Саша вошла в зал, комкая веер, – и немедленно попала в
дружеские объятия Жени Шаровой, ныне Пискуновой, с которой вместе училась в
гимназии и которая вышла замуж полгода назад за чиновника из губернской
канцелярии. Боже мой, в гимназические годы, когда девочки ходили в строгих
платьях с пелеринками, и вообразить было невозможно, что у Жени такой роскошный
бюст. И декольте роскошного серебристого платья, отделанного брюссельским
кружевом, подчеркивало его как нельзя лучше. Вообще у нее был невероятно
«маркизистый» вид, ну просто мадам Помпадур в расцвете ее власти над королем и
Францией!
Остальные платья никакого сравнения не могли выдерживать с
Жениным, но декольте имелись и куда глубже. «Ох, бедная Варя!» – успела еще
подумать Саша, а потом от великолепия окружающего забыла про все на свете.
Уже раздались звуки полонеза, и в первой паре прошел
губернатор с женой вице-губернатора, затем вице-губернатор с губернаторшей,
затем высшие чиновники губернской канцелярии и полиции… Все были во фраках,
никакой военной формы, правда, у некоторых на левом лацкане прикреплены
«фрачные ордена».
[38]
Пискунов отошел к какой-то даме, с которой должен был
танцевать согласно регламенту. Женю повел в полонезе Георгий Смольников,
бледный, черноглазый и как никогда раньше похожий на Игоря Вознесенского…
Оставшаяся в одиночестве Саша печально вздохнула: какая жалость, что нельзя
потанцевать ни с оригиналом, ни хотя бы с его подобием!
Полонез, впрочем, закончился после первого же круга. Высшие
чины расселись под сенью искусственных цветов, середина зала опустела.
Смольников подвел Женю к вернувшемуся Пискунову и отошел, даже не взглянув на
Сашу глазами, так похожими на глаза Игоря Вознесенского.
Саша снова грустно вздохнула. Вот беда, не нужна она ни
оригиналу, ни его подобию! А кому? Есть ли на свете человек, которому она была
бы нужна?
– Будет вальс, – таинственно улыбнувшись, сказала
Женя, а потом что-то прошептала на ухо мужу.
«Сейчас попросит, чтобы пригласил меня, – угрюмо
подумала Саша. – Неужели я такая уродина, что меня никто не пригласит без
протекции?»
Грянул вальс «На прекрасном голубом Дунае».
– Ах, волшебный Штраус! – усмехнулась Женя и вдруг
пробормотала изумленно: – Боже мой, да ведь это же…
Саша оглянулась. Чинно скользя по паркету, с другой стороны
зала к ним приближался красивый зеленоглазый молодой человек в превосходно
сидящем фраке с короткими модными фалдами… Дмитрий Аксаков! Тот самый, который,
судя по Вариным словам, сейчас должен пребывать где-то в матушкиной деревне.
– Здравствуйте, Пискунов, – протянул он руку
Жениному мужу. – Дамы… кто из вас окажет мне честь? Хотя бы один тур… Мы
будем открывать вальс!
– Моя жена только что умоляла меня потанцевать с ней
хотя бы разочек, – доверительно сообщил Пискунов. – И я дал ей слово.
– Саша, вы… – Дмитрий поклонился.
Саша смотрела на него расширенными глазами.
Почему он не в деревне? Что у него произошло с Варей? Они
поссорились? Варя не знала, что он здесь? Что было бы, если бы Варино платье
оказалось достаточно декольтированным и ее пропустили бы сюда? Он танцевал бы с
Варей? Да, Саше повезло: как говорится, радости одних создаются за счет печалей
других! Но почему Дмитрий так смотрит на Сашу, просто прожигает глазами? Помнит
ли, как шептал ей на ухо: «Невольно к этим берегам меня влечет неведомая сила!»
– и она чувствовала прикосновение его губ? Он правда хотел пригласить Женю? Или
подошел потому, что здесь стояла она, Сашенька Русанова?
Ах, кабы это был Игорь Вознесенский!
И вдруг она поняла, что надо делать, чтобы добиться счастья
в любви. Поняла! И это понимание на миг вышибло у нее из головы всякое
соображение, она стояла, глядя на Дмитрия с нелепой улыбкой, словно не могла
взять в толк, что от нее требуется.
– Не жеманьтесь, как поповна, – прошептал в это
время Дмитрий, продолжая прожигать Сашу глазами. – Вы ставите себя в
дурацкое положение.
– Танц-цуй… – прошипела Женя, изо всех сил
улыбаясь и чувствительно щипнув подругу в бок.
Саша ахнула, очнулась от дум и, перехватив украшенный
зеленоватой дымкой отделки подол левой рукой, положила правую на плечо Дмитрию.
На его белоснежный пикейный жилет пристала крошечная соринка, и Саша едва
подавила искушение смахнуть ее. Можно вообразить, какой вопиющей фамильярностью
показался бы этот жест и ему, и окружающим! Может быть, соринка слетит с фрака,
пока они будут вальсировать?
Теперь Саша смотрела на нее все время, и мысли об этой
соринке мешались в ее голове с мыслями о том, как она поступит, что предпримет
уже завтра… а также почему-то с дурацкими размышлениями о фрачных жилетах. Ее
отец, как и прочие адвокаты, на процессах выступал всегда во фраке, только в
черном жилете, и Саша в детстве считала всякого человека в черном жилете
адвокатом, даже ресторанных лакеев, которым по рангу белых жилетов на службе
надевать не полагалось…
Соринка наконец слетела, и Саша отчего-то почувствовала себя
гораздо спокойнее.
Они были первой парой, вышедшей в круг, и к ним почти сразу
присоединились еще десятка два вальсирующих. В зале стало тесно, и ни Дмитрий,
ни Саша, конечно, не обращали внимания на высокую даму в бледно-лиловых
кружевах, с великолепными аметистами в глубочайшем, более чем «придворном»
декольте, которая появилась в дверях в сопровождении приятного господина с
лысиной и уютным брюшком. Фрак ему не слишком-то шел. Это были управляющий
Сормовским заводом Никита Ильич Шатилов с супругой. Они опоздали к открытию
бала из-за поломки автомобиля, однако на первый вальс все же успели.
– Окажешь мне честь, Лидуся, или… предпочтешь
кого-нибудь помоложе? – полюбопытствовал Шатилов, исподтишка следя за
женой, которая со странным, несколько ошарашенным выражением следила глазами за
парой, открывшей вальс: она – русоволосая и сероглазая, с длинной шейкой, очень
стройная, с прелестной грудью и в обворожительном туалете, он…
– Между прочим, это знаешь кто? – спросила Лидия
Николаевна, поворачиваясь к мужу.
– Кто?
– Моя племянница Сашенька Русанова.
– Что, желаешь наконец познакомиться? – озабоченно
проговорил муж, не терпевший сцен.
– Да нет, еще не время, – успокоила его
Лидия. – Погожу пока. Ну что, ты приглашаешь меня или мне и впрямь искать
кого помоложе?
