Да, секс был для него «ежедневной пищей», в которой он нуждался. Габриелю страстно хотелось не словами, а действиями показать Джулии, что он любит ее, поклоняется ей и готов сделать для нее что угодно. Ему было необходимо удостовериться, что она по-прежнему хочет его, и услышать, как она шепчет его имя.
А Джулии, похоже, этого вовсе не было нужно. Она не хотела его. Во всяком случае, в эту ночь.
Невеселые размышления Габриеля продолжались до тех пор, пока Джулия тоже не легла. Она повернулась на бок и посмотрела на него, но он никак не реагировал. Он просто выключил лампу на прикроватном столике.
Они лежали в темноте, ощущая холодную невидимую преграду, появившуюся между ними.
