И тут между нами настает некая, как выражаются музыканты,
пауза. В том смысле, что оба мы не знаем, что делать дальше. Я, совершенно как
шампанское нижегородского завода «Розовый жемчуг», искрюсь и играю лишь в
первую минуту после открывания бутылки, в смысле, после знакомства, а потом
становлюсь самым обыкновенным сухим вином. Ординарным, разумеется. Скучной
кислятиной.
Возможно, он ждал от меня какого-то поощрения, какого-то
сигнала и мгновенно расслышал, как захлопнулись створки моей привычной раковины.
Возможно, и сам сообразил, что не стоит строить глазки случайной незнакомке,
когда дома ждут жена и дети. Да мало ли что!.. Во всяком случае, мы разом
выдали друг другу дружеские прощальные улыбки, пробормотали:
– Оревуар! Бон шанс!
[9] – и разошлись, как в море корабли.
Мой визави перебежал на другую сторону и поспешил вперед. Я мгновение смотрю
ему вслед – он идет, сунув руки в карманы, а мне почему-то безумно нравится,
когда мужчины ходят руки в карманы, может, это дурной тон, зато выглядит
потрясающе! – потом направляюсь наверх, к бульвару Осман, где находится метро,
однако путь мой лежит мимо бесхозных мусорных контейнеров. Я вижу скомканную
газету, торчащую из-под крышки, и взгляд мой невольно задерживается на броском
заголовке: «…ое убийство антиквара в квартале…»
Начало отъедено моим галантным знакомцем, конец фразы тонет
в складках скрученной бумаги. Но я догадываюсь, что там могло быть написано:
«Новое убийство антиквара в квартале Друо». Или «второе». Или «очередное»!
Неужели это опять случилось?..
Понятно, почему помрачнел прочитавший этот заголовок
француз. Удовольствие маленькое… А Морис слышал о новой трагедии? Знал ли он
погибшего? Последнее время он молчалив и задумчив, но я думала, это
воспоминания о Мигеле не дают ему покоя. А если и еще кто-то из друзей погиб…
Интересно, что за отморозок принялся за антикваров? И вот
что удивительно: почему не просто грабежи, но убийства? И неужели этим
отморозкам так просто справиться с крепчайшими решетками на окнах и дверях,
которыми защищены все лавки, и системой сигнализации, которой здесь все
напичкано, с полицейскими патрулями, которые мелькают в этом непростом районе
днем и ночью (даже Лизоньку иногда будят, взревывая перед светофором, который
находится как раз напротив нашего дома!)?
И тут меня словно что-то толкает в бок. Поворачиваюсь – и
вижу вдали своего галантного знакомца, вернее, незнакомца. Он стоит примерно в
полуквартале от меня, придерживаясь рукой за полуоткрытую дверь какого-то
подъезда, и смотрит очень внимательно.
Мне вдруг становится стыдно торчать перед мусоркой и читать
скомканную газету. Хотя, казалось бы, что тут особенного? Но если бы он не
заинтересовался этим заголовком тоже…
Отскакиваю от мусорки, поспешно сворачиваю за угол и бегу к
метро.
Глупое смущение, конечно. Глупое бегство. Но сколько таких
глупостей я проделала в жизни, кто бы знал! Поэтому одной больше или меньше –
роли уже не играет.
Лариса Каретникова, 6 октября 200… года, Нижний Новгород
– Какой Русланчик, ты что, не знаем мы никакого Русланчика!
– заблажила малость опьяневшая от вкусной еды и пива Алка. А может, она и
впрямь уже все забыла, у нее, у счастливицы, была короткая память
профессионалки…
Лариска же отнекиваться не стала. Во-первых, не удалось
справиться с собой – так и отпрянула испуганно от толстяка, выдав себя этим
движением с головой, ручками и ножками. А главное – Лариска сразу поняла, что
всякое притворство бесполезно. Вот какой друг расхваливал этому мужику Лариску
и Алку, с которыми он якобы имел дело и остался в восторге! Русланчик, тот
самый Русланчик… И о Танюшке, конечно, упомянул. Ну конечно, они ублажали
«работодателя» со всем старанием, просто-таки из кожи вон лезли, чтобы
наилучшим образом себя зарекомендовать перед «зарубежными гастролями». Значит,
толстяк – подельник того самого хрена моржового, который вовлек девочек во все
эти неприятности, который испортил им на фиг всю жизнь! Из-за него разогнали
весь «салон», из-за него не только трое «экспортных шлюх», как ядовито обозвала
их тетя Варя, но и все остальные девчонки вынуждены таскаться по дорогам,
трахаться под кустами и в подъездах. Уютная явка провалена, весь налаженный,
почти семейный бизнес пошел прахом! А этот толстяк, похоже, не чует никакого
раскаяния за проделки своего приятеля. Ишь, смотрит волком, как будто намерен
устроить Лариске и Алке допрос с пристрастием! Думаешь, напоил-накормил, так
теперь можешь в душу лезть?
Лариске очень захотелось выплеснуть ему в морду всю обиду,
которая накопилась на этого поганого Русланчика, отшлифовать поток матерщины
кусманом жирного сыра, залепленного ему в рот, а потом заорать: «Алка, делай
ноги!» – и выскочить из машины. Посмотрим, как он погонится тут за ними, между
частоколом деревьев, на своем «жигуле». А без машины он небось и с места не двинется,
такой тяжеленький да коротконогий!
Да, искушение дать деру было велико. Но деньги-то за работу
они, сплоховав, не взяли вперед. То есть что – просто за жратву столько времени
сгубили? Может, если повести себя по-умному, то с него удастся слупить какие-никакие
деньжата? И сыр все-таки такой вкусный, а его еще до фига осталось…
– Я тоже хотела бы знать, где твой Русланчик! – бросила
Лариска вызывающе. – У меня к нему парочка вопросиков еще осталась!
Толстяк, похоже, не ждал, что она вот так сразу признается,
что знала его приятеля. На какой-то миг он даже опешил.
– Да что ты говоришь?! – наконец процедил с издевкой. –
Неужели не знаешь, где он?
– Думаю, что в ментовке, – откровенно признала Лариска. – А
где ему еще быть? Нас когда брали у паспортного контроля, одновременно и его
заломали, я сама видела.
– Это и я видел! – хмыкнул толстяк. – Я тоже в аэропорту
был.
– Был?! В аэропорту?! – ахнула Алка. – Значит, ты нас еще
там приметил?! Чего же кобенился, как неизвестно кто? «Ищу Лариску, ищу Алку!»
– зло передразнила она. – Ты ж нас небось сразу узнал, так зачем спрашивал, как
зовут?
– Спрашивал, потому что не больно-то я на вас пялился, у
меня там другие дела были, – буркнул толстяк. – И вот что я вам скажу,
девульки. Странно все это выглядело, вот что! Очень странно!
– В каком смысле?
