– Я, Инна и Борис.
– Выходит, ты нам ничем помочь не можешь. Или не хочешь?
– Я с ним только полгода тусуюсь! Честно! – зачастил парень. – А Борис с Инной давно уже с остальными разругались и сами по себе были! Я не знаю ничего об остальных! Правда!
– Это не та правда, которая нас устроит, – поморщился я. – Ладно, что-то же тебе о колдунах должны были рассказывать?
– Инка говорила, что они в какой-то оккультный кружок ходили. Я с ней в одном классе учился, а Бориса не знал совсем. Просто им вдвоем скучно стало, а Инна меня со школы знала, она и настояла проверить. Ей Бориса не хватало, а он с ней спорить не стал. Да он и сам стаю увеличить хотел, только девчонок подходящих не попадалось…
– Заткнись! – оборвал я это словоизвержение. – Что про оккультный кружок знаешь? Кто его организовал? Кто там за главного?
– У них вроде сначала какой-то гуру был. Он вокруг себя всех и собрал. Инна говорила, постоянно о внутренней силе и потустороннем мире заливал. Но он не просто трепался, еще и учил. Только магия лишь в особых местах действует…
– Что за гуру? – Неужели выходец из Приграничья отметился?
– Не знаю. Он потом всех утомил, и Борис от него избавился. Как только оборотнем стал, так и избавился.
– Избавился – это как?
– Выследил в городе и зарезал. Под ограбление сработал. Хотел главным стать.
Я отмахнулся от затормошившего меня за плечо Виталия и спросил:
– Дальше что?
– Борис обломался. В кружке один парень был, то ли сайентолог, то ли из свидетелей Иеговы, он всех под себя подмял. Нашим оттуда свалить пришлось.
– Почему?
– Не захотели с психами связываться.
– С психами? – не выдержал Виталий. – Это они психи? А вы нормальные? Сколько вы людей на куски порвали?
– Они тоже! – заорал оборотень. – Они там все кровью повязанные. Их главный такие порядки завел. Ничем они нас не лучше! Мы просто на одном месте не охотились, а они постоянно в садике вертелись!
– И людей убивали? – задумался я.
– Так Инна говорила.
– Что еще о них знаешь?
– Вспоминала, что по два раза в день собираться приходилось. Утром и вечером, а не придешь – влетит. У них что-то вроде групповых исповедей было…
– Ясно, – кивнул я и спросил: – Во сколько именно встречались, не говорила?
– Вроде в семь. И утром и вечером. Инна еще говорила, что очень неудобно добираться было, но пропускать нельзя: и старший накажет, и ломать начинало, если слишком долго не приходили. – Парень перевел дух и облизнул пересохшие губы. – Колдунам два раза по полчаса хватало на сутки, а нам уже через пару часов в городе плохо становилось.
– Понятно.
– А что с ней, кстати? – встрепенулся оборотень. – С Инной?
– Понятия не имею, – отмахнулся я и в свою очередь спросил: – Много вы людей убили?
– Не знаю, – отвел взгляд оборотень. – Я с ними недолго…
– Примерно?
– Да не знаю! В нормальном же состоянии никогда не охотились, а так ничего толком не соображаешь, вставляет лучше героина! – И в глазах паренька промелькнул отблеск легкого сожаления. Не об убитых, нет. Скорее уж об упущенных возможностях. – Да и что нам оставалось? Отсюда толком не выбраться, работы нет, жрать нечего. Или грабь, или с голоду подыхай.
– Просто убивали или развлекались сначала?
– По-разному. – Голос оборотня прозвучал неожиданно глухо, на шее набухла и лихорадочно забилась жилка. – По-разному было. Но просто убивать, конечно, не так весело. Вот загнать, распластать, сломать – это кайф, это такой кайф!
Взор возбужденного воспоминаниями парня подернулся поволокой, а мышцы неожиданно окрепли и ремни, притягивавшие руки к подлокотникам, стали медленно, но неотвратимо растягиваться. Виталий отскочил к двери, я резко подался вперед и саданул оборотня кулаком по носу.
– Ай, блин! – взвизгнул парень, по лицу которого заструилась кровь. – Да чего вы?!
– Очухался?
– Нормально со мной все! И не надо как на маньяка смотреть! Я же ничего с собой поделать не мог! От меня ничего не зависело!
– Это понятно. – Я вспомнил о развешанных на деревьях черепах и попросил напарника: – Позвони куратору, спроси, куда пациента доставить. – А когда Виталий вытащил телефон, то указал ему на пленника: – Не здесь.
Водитель выбрался наружу и захлопнул за собой дверь; я тут же ухватил шприц, уверенным движением воткнул иглу в пульсировавшую на шее оборотня вену и до упора утопил поршень.
Ничего от тебя не зависело, говоришь? Ну-ну. Хапани тогда кайфа напоследок!
Глаза паренька едва не вылезли из орбит, он распахнул рот для крика, но голосовые связки уже парализовало, и следующие пару минут пленник бился в безмолвных судорогах, удерживаемый на месте скрипевшими от напряжения ремнями. Под конец чуть не вырвался, но это уже так, конвульсии.
Сопли, моча, кровь – не завидую тем, кому здесь убираться придется.
Эх, жаль, я все же не садист – разобрал бы этого выродка на органы живьем и без анестезии, еще б и подзаработал. Легко отделался, гаденыш…
Выложив на сиденье кобуру с пистолетом, я забрал перчатки – хорошие перчатки, в хозяйстве сгодятся, – выбрался из фургона и задвинул за собой дверцу. Подошел к Виталию и хлопнул его по плечу:
– Отбой.
– Чего? – обернулся ко мне парень и прикрыл телефон ладонью. – Что случилось?
– Похоже, я с дозировкой перемудрил. Преставился болезный.
– Вот ведь! – Виталий заглянул внутрь и едва сдержал рвотный порыв, накативший из-за ударившей в нос вони рвоты, экскрементов и гниющего тела. – Твою мать!
– Я пистолет в воде искупал, почистить надо. И перчатки пока оставлю, сдавать не буду. Хорошо?
– Хорошо. А ты куда?
– В душ. Он у вас где?
– В спортзале был?
– Нет.
– В общем, спускаешься в подвал, там сразу на входе раздевалка.
– Пусть одежду туда принесут, лады?
Азарт – да, у меня тоже азарт! – отпустил, и сразу стали беспокоить позабытые на время мелочи жизни. Сырая одежда липла к телу, мокрые ботинки мерзко хлюпали, спину и шею ломило. Еще и морозить начало. Хреново, короче…
Ежась, я беспрепятственно прошел через пропускной пункт и заперся в душевой. Морщась от боли во всем теле, разулся и с трудом стянул мокрую от пота кевларовую рубаху. Камуфляжные штаны и тельняшку кинул под дверь, туда же сложил остальную амуницию и, отрегулировав краны, шагнул под тугие струи воды.
Уф, хорошо. Замечательно просто…
Пережитое отступило, руки перестали дрожать, и сразу неподъемной тяжестью навалилась усталость. Я подставил лысину под падавшую сверху теплую воду и какое-то время ни о чем не думал, а просто наслаждался покоем.
