Должность Симанычева называлась «специалист Государственной
жилищной инспекции». Он и еще один такой же специалист, по фамилии Грицук,
должны были контролировать эксплуатацию жилых помещений. В том смысле, чтобы
эти помещения не использовались самовольно под офисы и склады, а также чтобы не
велась их самодеятельная перепланировка. Поскольку нарушения в этой области
встречаются на каждом шагу, Симанычев и Грицук должны были их выявлять и
пресекать, руководствуясь в своей работе должностной «Инструкцией главного
специалиста отдела текущих инспекционных проверок» и законом «Об
административной ответственности юридических лиц за правонарушения в жилищной
сфере Нижегородской области»…
– Доннер веттер! – восхищенно перебил Бергер. – Вот это да!
Откуда такие слова знаете?!
«Железный Генрих» лукаво прищурился в своей излюбленной
манере:
– А у меня дочка в этой шарашке работала. Она меня и
подковала теоретически.
– Работала? – повторил Бергер. – А теперь?
– Теперь ушла.
– Почему?
– Надоело от взяток отмахиваться, – хохотнул «железный
Генрих». – Куда ни придет с проверкой, кругом нарушения. Сплошь да рядом в
квартирах фирмы пооткрывали, стены снесли, то да се. Домоуправление якобы не в
курсе, разрешения из Горинспекции, конечно, нет. Начинает оформлять нарушение,
штраф (а это от пятидесяти до ста минимальных окладов!) – и тут ей конвертик
суют: типа, может, договоримся, девушка? Не за пятьдесят минималок, а максимум
за десять? И все будет тип-топ… Дочка раз отказалась, навесила штраф, другой,
третий, потом ей кто-то позвонил на работу и сказал: будешь на принцип идти, мы
тебя подставим под статью так, что не отмажешься. Или играй по правилам, или
уходи к чертовой матери. Она и ушла. Я сначала разворчался: слабость, мол,
проявила, где твоя принципиальность и честность, открыла дорогу взяточникам, –
а потом утихомирился. Не женское это дело, я считаю, на тропу войны ступать.
– Не женское! – от души согласился Бергер, который всю жизнь
пребывал в уверенности, что сила женщины – в ее слабости. – Правильно ваша дочка
сделала, что ушла. Кстати… а кто ей звонил, как вы думаете?
– Небось так же думаю, как и ты, – снова прищурился Генрих.
– Кто-то из своих, из того же отдела. Им такие принципиальные барышни – как
собаке кость в горле. Вот и выжили ее. Спасибо, хоть предупредили сначала, не
сразу войну начали. А то ведь могли бы… – Он махнул рукой.
– Могли бы, – кивнул Бергер. – Что да, то да… Ну хорошо, а
дальше что там про Симанычева и этого, как его, Кравчука?
– Грицука, – поправил с ухмылкой капитан. – Хотя ты прав,
молодой человек: Кравчук, Грицук – одна сатана, гоп, мои гречаники!
Здесь надобно отметить, что полунемец «железный Генрих» был
ярым шовинистом, однако не германским, как следовало бы ожидать, а русским,
вернее, великорусским и к младшим братьям-славянам относился даже не свысока, а
просто наплевательски. Между прочим, ничего удивительного в этом нет, называл
же прусский император Фридрих нашу Екатерину Великую «более русской, чем сами
русские». Так что прецедент имел место быть в истории… Между прочим, Бергер
«страдал» тем же великорусским шовинизмом, поэтому они с «железным Генрихом»
так легко и находили общий язык.
– Да, так вот, – продолжил капитан. – В отличие от моей
дочки, эти ребята сразу стали играть по правилам. Приходят в какое-нибудь ООО
«Воин», или в «Канц-опт», или, к примеру, «Фортуна-тревел», или к частному
предпринимателю… Короче, промышляли они этим делом без малого год, как я себе
представляю, а потом забрели в ООО «Полиграфсервис». Обосновался этот самый
сервис в одной квартирке на улице Бекетова, а перепланировали ее, сам
понимаешь, без разрешения. Однако директриса этого самого ООО уже подала
документы в Горжилинспекцию, чтобы разрешение ей дали. Просто малость не
утерпела, поспешила. Симанычев начал грозить штрафом, а она ему и говорит, что
дело практически решено. Ему бы отступить, дураку, а он зарвался. Видать,
деньги нужны были. И начал врать: ваши-де документы не приняты к рассмотрению,
вам без меня не обойтись. Так что вынь да положь три тысячи.
– Фу, – пробормотал Бергер. – Стоит ли мараться из-за такой
мелочи?
– Курочка по зернышку клюет, – рассудительно сказал
«железный Генрих». – И запросы у всех разные. Ну вот… эта барышня говорит:
сейчас не могу, давайте завтра или послезавтра. А дело было утром в пятницу.
Договорились встретиться в понедельник, но, как только Симанычев за порог,
барышня мигом в отдел борьбы с экономическими преступлениями. Они ей дали
меченые деньги, намылились ехать на Бекетовку, в «Полиграфсервис», а утром
ба-бах, всех как громом по голове: Симанычев-то погиб…
– Да нет, вряд ли, – осторожно возразил Бергер. – Откуда бы
он мог узнать, что готовится подстава?
– Но ведь я откуда-то узнал? – снова прищурился «железный
Генрих».
– Это правда, – покладисто кивнул Бергер. – А откуда вы
узнали?
– Дело нехитрое, – хохотнул капитан. – Барышня эта из
«Полиграфсервиса» – ее Оля Рыжкова зовут, – она моей дочке подружка. Со школы
дружат. Прибежала к нам в пятницу, вся в слезах, расстроенная – сил нет. Она
вроде моей дочери – такая же, в справедливость и порядочность верит. Ну, я ей и
дал совет бывалого морского волка.
Да, эта мизансцена просто-таки настоятельно требовала
прищура, и «железный Генрих» сделал все, что мог.
– То есть это вы ей посоветовали пойти в милицию! –
догадался Бергер.
– А кто ж! – кивнул «железный Генрих». – Однозначно я.
– Но все же, кто мог предупредить Симанычева? Одно из трех:
или вы, или кто-то из милиции, или сама Рыжкова. Но, по-моему, все три варианта
исключены, так?
Теперь «железный Генрих» не прищурился, а нахмурился. То
есть задумался.
Как ни жаль было Бергеру разбивать светлые иллюзии этого
идеалиста насчет защиты чести и достоинства, но деваться некуда.
– Кроме того, – сказал он, – если Симанычев был
предупрежден, он мог просто не брать деньги у Рыжковой. Я не я и бородавка не
моя, как Том Сойер говорил. Сделал бы вид, что у них никакого договора не было.
Это ведь проще простого! Еще бы и скандал устроил для правдоподобия: вы меня
оскорбляете, я не взяточник. То да се в этом роде. И жив остался бы, и всех с носом
оставил. Логично?
– Логично, – после секундного раздумья согласился «железный
Генрих». – И что ты этим хочешь сказать? Типа, в самом деле «трагическая
случайность» произошла и все такое, как в том некрологе написано? – Он кивнул в
сторону траурного плаката.
