Чувствуя, как начинают обжигать пальцы медные пластины, я накинул цепочку «Чешуи дракона» себе на шею и выскочил из вагона.
– Стой! – заорал Сергей, но мне было уже не до него.
– Заряжайте амулеты! – крикнул я и метнулся к вывшему от боли Виталию. Под ногами глухо стукнуло, и от шпалы во все стороны полетели острые щепки; миг снайперу на перезарядку – и следующая пуля сыпанула искрами, впустую срикошетив от рельса.
Понимая, что каждый отведенный выстрел расходует драгоценную энергию, я ухватил Виталия под мышки и без особых сантиментов рванул на себя. Проволок по заснеженной земле, уперся ногами в шпалу, собираясь перетащить через рельс и…
…и тут голова парня мотнулась, а из дыры в простреленном шлеме начала выбиваться тоненькая струйка крови.
Сволочь!
Развернувшись, я метнулся в укрытие – выстрел, второй! – забрался в вагон и отшвырнул «Чешую дракона» в угол.
– Ты чего? – удивился заряжавший амулет Сергей.
– Забей! – отмахнулся я. – Неизвестно, сколько в нем энергии осталось, второй раз заправлять слишком опасно.
– У меня все, – отодвинулся парень от чемоданчика с бласт-бомбой.
– Нужно еще четыре минуты! – предупредил я и воткнул в разъем новый амулет. – Вадим, ты ту сторону контролируешь?
– Да, – оторвался приникший к щели парень. – Они точно будут здесь раньше. Если пойдут вдоль состава, нам хана.
– Хотя бы три минуты!
Вадим на миг обернулся и предупредил:
– Окажется у них пулемет или гранатомет, расстреляют за милую душу…
– Откуда? – спросил я и, натянув перчатки, чтобы не обжигать пальцы, продолжил заряжать амулет. – Откуда у них возьмутся пулеметы и гранатометы?
– Оттуда же, откуда мины и снайперская винтовка, – буркнул Сергей. – Явно крупнокалиберная.
– Держи! – И я кинул Вадиму амулет.
– Оставь себе!
– Держи, сказал! – рявкнул я и воткнул в разъем последнюю «Чешую дракона».
– Идут! – прошептал парень через минуту и пятнадцать секунд. – Трое. Похоже, не знают, в каком мы вагоне.
– Еще немного!
– Расходятся! Упустим момент.
Выругавшись, я застегнул на себе цепочку с заряженным лишь на две трети амулетом и дал отмашку:
– Начинай! – Сам передвинул ползунок таймера бласт-бомбы на четверть, глянул на часы – восемь ноль пять ровно, – и щелкнул переключателем. Иначе никак, иначе на это просто может не остаться времени.
Вадим отбежал к нам и зажал уши ладонями.
– Взрываю! – предупредил он, сразу громыхнуло, и сорванную створку просто вынесло наружу.
Вскинув автоматы, парни синхронно подскочили к выходу и в два ствола расстреляли застигнутых врасплох горожан. Ближних сразу сбило с ног, и они попадали в снег; третий изловчился схорониться за невысоким бетонным бортиком. Я недолго думая зашвырнул туда гранату и, выпрыгнув из вагона, присел в ожидании взрыва.
Присел – и сразу боковым зрением уловил движение на крыше. Крутнулся, заваливаясь набок, и тотчас земля взорвалась фонтанчиками щебня. «Чешуя дракона» обожгла грудь; я поймал красной точкой прицела бежавшего по крыше вагона стрелка и потянул спусковой крючок.
Пистолет-пулемет несильно толкнулся прикладом в плечо, автоматчик дернулся, качнулся и полетел вниз. И сразу – хлопок моей гранаты.
– Пошли! Пошли! Пошли! – заорал Сергей и рванул к бортику, за которым укрывался последний горожанин. Вадим на всякий случай всадил короткую очередь в подстреленного мной парня и замер в дверях вагона, готовясь при необходимости поддержать нас огнем.
Успев первым, я перескочил через бетонное ограждение и сразу увидел полулежавшего на забрызганном кровью снегу подранка. Нашпигованный осколками мужик упрямо тянулся к винтовке, и пришлось добить его, всадив пару пуль в голову. Он завалился набок и затих.
– Уходим отсюда! – подбежал к нам Вадим с моим рюкзаком в руке. – Быстрее!
Когда домчались до здания вокзала, парни сразу заменили рожки; я присел около стены и тоже воткнул в пистолет-пулемет новый магазин. После закинул за спину рюкзак и стянул лямки ремнями на груди и животе.
– Значит, так, – прохрипел я, немного отдышавшись, – если со мной что-то случится, главное – доставьте на место бласт-бомбу. Просто притащите ее туда и убедитесь, что никто не унесет.
– Что еще может случиться? – пробурчал Вадим. – Все под контролем. Только вперед не лезь.
– Случиться может что угодно. – Сердце колотилось как безумное, и каждое его биение толчками острой боли отзывалось в голове. Это все нервы, просто нервы. – Без меня вам из свертка не выбраться, но есть небольшой шанс пережить перенос в Приграничье после взрыва…
– Не стоит об этом, – оборвал меня Сергей.
– Зайдем через центральный вход? – перешел к делу Вадим.
Через центральный? Через центральный мы попадем в простреливаемый со всех сторон, в том числе и с галерей второго этажа, холл. Но от пуль нас защитят амулеты; гораздо важнее, что там не должно быть мин. Оттуда нас точно никто не ждал, а вот со стороны перрона возможны любые сюрпризы.
– А если зайти через один из служебных входов? – спросил заметивший мои сомнения Сергей.
– Толку-то? Так и так ждать нас будут у перехода к платформам. Только время потеряем.
– Тогда, может быть, разделимся?
– Идем вместе.
Разделиться – идея не из лучших. Пока есть огневое превосходство, кого угодно раскатаем. А поодиночке вырежут, и никакие отводящие пули амулеты не помогут. Да и время поджимает.
И самую малость поколебавшись, я решил:
– Идем через центральный.
На самом деле идти на вокзал не хотелось ни через центральный вход, ни через какой-либо из служебных. Просто не хотелось, и все. До слабости в коленях, до скрежета зубовного.
Как подумаю об этом, так сразу рядком выложенные на снегу тела вспоминаются.
«Они лежали ровно в ряд, их было восемь…»
А, к черту!
– Пошли! – И я первым начал пробираться вдоль стены. – На мне сектор с десяти до двух, на Сергее с шести до десяти. И не забывайте про второй этаж. Вроде гранат ни у кого из горожан не было, но мало ли…
– Ну у нас-то они точно есть, – усмехнулся Вадим и похлопал по подствольному гранатомету. – Справимся…
Я осторожно поднялся по облицованным мраморной плиткой ступеням и замер, не в силах с ходу преодолеть свой страх.
Было жутко, других слов и не подберешь. По лицу, заливая глаза, ручьем тек пот, и на какой-то миг я вновь ощутил себя зеленым новичком, только-только поступившим в Патруль. И, как ни странно, именно премерзкое ощущение собственного бессилия помогло собраться и преодолеть неуверенность.
