– Как раз оттуда эвакуировали «десятку» стрелка, – сообразил Баринов и потребовал: – Выведите на экран карту района.
Проектор мигнул и высветил линии дорог и контуры домов.
– Вот оно, – первым указал Шептало на один из прямоугольников. – Здание стоит на отшибе, с одной стороны подстанция «Скорой помощи», со второй подсобные строения Дворца молодежи.
– В самом центре города. – Максим Альбертович задумчиво потер подбородок и спросил: – У них есть собственная стоянка, зачем же тогда было парковать машину на обочине?
– Не хотел, чтобы ее там увидели? – предположил я.
– Скорее, дело в дорожных работах, – возразил кто-то из аналитиков. – Все три раза машину забирали на штрафную стоянку в течение одной недели.
– Проверьте, какие еще транспортные средства были эвакуированы оттуда за этот период, – распорядился Максим Альбертович. – Что известно о нынешнем руководстве общества?
– Директором числится некий Силантьев Кирилл Иванович, тысяча девятьсот семьдесят второго года рождения.
– Фотографии есть?
– Есть.
Экран мигнул, а потом его заполнило по-волчьи худощавое лицо…
– Мать вашу! – вскочил я на ноги. – Это же… это же… Вот блин!
– Лед, возьми себя в руки! – потребовал Шептало.
– Взять себя в руки?! Да вы хоть представляете, как мне сегодня повезло?
– Ты вообще везучий, – усмехнулся Баринов.
– И что делать? – Я отошел к окну и прижался лбом к холодному стеклу. – Что?
– А сам как думаешь? Облаву устроим.
– Без меня. У меня что-то температура поднялась. Знобит, сердце колет, и голова кружится…
– Вот уж не думал, что ты такой впечатлительный, – осуждающе покачал головой Максим Альбертович.
– Сам в шоке. – И я попятился к входной двери.
– Куда собрался? – насторожился куратор.
– В медицинский кабинет. Под капельницей полежу пока…
– Сядь! – потребовал нахмуривший седые брови крепыш. – На тебе работа в свертке, оперативно-розыскными мероприятиями и задержанием горожан группа силовой поддержки займется.
– Максим Альбертович, – произнес тут Шептало, – полагаю, будет нелишним установить наблюдение за особняком.
– Действуйте, но исключительно с использованием технических средств.
– Разумеется. Заодно и на наличие аномалий проверим.
– Погодите, – окликнул я их. – Думаете, горожане станут вас там дожидаться? После убийства одного из них в свертке?
– А с чего бы им неладное заподозрить? – удивился Баринов. – Ты документы стрелка не брал? Не брал. Автограф свой на трупе оставлял? Не оставлял. О тебе горожанам ничего не известно, на их месте логичней заподозрить в убийстве слетевших с катушек колдунов.
– Так-то оно так, – поморщился я. – Но вы забываете о Прокофьеве. Если он связан с горожанами…
– Сомневаюсь. – И Максим Альбертович выразительно посмотрел на Шептало. – Более вероятной мне представляется его связь через Романа Дьячкова с колдунами…
– Возможно, – осторожно кивнул куратор. – Эту версию стоит проработать.
– Может, пойду уже? – вздохнул я и вновь закашлялся. – Дышать невозможно.
– Только территорию института не покидай, – предупредил Баринов.
– Хорошо. – Я вышел в приемную и, прочистив легкие от табачного дыма, отправился в энергетический отдел. Приоткрыв дверь, заглянул в кабинет Алены и беззвучно выдохнул матерное ругательство. И здесь аншлаг. Хлещут кофе, спорят, стучат клавишами ноутбуков. Не поговорить.
Не зная, чем заняться дальше, я уселся на подоконник и выглянул во двор.
Машин-то, машин!
И народ все больше незнакомый на улице курит. Серьезный такой народ; сразу видно, что не кабинетные аналитики. Не иначе, группа силовой поддержки время коротает.
Я вернулся в приемную и, не обращая внимания на подчиненного Баринова, развалился на диване.
Кто б знал, как меня все это задрало! А ведь как неплохо отпуск начинался!
Лето, море, пиво…
А теперь как незабвенный барон Мюнхаузен между львом и крокодилом мечусь. И тут сожрут, и там одни рожки да ножки останутся. Зато выбор есть. Выбор, ага…
Когда в кармане зажужжал телефон, я глянул на экран и, не ответив на вызов, заглянул в кабинет.
– Владимир Николаевич?
– А, ты здесь? – оживился Шептало. – Дуй во двор, тебя в транспортный цех закинут.
– Зачем?
– Со старыми знакомыми встретишься.
– Это с кем еще?
– Бегом! – скомандовал Владимир Николаевич. – Минут через сорок приеду, все объясню.
Ну, я и пошел. Спустился на крыльцо, постоял, ломая голову над тем, что имел в виду куратор, говоря о встрече со старыми друзьями, и тут коротко просигналил служебный внедорожник.
Сбежав по ступенькам, распахнул заднюю дверцу – а там занято. Двое незнакомых крепкого сложения парней заняли все сиденье, и пришлось садиться рядом с Виталием.
Интересно, это охрана или конвой?
Да без разницы на самом деле, главное, чтобы в портал не запихнули. Будет тогда встреча со «старыми друзьями»…
Выехав со дворов, внедорожник влился в транспортный поток и с черепашьей скоростью потащился через перегруженный автомобилями центр города. А когда, вырвавшись из бесконечной пробки, Виталий прибавил газу, пришло время сворачивать к заброшенным жилым домам санитарной зоны металлургического комбината. Точнее – когда-то заброшенным. Теперь там располагались непонятные конторы и цеха, а большинство окон закрывали тяжелые шторы, фанерные листы, а то и вовсе разрезанные картонные коробки.
Вскоре автомобиль проехал за высокую ограду с протянувшимися поверху витками колючей проволоки, и, отсекая нас от пустынной улицы, без промедления начали закрываться металлические створки ворот. Мы обогнули обветшалое здание цеха и остановились посреди глухого дворика. И вот здесь уже никакой разрухи – все чуть ли не сверкает, еще и охрана с автоматами.
– Проезжай! – скомандовал начальник караула.
Виталий загнал машину в недавно покрашенный ангар и заглушил двигатель; я выбрался из салона и сразу откуда-то из внутренних помещений появился неприметный мужичок в заляпанном машинным маслом комбинезоне.
– Пройдемте в комнату ожидания, – позвал он нас.
Покинувшие внедорожник крепкие парни посмотрели на меня в ожидании решения, я пожал плечами:
– Ведите. – И не удержался от усмешки: – У вас и зал ожидания уже есть?
– Комната, – уточнил гид и повел нас по коридору, освещенному лишь тусклыми лампочками аварийного освещения. – Газеты, журналы, чай, кофе. Алкоголь не держим, и не просите.
